Смертная казнь: камень на распутье

За что казнят в России сегодня?

Сегодня в России не казнят. В постсоветское время смертная казнь в стране существовала как санкция по некоторым тяжким уголовным статьям. В 1996 году наша РФ вошла в Совет Европы и в 1997 году подписала Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни. И хотя документ так и не был ратифицирован, мораторий на применение высшей меры наказания соблюдается. В общем, де-факто в России действует мораторий на смертную казнь, а вот де-юре его нет. Кстати, последний приговор к высшей мере наказания был приведён в исполнение 2 сентября 1996 года. К расстрелу был приговорён серийный убийца Сергей Головкин. В 2009 году Конституционный суд Российской Федерации принял определение, которое запрещало какому-либо суду в нашей стране назначать высшую меру наказания. Таким образом, мораторий на её применение был окончательно установлен. И чтобы вернуть смертную казнь, потребуется принять новую Конституцию. Что же касается отношения самих жителей России к смертной казни, то споры вокруг неё не утихают. Много тех, кто за её возвращение, много и тех, кто возражает. Например, министр внутренних дел Владимир Колокольцев утверждает, что он не против смертной казни, но как простой гражданин, а не как министр. Обычно волна призывов к восстановлению смертной казни появляется после какого-либо громкого преступления или террористического акта. Как, например, после взрыва в метро в Петербурге два года назад. Психологи утверждают, что такая реакция является нормальной, поскольку люди хотят справедливости, мести. Вот только многие забывают об одном нюансе: вряд ли перспектива смертной казни сможет остановить или испугать террористов. Ведь нередко они уже являются смертниками.

Сотрудник полиции на месте взрыва в поезде следовавшем от станции "Сенная" на станцию "Технологический институт". Фото: Александр Коряков / Коммерсантъ

О смертной казни поделился своими мыслями кандидат медицинских наук, доцент кафедры психиатрии и медицинской психологии Российского национального исследовательского медицинского университета им. Н.И. Пирогова Борис Воскресенский. Он заметил, что из всех медицинских наук именно психиатрия стоит ближе всего к вопросам социальным. Поэтому естественно, что психиатры затрагивали проблему смертной казни. У профессора Николая Баженова есть работа «Психология казнимых», в которой он говорит о бесчеловечности такого рода акций. Эксперт упомянул и Филиппа Пинеля, который навсегда остался в истории психиатрии благодаря тому, что впервые «снял цепи с душевнобольных», то есть «возвел сумасшедшего в ранг душевно больного» и лично принял участие в гильотинировании Людовика ХVI. – Пинель поддержал введение гильотины как «гуманного орудия» казни для «смягчения страданий» осуждённых. К слову заметим, что и Гильотен был врачом. Итак, отношение к смертной казни – вопрос не узкопрофессиональный, в нашем случае «психиатрический», а мировоззренческий, – заметил Воскресенский. Этот тезис Бориса Аркадьевича подтверждается и в русской литературе, которая в самом своём расцвете не раз обращалась к теме смерти насильственной, легализованной государством.

Литература против смертной казни

Остро переживал события, развернувшиеся в начале XX века, и Лев Николаевич Толстой. Он читал газеты и был ошеломлён количеством смертных приговоров, о которых писали. Например, 10 мая 1908 года в «Русских ведомостях» Лев Николаевич наткнулся на новость, где было сказано о повешении двенадцати крестьян. Толстой тут же возмутился в фонограф: «Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нынче 5, завтра 7, нынче 20 мужиков повешено, двадцать смертей… А в Думе продолжаются разговоры о Финляндии, о приезде королей, и всем кажется, что это так и должно быть». Эти события и стали толчком для появления знаменитого манифеста «Не могу молчать». Лев Николаевич писал: «…О казнях, повешениях, убийствах, бомбах пишут и говорят теперь, как прежде говорили о погоде. Дети играют в повешение. Почти дети, гимназисты идут с готовностью убить на экспроприации, как прежде шли на охоту». Манифест был опубликован в отрывках в начале июля 1908 года в нескольких газетах. Труд Толстого получил широкий общественный резонанс, из-за которого СМИ были оштрафованы. Но это не помешало «Не могу молчать» распространиться дальше. 

