Продолжение. Часть 1, часть 2, часть 3 Зима 1921 года стала апогеем Гражданской войны на мятежной Тамбовщине. Большевики ждали, что армия повстанцев пойдёт на приступ Тамбова, и Шурка Антонов со своими отрядами уже находился в двух десятках вёрст от города, но командиры партизанских армий медлили: штурм хорошо укреплённого губернского центра –предприятие крайне рискованное, которое будет стоить множества человеческих жизней. Антонов с товарищами избрал другую тактику. Решено было развязать «рельсовую войну»: перерезать две проходящие через губернию магистральные линии –Рязано-Уральскую и Юго-Восточную железные дороги, а также региональные ветки, чтобы прервать вывоз хлеба и переброску войск. Вот далеко не полная хроника боевых действий антоновцев. 5 января. Попытка захватить станцию Волконская (ныне Народная) на Рязано-Уральской дороге, связывающей Воронеж с Поволжьем. Штурм был прерван бронепоездом № 121, пришедшим на помощь защитникам станции. С этого момента главным противником повстанцев становятся бронепоезда –недаром Москва направила в Тамбов пять бронепоездов для защиты путей. 7 января. Штурм повстанцами станции Токаревка Елецкого отделения Юго-Восточной железной дороги (мимо этой станции следуют поезда дальнего следования с севера на юг –например, из Москвы на побережье Чёрного моря). Бой продолжался более семи часов, но закончился для повстанцев неудачно. 10 января. Зато через три дня повстанцами удалось захватить соседнюю станцию Рымарево. Посланная на помощь бронелетучка транспортной ЧК (то есть паровоз с двумя платформами, на которых сделаны баррикады из мешков с песком) попала в подстроенную повстанцами аварию. 11 января. Ещё одна удачная атака на станцию у села Малые Алабухи. Правда, в бою с красными погиб командир 1-го Каменского партизанского полка Ефим Иванович Казанков. Из рапорта начштаба 1-го Каменского полка: «Сего же числа задержан поезд, взято 62 человека в плен, захвачено 100 винтовок, много патрон и разных продуктов... Битюговским полком был произведён набег на Воронковский совхоз, где забран скот: лошади, коровы и свиньи, хлеб и много других предметов, зарублено 3 коммуниста, отобрано 10 винтовок и небольшое количество патрон, этого же числа в ночь под 10-е Сукманской организацией на станции Есипово произведена порча жел. дороги и телеграфного сообщения между Жердевкой и станцией Терновка. В то же время 2-м Тамбовским полком была остановлена у Танковского моста летучка, которую подвергли сильному ружейному обстрелу...» 15 января. Повстанцы попытались захватить станцию посёлка Мучкапский на линии Тамбов–Балашов. Из рапорта командира Особого Пахотно-Угловского партизанского кавалерийского полка тов. Журавлева: «Я своим полком сделал налёт на Мучкап. Наступление велось с двух сторон, несмотря на сильный пулемётный огонь, мы кинулись на станцию, но со стороны летучки-бронепоезда открыли сильный огонь, и нам пришлось отступить на базарную площадь. Большой потери с нашей стороны нет, кроме одного раненого и 1 убитой лошади, по отступлении нас на базарную площадь красные навели на нас наступление со станции при 2-х пулеметах... В это время поднялась сильная метель, почему пришлось прекратить военные действия и отступить в село Коростелёво. Взято в плен 15 коммунистов...»
* * *
Наконец в середине января повстанцы решают нанести удар по одной из самых болевых точек противника –взять станцию Уварово. Уварово – это город, выросший буквально на хлебе. Ещё в середине позапрошлого века Уварово, основанное на высоком берегу реки Вороны, считалось третьим по величине населённым пунктом в губернии после самого Тамбова и Борисоглебска. В Уварове размещалось 25 магазинов и лавок, здесь находилась самая крупная в губернии ярмарка по продаже скота и выделанных кож. Но основу хозяйственной жизни округи составлял хлебный торг. Зерно поступало в Уварово из помещичьих и крестьянских хозяйств близлежащих волостей, а также из соседних уездов Саратовской губернии; в Уварово хлеб перегружали на баржи и по рекам Ворона и Хопер сплавляли дальше –на Дон. В 1893 году возле села построили станцию Обловка (так её назвали по имени инженера, строившего железную дорогу Тамбов–Камышин), и село стало развиваться невиданными прежде темпами. Строились элеваторы, складочные амбары и терминалы для погрузки зерна: каждую осень из Уварова отправляли до трёх миллионов пудов зерна и муки. В начале XX века в Уварово приходит крупнейший в то время Русско-Азиатский промышленный банк, и начинается новая жизнь: буквально за десятилетие в селе строится пять мельниц с механическими двигателями, два десятка паровых маслобойных заводов и более 40 кирпичных заводов –строительство-то идёт по всей губернии, капитализм растёт как на дрожжах! В самом Уварове строятся депо для паровозов и ремонтные мастерские. Но главное –здесь располагались хранилища угля, который везли из Донбасса для нужд всей Юго-Восточной железной дороги. Так что, захватив Уварово, повстанцы убили бы сразу двух зайцев. Во-первых, они бы захватили крупные запасы зерна; во-вторых, получили бы контроль над железной дорогой. Именно в этот момент для лучшей координации наступления происходит организационное разделение сил повстанцев на две армии. В состав 1-й армии входят 9 партизанских полков: 1-й Каменский, 2-й Борисоглебский, 5-й Пановский, 6-й Савальский, 7-й Тамбовский, 10-й Волче-Карачанский, 11-й Павлодарский, 12-й Такайский и 13-й Битюговский. Командующий –полковник Александр Богуславский, затем –Иван Кузнецов. В 2-ю армию входят всего 4 полка: 3-й Кирсановский, 4-й Низовский, 8-й Пахотно-Угловский и 9-й Семёновский. Командир –Пётр Токмаков (в конце февраля 1921 года Токмаков погибнет в бою, и армию возглавит сам Антонов). Первый пристрелочный штурм Уварова состоялся 18 января: повстанцы из 5-го Борисоглебского партизанского полка разобрали пути железной дороги в районе станции Уварово. Уже через два дня, 20 января, силы 2-й Партизанской армии во главе с самим Антоновым нанесли мощный отвлекающий удар по станции Жердёвка (это в 70 километрах к западу от Уварова). Партизаны возле станции окружили сводный красноармейский отряд в 160 штыков и 60 сабель под командованием начальника 3-го боевого участка Кузнецова. Отряд Кузнецова был почти полностью истреблён буквально на виду у застрявших перед Жердёвкой эшелонов с солдатами 15-й Сибирской кавалерийской дивизии РККА. В итоге на усиление обороны Жердёвки были брошены все силы красных, благодаря чему отряды 1-й Партизанской армии смогли скрытно подойти к Уварову.
