О мучительном, затянувшемся на полтора десятилетия процессе распада Социалистической Федеративной Республики Югославия и сопутствовавшей ему череде кровавых войн «всех против всех» написано немало. На протяжении почти половины столетия залогом существования республики была федеративная система – и при этом именно её недостатками принято объяснять накрывшую распадающееся государство в 1990-е лавину взаимных этнических чисток. И самым ярким примером того, чем может обернуться застарелый межэтнический конфликт на фоне развала государственности, стала пост-югославская судьба Автономного края Косово и Метохии. Именно с кризисных событий в Косове начался распад некогда единой Югославии. Но для того чтобы описать Косовский конфликт, последствия которого стали самыми неоднозначными для всего региона, стоит обратиться, пожалуй, не столько к аспектам истории межэтнических взаимоотношений албанцев и сербов, сколько к тем условиям, в которых после Второй мировой войны формировалось балканское федеративное государство.
После того как закончилась Вторая мировая война, на Балканах наступил хрупкий мир, и на первый план вышел вопрос о государственном будущем региона. Когда Народно-освободительная армия Югославии вытеснила из Сербии отряды албанских коллаборационистов, которые поддерживала оккупировавшая край Италия, Косово – с преимущественно албанским, недовольным новой сербской властью населением – оказалось под югославским контролем. Но на край претендовали и партизаны из Национально-освободительной армии Албании под командованием Энвера Ходжи, которые участвовали в операциях против оккупантов вместе с югославскими коммунистами Тито.
Проект Балканской федерации, которая объединила бы Югославию, Албанию, Болгарию, Румынию и Грецию, был довольно быстро отметён: между вчерашними союзниками немедленно встал вопрос о границах. Для того чтобы удержать албанцев от выступлений против едва оформившейся Югославии, изгнанным во время войны сербам и черногорцам было запрещено возвращаться в область. По Конституции 1963 года, автономная область стала краем, а национальные меньшинства стали именоваться народностями. В 1974-м очередные конституционные изменения наделили край правами и полномочиями, практически сходными с остальными союзными республиками. При этом ощущение неравноправия у албанцев, населявших Косово со времен османского владычества, и не думало исчезать: всё громче звучали требования объединения с населёнными албанцами землями в других частях Югославии и всё отчетливей становились сепаратистские устремления. Если вспыхнувшие в 1968 году демонстрации албанской молодёжи были разогнаны милицией, то после смерти Тито в 1981 году выступления студентов вылились в беспорядки, которые подавила введённая в край Югославская народная армия – это стало первым случаем её выступления против демонстрантов. При этом к воссоединению со «старшим братом» мало кто стремился: хотя стандарты жизни косовских албанцев были одними из самых низких в Югославии, а репрессии против оппозиции – по-коммунистически жёсткими, ни то, ни другое нельзя было сравнить с закрытой для всего света и ощетинившейся бункерами ультрасталинистской Албанией Энвера Ходжи. Основным требованием демонстрантов стало предоставление краю статуса республики в составе страны.
Но с усилением центробежных процессов в единой Югославии в конце 1980-х годов проблема статуса Косово превратилась из общефедеральной в сербскую. Вместе с этим стала меняться государственная политика в отношении автономии края. Федеративная Югославия стремилась погасить сепаратизм, увеличивая самостоятельность, унитарная же Сербия повела на неё наступление. Попытки выстроить вокруг Косова национальные идеи сербов и албанцев привели к тому, что жители одних и тех же земель оказались в параллельных мирах, и для соседей по стране в каждом из них не было места. Именно этим был проторён путь Сербии и Косово к войне. Неправы те, кто видит её истоки в чьём-то якобы неоспоримом и освящённом первородством праве на косовскую землю или в неизбывной кровожадности албанцев или сербов. Этнический состав Косова сформировали стремившиеся подчинить его своей власти Османская империя и Австро-Венгрия, Югославское королевство и фашистская Италия, ходжаистская Албания и титоистская Югославия. Но тридцатилетие начала полномасштабной войны и двадцатилетие одностороннего провозглашения независимости – это повод задаться вопросом: было ли торжество ненависти и экстремизма неизбежным? Пересекались ли параллельные миры Косова? Многообразие религиозных традиций Балкан сыграло свою печальную роль в военных конфликтах девяностых годов. И последние наиболее насыщенные кровавыми событиями десятилетия балканской истории создают ложное впечатление о том, что именно неспособность религий ужиться друг с другом и стала причиной бойни.