Манифест Л. Н. Толстого «Не могу молчать». Фото: ИЗДАТЕЛЬСТВО «УМОЗРЕНИЕ»

Писал об этом и Фёдор Михайлович Достоевский. Его ведь однажды приговорили к смертной казни, но отменили вердикт в самую последнюю минуту. Это событие нашло отражение в романе «Идиот»: «…Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье. Тот, кого убивают разбойники, режут ночью, в лесу, или как-нибудь, непременно ещё надеется, что спасётся, до самого последнего мгновения… А тут всю эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче, отнимают наверно; тут приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете… Об этой муке и об этом ужасе и Христос говорил. Нет, с человеком так нельзя поступать!»

Что говорит закон

Судебная система в нашей стране не столь идеальна, как хотелось бы. И никто не сможет дать гарантий, что пулю получит именно преступник, а не случайная жертва обстоятельств. Ведь бывали случаи, когда невиновность человека доказывалась спустя годы, а то и десятилетия. И причём за примером ходить далеко не нужно, достаточно вспомнить историю серийного убийцы Андрея Чикатило. За убийство, совершённое Чикатило, расстреляли Андрея Кравченко. Да, тоже убийца, но на тот свет он отправился за чужое преступление, а не за своё. Затем под каток попало несколько умственно-отсталых людей, которые «признались» в преступлениях. И спасло их лишь то, что Чикатило не остановился и продолжил убивать. И в СССР, и в России судебно-правовая система даёт сбои. И цена этих ошибок – человеческие жизни. Вот что на этот счёт думает правовед и юрист Михаил Сергиевич: – Смертная казнь не отменена, но и не применяется уже почти 20 лет. Учитывая общую тенденцию к устрожению законодательства и усилению санкций, от возврата к применению высшей меры наказания Россию удерживает только неустойчивое членство в Совете Европы. Общемировая тенденция к полной отмене смертной казни основана прежде всего на постепенном признании права на жизнь каждого человека верховным, неотъемлемым и естественным правом, отказать в котором человеку нельзя даже в исключительных случаях. Юрист утверждает, что эта гуманистический фундаментальный принцип пока плохо усваивается некоторыми российскими чиновниками. Так, например, при обсуждении проекта резолюции «Мораторий на смертную казнь» в Совете ООН по правам человека в 2017 году российская делегация предложила следующую формулировку: «Применение смертной казни может в некоторых случаях приводить к нарушениям прав человека…». Если воспринимать такую формулировку как общее выражение позиции российских властей, то следует констатировать, что сегодня смертная казнь нами не рассматривается как тотальное нарушение права на жизнь. А значит, ожидать в обозримой перспективе её полной отмены не приходится…

Во время суда над одним из самых известных советских серийных убийц Андреем Романовичем Чикатило. Фото: Владимир Вяткин / РИА Новости

– Я всегда был сторонником полной отмены смертной казни, – говорит Сергиевич. – Это прежде всего основано на моём христианском отношении к человеку и к жизни. Сторонники желают её сохранения в основном по двум причинам: справедливая месть и предупреждающий страх. Однако статистика показывает, что последняя функция предупреждающего ужаса не работает и не сдерживает насилие. В качестве превентивной меры, призванной снизить уровень насилия, смертная казнь неэффективна. Остаётся месть. Только мстят не жертвы или их родственники, а государство. Так проявляется архаическая основа человека в цивилизованном вроде бы обществе, старый принцип кровной мести. Эти соображения отчасти подтверждаются исследованиями психологии казни. Как заметил Борис Воскресенский, Бог не убил Каина, а изгнал его, поскольку это мучительнее для самого убийцы. Но интереснее другое: вероятно Бог не убил, потому что, казня, убивая, мы сами становимся убийцами. – Главная задача человека – созидание, а не уничтожение. Вдруг преступник исправится, обратится, – считает психиатр. Но как эта мера социального урегулирования осмыслялась в истории России?

