«В ХХ веке мы пережили геноцид»

Тридцать лет назад КПСС перестала существовать, но путь к свободе нам ещё предстоит – христианский философ Игорь Огурцов об опыте сопротивления Советам 

Игорь Вячеславович Огурцов. Фото: Sergey Alikhanov / Flickr

Игорь Вячеславович Огурцов. Фото: Sergey Alikhanov / Flickr

Игорь Вячеславович Огурцов (родился 22 августа 1937 года) – философ, лидер антикоммунистического подполья в СССР, основатель и руководитель Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (ВСХСОН) был осуждён на 20 лет лагерей, в 1987 году эмигрировал в Германию, в 1992 году вернулся в Россию. Об опыте своей «подсоветской жизни» он рассказал в интервью «Столу».

Игорь Вячеславович Огурцов, 1982 год. Фото: из личного архива Игоря Огурцова
Игорь Вячеславович Огурцов, 1982 год. Фото: из личного архива Игоря Огурцова

– Как Вы пережили распад СССР?

– Я не застал его по времени – был в эмиграции. После 20 лет «брежневско-андроповского курорта» я с родителями, которым Господь дал пережить всё это, уехал в эмиграцию в 87-м году. И до 93-го года мы были в Западной Германии. И потом вернулись. Но увидели страну совсем не такую, какую мы представляли себе.

Удалось ли вчерашним эмигрантам поучаствовать в строительстве новой России? Вашим друзьям, кому-то из ваших знакомых, вам лично?

– Нет-нет. Не было такой ситуации, которая включила бы нас в этот процесс. И процесс сам по себе был не тот, в котором нам хотелось участвовать.

Почему же?

– Потому что не в ту сторону пошло. Конечно, единственное, что мы могли бы одобрить и считать достижением, – это конец тоталитарной системы. Это единственный плюс огромный. Но и конец тоталитарной системы не тем завершился. А сейчас мы – половина уже в мире ином, а остальным уже за 80 лет. 

Вы сами в 90-е годы участвовали в христианско-демократическом союзе вместе с Аксючицем и Огородниковым?

– Нет. Мы с ними были довольно-таки хорошо знакомы. Виделись, когда уже можно было выезжать из Союза. Они приезжали в ФРГ. В Мюнхене у меня «база» была. И мы виделись с ними несколько раз.

Председатель оргкомитета конгресса демохристиан Виктор Аксючиц выступает на Конгрессе патриотических и гражданских сил. Фото: Александр Макаров / РИА Новости
Председатель оргкомитета конгресса демохристиан Виктор Аксючиц выступает на Конгрессе патриотических и гражданских сил. Фото: Александр Макаров / РИА Новости

Какой оптимальный путь для преобразования советской системы вы видели, будучи основателем ВСХСОН? Общество должно было измениться, мирно приняв какие-то идеи; или это должна была стать вооружённая борьба за свою страну новая гражданская война или какой-то переворот сверху? 

– В самом начале что-то предвидеть и рассчитывать на определённый успех было трудно. Представить себе, что произойдёт все так, как случилось, то есть сверху,  – это было трудно. Но то, что система себя рано или поздно изживёт, мы понимали. Мы три с лишним года были на подпольном положении. Казалось, что время близко. То, что до краха КПСС пройдёт ещё больше 10 лет, было трудно себе представить.

Сколько человек было в ВСХСОН на пике вашей деятельности?

– Предано суду было 30 человек. Но это начальный этап. 

Возможно, для советской власти ваша организация была наиболее опасной, так как вы допускали вооружённое сопротивление режиму. Этим, кстати вы отличались от диссидентского движения, которое скорее могло выходить с плакатами «на заклание», чем возглавлять активную борьбу.

– Да, конечно.

После выдворения из Союза как вас приняла эмиграция? Чувствовали ли Вы поддержку там?

– В эмиграцию (ещё будучи в подполье) мы отправили нашу программу, была такая возможность. Отправили во Францию Никите Струве. Он тогда ещё был жив. И он издал её, потом её издал «Посев» (издательство, учреждённое русскими эмигрантами в Германии, – ред.). В эмиграции с 1976 года знали о нас довольно подробно и были весьма воодушевлены наличием такой организации. Потом, когда мы уже туда приехали в 1988 году, о нас знала вся эмиграция. Ещё и в период моей ссылки было много публикаций в Америке, Германии. Даже фильмы были сняты эмигрантские и проходили показы, в частности в Штатах. Эти фильмы все есть в интернете.

Вы встречались с Солженицыным?

Александр Солженицын играет в теннис в Вермонте. Фото: семейный архив А. Солженицына
Александр Солженицын играет в теннис в Вермонте. Фото: семейный архив А. Солженицына

– Нет, он был в Штатах, в Вермонте. А я в Штатах был много раз, но в Детройте.

Переписывались с ним?

– Да, регулярно. Мои идеи ему были знакомы, потому что он читал в эмигрантских журналах весьма подробно о нас. Вообще в ссылке, как это ни странно, была возможность получать письма и даже отвечать на некоторые из них. Конечно, с учётом того, что можно было, что я знал, что пройдёт. Я получил около 10 тысяч писем за пять лет ссылки из разных западных стран. Причём писали все – от сенаторов до безработных, написал даже президент США Рональд Рейган. Ещё будучи в ссылке, я получил почётное французское гражданство. Но писала в то время всё-таки молодёжь – люди от 25 до 40 лет. А вот из советского блока никто не писал: там: вероятно ничего и не знали. Несколько книг было издано и на английском, и на русском ещё в период, когда я находился в ссылке. Один из нас – Вагин Евгений Александрович – жил и работал в Италии и Франции. Он много материалов передал на Запад. Так что, в частности, Солженицын и программу нашу знал.

Вагин Евгений Александрович. Фото: vshson.narod.ru
Вагин Евгений Александрович. Фото: vshson.narod.ru

На ваш взгляд, Россия – это европейская страна или нет?

– Я бы сказал так: пока что мы не определились окончательно в отношении своей судьбы – кем нам быть, куда следовать. Хотя Россия, конечно, европейская страна.

Почему, если Россия европейская страна, у нас так мало ценится свобода и права человека? 

– Почему? Всё это идёт с 1917 года. Огромный процент населения – крестьянство, и рабочий класс, и интеллигенция – был просто физически уничтожен советами. За весь период правления Сталина физически было уничтожено почти столько же людей, сколько во время Второй мировой войны, – десятки миллионов. Ещё больше было затравлено. Так что наша судьба в XX веке не просто трагична, мы претерпели геноцид после революции – если события октября 1917 года можно так называть… Страна была подвержена геноциду – и физическому, и духовному, морально-нравственному.

Несмотря на всё это, в стране рождались всё-таки люди пусть их было немного любящие свободу, готовые жить иначе. Как Вы это объясняете? 

– Очень просто – это Божья милость.

Как вы думаете, в нашем будущем свобода каждого отдельного человека ещё может стать основой для развития общества и государства в России?

– Свобода – это очень широкое понятие. То, что происходит с отношениями России и ближайших её соседей – Украины и Белоруссии, – это, конечно, катастрофа, а не путь освобождения. Катастрофа не столько для Великороссии, сколько для России в целом – той, которая была до 1917 года. Это разделение тоже порождено 1917 годом. Но я верю, что мы выйдем на нормальный путь. 

Читайте также