Во время формирования национальных идентичностей и национализмов балканских народов вероисповедание действительно стало ключевой точкой. В центре сербского национального проекта оказалось православие, сыгравшее огромную роль в сохранении идентичности сербов во времена османского владычества. Деятели же раннего национализма албанцев, напротив, связывали ислам с турецким влиянием, от которого они стремились избавиться, это сделало албанский национальный проект одним из самых секулярных в Восточной Европе. Столкновение этих проектов в войне сделало религию поводом для проведения этнических чисток. То, что Косово в сербской идентичности – это не только символ нации, но и символ национального унижения, поражения в битве на Косовом поле, ещё более усугубило ситуацию, сделав чистки в глазах националистов своеобразной местью за историю шестивековой давности.
Тем не менее вне тиражирующихся стереотипов народы Балкан далеко не так монолитны, а религии вовсе не так несовместимы. Пожалуй, приблизительное представление о пестроте этнорелигиозной ситуации Косова и – шире – Балкан в целом можно составить, ознакомившись с исследованиями этнолога Гера Дёйзингса, проводившего свои полевые исследования в косовской Летнице в начале девяностых годов на фоне уже начавшихся войн в Хорватии и Боснии и Герцеговине.
«Село Летница – писал он в книге «Религия и политика идентичности в Косово», – является (или, лучше сказать, была) центром нескольких поселений, формирующих католический и хорватский анклав на территории, населённой преимущественно албанцами-мусульманами. <...> Во время моего исследования в 1992 году жители Врнаво Коло, деревни неподалеку от Стублы, ныне почти заброшенной, были хорватами. Но многие из них прекрасно говорили по-албански, в отличие от других хорватов, которые обычно не знают этого языка. С албанцами Стублы их объединяли глубокие семейные связи, и на албанцев они ориентировались куда больше, чем на хорватскую общину в Летнице, к которой формально принадлежали. Женщины там носили турецкие шаровары, в то время как буквально двумя домами дальше, в прилегающей деревне Врнез, был в ходу типичный красно-белый хорватский костюм. Некоторые жители Летницы посмеивались над жителями Врнаво Коло за их старомодные нравы, так схожие с албанскими, и я начал подозревать, что тамошние хорваты могли когда-то быть албанцами, хорватизировавшимися в результате формальной принадлежности к приходу в Летнице. Во всяком случае, некоторые албанцы-католики из Стублы разделяли это мнение. <...> Некоторые хорваты, особенно в селе Сасаре, считаются выходцами из Саксонии, а сербы, с другой стороны, говорили, что хорваты в Летнице – это на самом деле сербы-католики, забывшие свои сербские корни. <...> Короче говоря, никто на самом деле не тот, кем предстает на первый взгляд, и каждый спорит с каждым об идентичности» (Дёйзингс, 2000).
Вынужденное сосуществование в условиях гонений и отсутствия собственной государственности породило обычаи, которые сложно представить бытующими среди враждующих не на жизнь, а на смерть испокон веков народами. Паломничества, о которых пишет Дёйзингс, – смешанные: в них участвуют сербы, хорваты и даже цыгане-мусульмане – «хораханэ рома». Ещё во времена социалистической Югославии эта традиция подавалась как свидетельство братства населяющих федерацию народов в документальном фильме «Gospa Letnicka». А ещё одна документальная лента о паломниках, «Letnica - Uz Gospinu Pomoс», была снята уже после войны – её открывает крестный ход паломников и уборка на разрушенном во время боевых действий кладбище. «Паломничество, – писал Дёйзингс, – представляет собой любопытное зрелище, если учесть символическое значение Грачаницы для сербских националистов. Множество цыган-мусульман со всего Косово отмечают в Летнице Успение Богородицы вместе с православными сербами <…> Насколько я могу судить, цыгане-мусульмане обычно не посещают длинных церковных служб – это прерогатива сербов. Но цыгане, особенно дети и женщины, заходят в церковь, чтобы приложиться к иконам, зажечь свечи и оставить подношения» (Дёйзингс, 2000).