Смертная казнь в безбожной стране

Советская власть поначалу решила отказаться от смертной казни. Это произошло в конце октября 1917 года. Но гуманность – это последнее качество, в котором можно было бы заподозрить большевиков: менее чем через год казнь вернули, поскольку «красный террор» не мог обойтись без высшей меры наказания. Чего уж говорить о массовых расстрелах, которые для молодого советского государства являлись нормой. Зато стоит сказать, что в 1935 году нарком обороны Климент Ворошилов стал инициатором постановления «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». В этом документе говорилось о том, что к высшей мере наказания можно приговорить преступника, если ему исполнилось 12 лет. Понятно, что на Западе к инициативе советского руководства отнеслись негативно. А сам Сталин заявил на встрече с писателем Роменом Ролланом, что закон «имеет чисто педагогическое значение». Известно как минимум об одном несовершеннолетнем преступнике, которого казнили. Это был житель Свердловска Володя Винничевский, который убивал маленьких детей. На его счету было 8 жертв, ещё десятерым чудом удалось выжить. На момент вынесения приговора и последующего расстрела Винничевскому было 17 лет. Убийцу казнили в мае 1940 года. Другой случай расстрела несовершеннолетнего в СССР произошёл в 1964 году. Пятнадцатилетний Аркадий Нейланд совершил двойное убийство в Ленинграде ради наживы. На допросах Нейланд вёл себя агрессивно и вызывающе, он насмехался над стражами порядка, поскольку был уверен, что до смертной казни дело не дойдёт, ведь после XX съезда в Советском Союзе несовершеннолетних не расстреливали. Но судьба распорядилась иначе…

Аркадий Нейланд. Фото: общественное достояние

К слову, самым известным представителем «профессии» палача в СССР являлся Василий Блохин. Деревенский мальчишка, который спустя много лет стал профессиональным палачом. Это он отправил на тот свет более 10 тысяч человек, в том числе Тухачевского и Ежова. Его не смог победить даже Берия. Но он был такой один. Почти все люди, которые являлись расстрельщиками, вскоре ломались, поскольку не могли выдержать психологической нагрузки. Под началом Блохина работал некий Александр Емельянов. Он вспоминал: «Водку, само собой, пили до потери сознательности. Что ни говорите, а работа была не из лёгких. Уставали так сильно, что на ногах порой едва держались. А одеколоном мылись. До пояса. Иначе не избавиться от запаха крови и пороха. Даже собаки от нас шарахались, и если лаяли, то издалека». Самого Емельянова отправили на пенсию с диагнозом «шизофрения». И такая участь ждала почти всех палачей. Кто-то ломался и накладывал на себя руки, другие сходили с ума, третьи – спивались. Выдержал лишь Блохин. Но профессия оставила свой отпечаток. Его вспоминали как жёсткого и грубого человека, который часто напивался до потери сознания. А единственной его отдушиной стали лошади. Блохин фанатично коллекционировал книги о непарнокопытных. Зато власть его любила. Он удостоился множества наград, получал солидные денежные премии. Лишь после смерти Сталина Василий потерял всё (в том числе награды и звания) и вскоре умер. С приходом к власти Хрущёва количество смертных казней, конечно, сократилось. Но они продолжали быть в ходу вплоть до развала СССР.

Смертная казнь в православной стране?

Надо признать, что если в ХХ веке репрессии в виде убийства приняли феноменально массовый характер, то сама по себе смертная казнь на протяжении столетий не являлась в нашей стране чем-то из ряда вон выходящим. Взять хотя бы Киевскую Русь. Арабский путешественник Ибн Вакшия писал о том, что в 930 году разбойников казнили. Не ушла эта мера наказания и после принятия христианства. Казнили бандитов, воров. Не изменилась ситуация и после. Например, в конце XIV века в России предусматривалась смертная казнь за кражу. Правда, с поправкой: вор должен был попасться три раза. Псковская грамота 1467 года предусматривала смертную казнь за воровство в церкви, поджог, государственную измену и ряд других преступлений. Большой вклад в распространение смертной казни внёс Иван Грозный, при котором в 1550 году появился новый Судебник. Список преступлений, ведущих к высшей мере наказания, существенно расширился. А казнь стала чуть ли не самым частым приговором. Причём казнили разнообразными способами: вешали, отрубали голову, сажали на кол и так далее. И всё происходило публично.

«Пытка на шибенице», гравюра Жана-Батиста Лепренса. Фото: Tom. I. N^o XIV / J. B. le Prince del. / J. B. Tilliard sculp

Новое дыхание смертная казнь обрела уже при Петре I. Но Елизавета Петровна задел отца не поддержала. И в 1753 году она официально отменила высшую меру наказания. Вместо отрубания голов при ней преступников били кнутом, клеймили лица, вырывали ноздри, после чего отправляли на каторгу. При Екатерине II смертная казнь применялась лишь в исключительных случаях. В 1775 году к высшей мере (четвертованию) был приговорён Емельян Пугачёв. Известно, что во второй половине XIX века к смертной казни в среднем приговаривали 30 человек в год. Но ситуация резко изменилась в начале XX века. Страна быстро погружалась в пучину недовольства. Власть ослабла и не могла повлиять на ситуацию. Единственный выход, который она смогла найти, – это массовые казни. Обстановка накалялась. Приговоры к высшей мере наказания действовали совсем не так, как хотелось монаршей власти. Народ был сильно возмущён происходящим.

