Праздник «Оливье»

Ну и пусть себе воротят – такие люди сами у себя воруют всё волшебство предновогодней ночи, весь её отточенный десятилетиями ритуал, где каждая мелочь продумана и откалибрована коллективным разумом поколений – от первых рюмок за проводы уходящего года и до победного перезвона бокалов с шампанским под бой курантов.

С другой стороны, этих несчастных можно понять: иные домохозяйки так щедро забрасывают салат луком, что превращают это нежное блюдо в некое подобие химического и бактериологического оружия, которым впору травить и тараканов, и агентов-перебежчиков в британском Солсбери. Да если вы и не переборщили с луком, то всё равно уже на следующий день от перегретого салатика нехорошо пованивает. Избежать этого эффекта очень легко: надо всего лишь ещё на этапе приготовления отправить в помойное ведро весь лук. Туда же отправьте и вареный картофель, и вареную докторскую колбасу, и крабов с креветками и перепёлками, которые ныне советуют модные журналы.

Итак, вот правильный набор ингредиентов, выверенный за долгие годы практики:

– варёное куриное мясо (впрочем, подойдёт и вареная говядина);
– варёная морковка;
– сваренные вкрутую яйца;
– зелёный горошек;
– каперсы (если вы их любите);
– хрумкие огурцы солёные;
– кислое яблочко сорта антоновка;
– кинза (но это по вкусу на любителя).

Соус: греческий йогурт без всяких наполнителей с каплей лимонного сока и ложкой дижонской горчицы (впрочем, если не заморачиваться, то подойдет и обычный майонез).

Далее всё это мелко режете: все кусочки должны быть размером с горошину – не больше и не меньше.

Но самый главный секрет правильного салата оливье – это грамотно подобранная компания для его поедания. Собственно, это и есть главный ингредиент всякой праздничной кулинарии.

Причём никто вам не скажет, какая именно компания является правильной – тут все дело в импровизации и совместимости душевных позывов.

Вот лично для меня самым запоминающимся стал салат «Оливье», приготовленный мной в ночь на 31 декабря 1989 года, ведь это был мой первый Новый год БЕЗ РОДИТЕЛЕЙ!

Подготовка к празднику началась ещё в ноябре, потому что новогодняя ночь должна была стать кульминацией моих долгих ухаживаний за одноклассницей Ирой, в которую втюрился ещё в третьем классе, после того как на уроке физкультуры извалял предмет моей нежной страсти в сугробе. Что-то такое, знаете ли, ёкнуло в сердце, и с тех пор я купал в снегу только Ирку, которая обречённо принимала знаки моего внимания. Но дальше наш роман не пошёл, потому что не к лицу было серьёзному пацану десяти лет от роду заниматься всякими глупостями. В пятом классе Ирина сообщила мне, что она ещё не готова к серьёзным отношениям с противоположным полом, в седьмом классе я тихо умирал от ревности, когда её провожал домой рослый Витька из 8А. Через год Витьку отправили учиться в ПТУ, а мы с Ириной начали на уроках обмениваться записками. В одной из них я пригласил её на свидание в кафе, и мы стали встречаться – вернее, как тогда говорили, бегать друг за другом. Тайно. По вечерам она  как более опытная дама учила меня «по-взрослому» целоваться, а днём в классе мы тщательно делали вид, что незнакомы и вообще говорить нам не о чем.

И вот в девятом классе мы решили сделать наши отношения официальными. В те годы я начал курить, пить пиво, одевать в школу вместо форменных штанов индийские джинсы «Суперрайфл» и слушать модный тогда «тяжёлый металл», чтобы соответствовать образу серьёзного и уверенного в себе молодого человека, претендующего на самые верхние строчки рейтинга популярности в классе. Естественно, когда речь пошла о встрече Нового 1989 года, моей наипервейшей обязанностью было вырвать любимую из родительского гнезда и устроить праздник жизни по-взрослому.

А поэтому я мужественно позвал всех к себе домой, даже не представляя, как я смогу уговорить родителей встречать праздник у родственников, вдали от родного телевизора и любимой тахты.

Мама, конечно, упёрлась, но папа выдвинул встречные требования: во-первых, я обязан был закончить четверть без троек и с минимальным количеством четвёрок; во-вторых, я должен был торжественно пообещать, что мы не будем пить, курить, орать, шуметь, взрывать петарды, превращать квартиру в бордель и т. д. и т. п.