Монастырь в Грачанице, включенный ЮНЕСКО в список объектов Всемирного наследия, находящихся под угрозой уничтожения, принимал паломников, среди которых были и мусульмане, ещё в конце восьмидесятых и начале девяностых годов. Обитель и храм Косьмы и Дамиана в Зочиште (посетить который местные жители считают особенно полезным для страдающих от глазных заболеваний) до 1989 года привлекали даже больше паломников из числа мусульман-албанцев, чем православных сербов. Этому, к несчастью, положила конец война. Дёйзингс, описывая Зочиште в 1991 году, приводил множество знаков надвигающегося конфликта. Таксист-албанец сказал ему, что его соотечественники объявили бойкот паломничествам, а из сербских и албанских кафе на улицах уже звучали старые песни четников и националистов. Сербский паломник из Призрена принял местного жителя за албанского шпиона из-за диалекта, на котором тот разговаривал: для него речь местных звучала как речь говорящего по-сербски албанца. «Лучше бы тебе сменить диалект, если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями», – услышал местный в свой адрес, показав паспорт.
На рассвете уже были слышны выстрелы, низко над селом пролетали армейские боевые самолеты. Паломники уже держались особняком друг от друга, а их лагеря напоминали политические демонстрации. Монастырь в Зочиште стал одним из первых, подвергшихся атакам Армии освобождения Косова, когда началась война. Но хотя вражда сербов и албанцев закрыла паломником дорогу в Зочиште и Летницу, центрами паломничества стали другие места: например, католическая часовня святого Иосифа в македонской столице Скопье. После землетрясения 1963 года, разрушившего местный костел, в неё перенесли уцелевшие статуи, и для паломников – православных, мусульман и католиков – это стало признаком свершившегося чуда.
Балканские конфликты 1990-х годов, не повлияв на Косово напрямую, стали катализаторами будущей войны. Тревожные сообщения о боях в Хорватии и Боснии заставили многих пересмотреть свою идентичность и начать соотносить себя с идеями моноэтничных монорелигиозных монолитных наций. В обществе, где представители разных культур десятилетиями жили по разные стороны одной улицы и считали родной одну и ту же землю, это не могло не закончиться войной. Антрополог Ксения Трофимова, исследовавшая традиции совместного паломничества в Сербии, Македонии, Боснии и Герцеговине и Косове, рассказала автору о словах её проводника, цыгана из Призрена, сказанных о разрушенных в Косове в 2004 году храмах: «Насколько же люди хотели забыть о присутствии здесь православных, что не могли спокойно ходить мимо этих церквей». Но важно понимать, что те, кто громил церкви, раньше жили у их стен. В неумолимую логику межэтнического конфликта людей загоняют громкие слова о великих нациях и слепое следование умозрительным концепциям их строительства. Автор выражает благодарность антропологу Ксении Трофимовой за помощь в работе над текстом. Что почитать:
- Gerlachlus Duijzings. Religion and the Politics of Identity in Kosovo. C. Hurst & Co. Publishers, 2000, – 238 с.
- Gerlachlus Duijzings. Kosovo: the end of a 'mixed' pilgrimage. In: ISIM Newsletter (Leiden), 3, 1999, 1 + 8.
- Kosovo - Kosova: Confrontation or Coexistence. Edited by Ger Duijzings (main editor), Duљan Janjić and Shkлlzen Maliqi. Nijmegen: Peace Research Center, University of Nijmegen, 1997.
- The Revival of Islam in the Balkans: From Identity to Religiosity. Editors: Roy, Olivier, Elbasani, Arolda (Eds.). First published 2015 by PALGRAVE MACMILLAN
- Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990–2000). М.: Русское право / Русскнй Национальный Фонд, 2001. 720 с.