Вот что говорил священник Павел Флоренский в своём Открытом обращении студентов Московской духовной академии к архипастырям Русской церкви, которое получило говорящее название «Вопль крови»: «…Не требуем от вас вмешательства в политику, не зовём вас к мученичеству, не просим вас прекратить истязания и убийства, – на это вам и власти не дано, – но усердно молим: пастырски заявите своё отношение к насильникам и убийцам; исполните долг пред Богом и своей совестью и объявите во всеуслышание, что смертная казнь, а тем более расстрелы без суда, – противны учению Христа, что убийцы и насильники не имеют права быть членами Христовой церкви, доколе не разрешат им этого смертного греха! – Неужели мы ошибаемся, думая, что именно в этом заключается правда Христова?!» Естественно, за подобное Обращение отец Павел пострадал. Его отправили в тюрьму. Всего же за свою жизнь Флоренский несколько раз оказывался за решёткой. Вот только к смертной казни его приговорила уже новая власть – большевистская. В 1937 году приказ расстрелять священника отдала особая тройка НКВД.

Интересно феномен столкновения веры и смертной казни в современном социуме комментирует священник Александр Рождественский:

– Право вынесения смертных приговоров принадлежит государству, которое само по себе не имеет абсолютной ценности, в отличие от жизни конкретного человека. Это касается любой человеческой жизни, даже особо опасного преступника. И здесь заложено главное противоречие: наша повседневность, в которой постоянно совершаются какие-то преступления, пытается присвоить себе право на то, что является несравнимо больше её самой, тем самым поставить государство выше человека, а справедливость выше милости. Отец Александр считает, что такой подход к миропорядку неизбежно приведёт к тяжёлым последствиям. Государство должно ограничивать действие зла в этом мире и, если необходимо, изолировать от общества опасных преступников. Но важно исследовать и устранять причины возникновения таких явлений, а не использовать свою власть по принципу «нет человека – нет проблем». 

Литография «Казнь Емельки Пугачёва в Москве». Фото: Library of Congress

Но если взять в руки Библию и почитать книги Ветхого завета, то можно поразиться огромному количеству кровавых убийств, санкции на которые приписываются самому Богу. Может быть, поэтому смертная казнь вполне присуща православной этике?

Эту коллизию разрешает Борис Воскресенский:

– «Мне отмщение…». Жесткости, представленные в Писании, не следует понимать буквально. Писание – это не формальная историческая хроника, а история становления человеческой психики. «Продвигаясь» от Ветхого завета к Новому, она становилась всё более сострадательной. Пример Христа – умереть за других – это и есть оправдание неизбежной для нас естественной смерти. Милосердие к преступнику становится возможным, естественным, если будем руководствоваться евангельской формулой: «Прости им, Господи, не ведают, что творят».

Понятно, что этот подход в полной мере очевиден для людей верующих, но в любом случае «зло – плохой стилист». Зло в данном случае – это чувства мести и страха, диктующие роковой приговор. Сама формула о зле – из Нобелевской лекции Иосифа Бродского. «Плохой стилист» в том смысле, что оно разрушительно, чего бы ни касалось: человека или вещей. Таким образом, эксперт замечает, что, выступая за смертную казнь, мы культивируем в людях (и нас окружающих, и в себе самих) подозрительность, злобность, мстительность, агрессивность, то есть зло как таковое.

А юрист Сергиевич утверждает при этом, что государство, отстаивающее смертную казнь, на самом деле не заботится о жертвах жестокого насилия, не руководствуется чувством справедливого возмездия, а под видом заботы просто демонстрирует всем гражданам свою силу. Он говорит следующее:

– Власть, способная на легальное уничтожение жизни (хотя бы и преступника), способна на всё. И такую власть следует бояться во всех сферах. Страхом обеспечивается её крепость. Во времена государственного террора (например, 30-40-е годы в СССР) тюрьма, казнь, страх в целом становятся главной скрепой, а палач – главным скрепоносцем. Очень высокий КПД. В мире, в котором ценность жизни и достоинство человека вторичны, палачи всегда будут героями. Так что не грех лишний раз спросить себя, кому выгодна смертная казнь в стране. А тех «представителей простого народа», кто искренне желает её применения, можно спросить: желают ли они так же искренне жить вместе со своими детьми под одной крышей с палачом?