Вы помните изворотливость итальянского парикмахера Фигаро? Так вот, скажу я вам, Фигаро – это фигня по сравнению с пронырливостью обычного девятиклассника, желающего сплавить куда-нибудь своих предков.

Короче, 30 декабря я победно заявил друзьям: «Гулять будем у меня. Вы купите водки, шампанского и мандаринов, а я приготовлю «Оливье»…»

Почему именно салат «Оливье»?

С самого раннего младенчества я был свято уверен, что у каждого праздника есть свои обязательные ритуальные блюда. Вот, к примеру, на 8 Марта мы ели яблочный пирог, который пёк папа. На Пасху – крашеные яйца и куличи, на день рождения – конфеты, апельсины и торт «Наполеон» с горящими свечками, а на Новый год обязательным блюдом был салат «Оливье» и мандарины с шампанским.

Поэтому я так и сказал: «Я приготовлю салат «Оливье». А вы купите водку, шампанское и мандарины».

Но легко сказать «приготовлю». Когда за родителями закрылась наконец-таки дверь, я вдруг с ужасом осознал, что забыл выведать у мамы рецепт салата «Оливье». Нет, сейчас-то, конечно, легко: залез в интернет и выяснил хоть сто рецептов, но в 1989 году интернета ещё не было. И я полез в старинный фолиант «Домохозяйке на заметку», который так любила читать моя матушка. Как выяснилось, для неё это была своего рода научная фантастика: «Берёте язык говяжий отварной, 2 рябчика, четверть фунта икры паюсной, полфунта свежего салата, 25 штук отварных раков или омаров, полбанки пикулей, полбанки сои кабуль, 2 свежих огурца, яблоко, четверть фунта каперсов, 5 яиц вкрутую, соус на французском уксусе из двух яиц и фунта прованского масла».

Представляете себе всё это в СССР 1989 года, да?

В итоге я взял немного говядины – осталась в холодильнике от холодца. Рябчиков я заменил на отварной куриный окорочок, омаров и раков – на консервированное «Мясо криля» с вареной креветкой на этикетке, салат – на мелко порубленную капусту, пикули и загадочную «сою кабуль» – на отварную картошку, морковь и солёные огурцы. Добавил, как и было предписано, яиц и свежих яблок с огурцом.

И поставил свой салат охлаждаться на балкон, поскольку свободного места в холодильнике уже не было.

Нас было человек двадцать. Ребята принесли ящик водки, мой приятель Лёха достал из сумки дорогущее шампанское «Martini», купленное по случаю праздника в кооперативном магазине – потому что надо же под телевизионный бой курантов пить шампанское. Недаром же люди говорят: как встретишь Новый год – так его и проведёшь. Нам тогда хотелось весь год провести под газом. Также на столе присутствовала дефицитная финская колбаса «сервелат» и вкуснейшие пироги с капустой и мясом, которые напекла бабушка Марины – официальной подруги Лехи.

А про салат «Оливье» я забыл, поскольку к одиннадцати часам вечера мы решили сыграть в очень интересную (как нам показалось) игру: вдесятером мы, вооружившись старой отцовской кинокамерой «Аврора», ходили по квартирам соседей и брали интервью с поздравлениями для «Голубого огонька» на Первом канале. Народу, впрочем, было всё равно, и подвыпившие домохозяйки передавали приветы подругам и родственникам, а степенные отцы семейств, причесываясь на ходу, шутили по поводу товарного дефицита в стране.

Наконец дело подошло к полуночи и сольному выступлению Горбачёва под ёлкой. Хрустальные бокалы теснились на краю стола. Из холодильника уже была извлечена пузатая «Martini».

– Лёш-Лёш, – частила Марина, – но только давай всё по-правильному. Открывай на последнем ударе часов. И чтоб пробка в потолок! Это же настоящее шампанское – всё как в кино должно быть!

– В потолок, в потолок! – захлопали в ладоши девушки, а Ира, по-хозяйски посмотрев на хрустальную родительскую люстру, мудро добавила:

– Лучше всё-таки в угол.

И вот когда Горбачёв уже отложил в строну бумажки с речью, Лёха начал потихоньку снимать нарядную фольгу.

– Не спеши, – хлопнула его по руке Маринка.

Куранты начали свой торжественный отсчёт.

