С Федей сейчас происходит то, что психологи из инстаграма называют «кризисом трёх лет». Правда, трёх лет ему ещё нет – только два с половиной. Ну да ладно, те же самые психологи в следующем посте мудро замечают, что детей нельзя измерить общей линейкой, все разные. Получается, кризис трёх лет может случиться и в два, и в четыре, а может вообще не случиться, а может и не быть кризисом. Ну да ладно…
Так вот, «кризис трёх лет» – это когда на любые слова родителей у ребенка в запасе есть два универсальных ответа: «Я сам» и «Не хочу».
С «Я сам» ещё как-то справляемся. Это ведь так здорово, когда ребёнок требует самостоятельности: сам наливает сок, сам моет руки, сам снимает штаны перед горшком. Конечно, порою эта самостоятельность требует от родителя большей выдержки и труда, нежели полная зависимость ребёнка. Здесь нужно попридержать, там, напротив, ни в коем случае не вздумать даже приблизиться. Ну а при неудаче – утешить. Но в целом игра тут совершенно точно стоит свеч.
А вот с «Не хочу» возникают проблемы. Дело в том, что мы с женой исповедуем либеральный подход в воспитании. Это значит, что мы не заставляем делать ребёнка что-либо. Мы предлагаем. Он же свободный независимый субъект, личность то есть. Так пускай сам решает, чем заняться, исходя из собственного интереса.
– Пойдем пообедаем?
– Не хочу!
Ладно, нечего ребёнка давить едой. Все мы помним, какой ужасной эта пытка была в детстве.
– Пойдем погуляем?
– Не хочу!
Ничего, на улице и вправду холодно. Да нам и самим не хочется никуда выбираться, так что и вопрос был задан, по сути, для проформы.
– Давай тогда поиграем в машинки?
– Не хочу!
– Что ж, не хочешь – значит, не хочешь. Не хоти дальше!
– Не хочу не хотеть! – возражает Федя и бросается в слёзы.
Тут и с ребёнком, и с родителем случается короткое замыкание. Как действовать дальше – решительно непонятно.
Очевидно, мы все впали в страшнейшее логическое противоречие. Если не хочешь не хотеть – это значит, что ты не хочешь не хотеть не хотеть. И так далее, до бесконечности. «Распалась связь времён», – замечал по этому поводу Шекспир. Ребёнок впервые сталкивается с абсурдностью, беспредпосылочностью собственного мышления – как тут не удариться в самоотрицание и слёзы!
Но логическое противоречие охватывает и родителей. Здесь нужно остановиться подробнее.
Из чего мы, собственно, исходим, предполагая, что ребёнок должен сам определяться со своими занятиями, исходя из своих собственных интересов? Эта логика работает лишь в том случае, когда мы отождествляем ребенка с абстрактным взрослым, с дееспособным независимым субъектом. Таковой субъект умеет: а) свободно и трезво определять собственные интересы и б) принимать такие решения, которые вполне бы соответствовали реализации этих интересов.
Фото: Nathan Dumlao/UnsplashДействительно, плохо, когда взрослого человека лишают двух этих позиций. Тем самым его лишают самостоятельности. Лишают славного звания независимой личности.
Но нужно ли это звание ребёнку? На плечи маленького человека, который только-только научился складывать буквы в слова, вдруг падает невероятный груз ответственности: он должен уметь не только выбирать из мириады отпущенных ему возможностей, но и прогнозировать последствия. Ему нужно, пускай интуитивно, но разобраться с такими понятиями, как свобода, автономия, независимость, интерес.
А ребёнок только штаны перед горшком научился снимать. В его голове роятся тысячи и тысячи мыслей, которые ещё никак не увязываются со словами, тем паче с действиями. Но решения он всё же должен принимать полностью самостоятельно.
Намерения у родителей, разумеется, самые благие – а как может быть иначе? Мы побуждаем ребёнка принимать этот груз ответственности из уважения к нему как к личности, тем самым лишая его уважения как, собственно, ребёнка – существа, по сути своей до сих пор неокрепшего, зависимого.
Неужели мы, взрослые люди, такие осознанные, разумные, просветлённые, прочитавшие с десяток книжек о воспитании, не понимаем этой простой истины? Дети – не взрослые. Автономия и независимость для них только игрушка навроде ходуль или трёхколёсного велосипеда. Она не является абсолютной, безоговорочной ценностью, вне которой невозможен рост личности. Скорее верно обратное: личность ребёнка растёт именно тогда, когда рядом с ним есть разумный родитель, способный брать на себя ответственность даже в самых, казалось бы, пустых бытовых вопросах – в тех, с которыми ребёнку пока трудно справляться.
Выше я писал, что родители впадают в логическое противоречие. Оно заключается не только в отождествлении взрослого и детского миров, замешанном на абстрактном представлении о человеке как таковом. У этого противоречия есть ещё один – более глубокий корень: это инфантилизация родителей. Когда мы отказываемся принимать решение за своего ребёнка – решение о том, стоит ли сейчас обедать, стоит ли читать книжку, стоит ли собирать паззлы – мы в то же время отказываемся брать на себя ответственность. Не хочет он есть – ну и пусть, его проблемы! Значит, организм этого не требует. Я, дескать, не хочу, чтобы он потом страдал от травм и тратил деньги на психологов.
Вот в чём загвоздка: именно на инфантильности родителей и зиждется триумф психологов.
Прежняя родительская инфантильность, которую проклинает современная психология, носила агрессивный характер: «Родитель сказала надо, значит НАДО!». Конечно, это слабость: если с ребёнком не договориться спокойным тоном – значит, на него надо накричать.
Однако нынешняя родительская инфантильность ничуть не лучше. Готов поспорить: она озолотит поколения будущих психологов. Работает эта инфантильность в прямо противоположном ключе: «Родитель не хочет ничего решать, потому что моё решение – твоя травма, так что давай-ка, милый, ты решай сам, хотя бы в твоей голове сейчас и случится когнитивный термоядерный взрыв от груза навалившейся ответственности».
Но, как говорил Гераклит, «дорога вверх и дорога вниз – эта одна и та же дорога».
В общем, с Федей мы теперь общаемся чуть увереннее. Стараемся не только предлагать, но и действовать самостоятельно, без оглядки на его «решение». Не хочет читать книги – значит, книжку мы берём и читаем самостоятельно. А ребёнок, если захочет, присоединится.
Чаще всего Федя присоединяется. Потому что родители отважились сделать самостоятельный шаг ему навстречу, не скрываясь за отговорками «пускай он решает сам».
Теперь и ему решения даются гораздо легче, ведь он знает, что ответственность ляжет не только на его плечи.