– Раз! Два! – хором кричали мы, пока Лёха осторожно откручивал проволочку на горлышке.
– Одиннадцать! Двенадцать!

Лёха снял руку с пробки… Девушки зажали уши ладонями.

И ничего не произошло: пробка осталась на месте.

Лёха слегка встряхнул бутылку – шампанское завилось в бутылке светящимся штопором. Но пробка стояла на месте.

Он легонько хлопнул по фирменному донышку с ямкой – никакой реакции.

Он двинул со всей силы – ноль реакции.

Лёха попытался вытащить пробку за крепкий набалдашник, который торчал над горлышком, но тут случилось непредвиденное – набалдашник просто отломился.

Лёха крепко выругался и чуть было не заплакал.

– Так, наливаем в бокалы от шампанского водку, – закричал Виталик, – и ещё раз попросим куранты повторить!

Это было счастливое решение. Витька Кузьмин из параллельного класса отбивал удары часов вилкой по бутылке, и на двенадцатый удар водка была открыта.

– С Новым годом! – закричали все.

Только Лёха не кричал. Он сидел на диване и пытался ложкой протолкнуть пробку внутрь бутылки.

– Да брось ты её, – попыталась успокоить его Марина. – Тяпни водочки.

Под водку еда быстро закончилась. Тут-то я и вспомнил про «Оливье».

Тазик притащили в комнату. Но подлый салат на морозе так замёрз, что от ледяной глыбы было невозможно отколупать даже кубик мороженой морковки.

– Нет проблем, – закричала Ира. – Давайте поставим его в духовку!

Сказано – сделано! Никто не мог помешать нам встретить Новый год весело.

Но тут всеобщим вниманием вновь завладел Лёха, который попытался открыть бутылку штопором. Он уже вогнал штопор в пробку, но вытащить штопор не мог. Тогда мы разделились. Потому что смотреть на него было невозможно. Одни держали бутылку и Леху, другие же тащили штопор.

– Р-р-раз! – и наша половина повалилась в кучу на пол.

В руках у меня оказался штопор с кусками размочаленной пробки. Из тоненькой дырочки, проделанной штопором в пробке, со свистом выходили газ и пена.

Лёха заворожённо смотрел на закупоренную бутылку, щёки его дрожали.

– Гадина! – шептал он. – Маринка, дай мне что-нибудь острое!

Марина, недолго думая, подала ему столовый нож, которым Леха решил было расширить и углубить скважину. Но нож, выпрыгнув у Лехи из дрожащих рук, соскочил с гладкого горлышка и ударил лезвием по запястью. На белую скатерть фонтаном хлынула кровь.

– Дура! Дура несчастная! – закричал Лёха, обливаясь слезами и кровью.

Но Марина не стала реагировать на рыдания. Она спокойно подошла к телефону и вызвала «скорую». Затем вылила на рану рюмку водки и крепко перетянула руку жгутом.

И даже вынесла шампанское из комнаты в кухню, чтобы сам вид бутылки не травмировал Лёху.

Врачи приехали через десять минут: вот что значит езда без пробок.

При слове «пробка» Лёха зарыдал ещё сильнее.

Врачи сурово выслушали историю о нераскупоренном шампанском. И тут один из них сказал:

– Ребята, а у вас вообще-то ничего не горит?

Тут мы и сами увидели дым, который клубами шёл из кухни.

– Салат! – заорала не своим голосом Ира, бросаясь на кухню. – В духовке!

И только тут я вспомнил, что салат-то я настругал в пластмассовый тазик.

Пожарных вызвали уже бдительные соседи. Они сразу возникли на пороге дома – в шлемах, с огнетушителями в руках – и бросились на кухню, где Ира пыталась из пылающей духовки спасти остатки салата.

В итоге оплавившийся тазик был обезврежен, перебинтованного Лёху увезли в больницу, следом на выход потянулись и все остальные.

В три часа ночи мы с Ирой остались одни в совершено разгромленной квартире.

Мы налили водки, Ира положила в тарелки салат – вернее, у получившегося блюда была весьма аппетитная поджаристая корочка и абсолютно отвратительный запах жжёной пластмассы.

– Слушай, а неплохо получилось! – попыталась приободрить меня Ира. – А знаешь,  что самое классное?
– Что?
– Что ты лук сюда не положил. Ненавижу вкус лука! А ты у меня просто волшебник!