* * *
Штурм начался ранним утром 23 января с отвлекающего манёвра, когда у станции Сампур повстанцы организовали засаду на бронепоезд № 122, который сопровождал эшелоны с «Тамбовской отдельной кавалерийской группой» в составе двух полков. Бронепоезд был выведен из строя, а кавалеристы за два часа потеряли убитыми и ранеными более половины солдат и лошадей. Подобного разгрома Красная армия не знала даже в боях с Добровольческой армией. В это же самое время у захваченной накануне станции Рымарево партизаны наглухо «посадили на мель» бронепоезд № 121, посланный для освобождения станции. На выручку бронепоезду комендант станции послал ещё два бронепоезда, которые тоже попали в засаду. Примечательно, что экипаж бронепоезда – четыре десятка солдат и машинисты – провели внутри своей «крепости» почти полторы недели.
Бронепоезд Красной Армии, 1919 год. Фото: РИА Новости* * *
Итак, обезвредив бронепоезда – главную ударную силу красных, партизанские полки без особых проблем захватили все склады и мастерские Уварова. Повстанцы не тратили силы на бои в городских кварталах, предпочитая наносить точечные и крайне болезненные удары по ключевым объектам инфраструктуры. Также 23 января повстанцы 2-й Партизанской армии, воспользовавшись общей неразберихой в штабах красных, атаковали и захватили неприступную до сих пор станцию Токарёвка, которую партизаны уже один раз – 7 января – пытались взять штурмом. Наконец, вечером 23 января конный отряд из 1-го Каменского партизанского полка, штурмовавшего Малые Алабухи, сделал попытку налёта на Борисоглебск. Но заранее предупреждённый разведкой городской гарнизон отбил налёт. Тем не менее блестящая операция повстанцев имела самые серьёзные последствия: железнодорожное сообщение на большей части дорог внутри губернии было прервано. Уже на следующий день, 24 января 1921 года, заместитель наркома путей сообщения В.В. Фомин направил в Реввоенсовет Республики специальное письмо с требованием принять экстренные меры по защите железной дороги: «По телеграфному сообщению комиссара Рязанско-Уральской ж.д. видно, что банды настолько усилились, что некоторые станции и мосты сожжены до основания... Принимая во внимание, что район Астрахани питает Ряз.-Уральскую и др. дороги нефтью, а также снабжает рыбою всю Республику, – прекращение движения Астраханской линии грозит серьёзными осложнениями как для транспорта, так и для всей экономической жизни РСФСР».
* * *
Ещё через день в Тамбове открылась X Губернская партийная конференция, на которую прибыли гости из Москвы: Николай Бухарин, Лев Каменев и Анатолий Луначарский. Настроение большевиков было подавленным. Ходили слухи, что на соединение с мятежниками идёт куда более малочисленная «зелёная» армия Махно, на хвосте которого буквально «повис» красноармейский сводный корпус под командованием комкора Владимира Нестеровича, усиленный десятью бронепоездами. Однако, дойдя почти до Алексеевки (ныне это райцентр Белгородской области), Махно, стараясь избежать окружения, резко повернул на юг, в сторону Луганска. Несколько раз красноармейские части плотным кольцом окружали махновский отряд, а отдельные бронепоезда выпускали по нему до тысячи снарядов в день. Но Махно всякий раз удавалось избежать неминуемого вроде бы разгрома и вырываться из очередного кольца. Мало того, 5 февраля в двадцати километрах севернее Луганска махновцы умудрились даже разгромить кавалерийскую бригаду красных.
Нестор Махно (в центре), 1919 год. Фото: wikimedia.org* * *
Немало способствовало разрастанию восстания и поведение красных в городах и весях губернии, которая вдруг стала «оккупированной территорией». Например, жительница села Пичеры Александра Михайловна Непряхина так вспоминала о «красном терроре»: «Красные село много раз разоряли. Из домов выгоняли, в тюрьму увозили, ни зёрнышка не оставляли, вот как грабили. А народ стреляли –никого не жалели, ни баб, ни стариков. На лугу их стреляли и в оврагах у речки. Соседа нашего Романыча в штаб к себе позвали и прямо во дворе убили. Батюшку сельского в мороз раздетого на повозку посадили и в Липовку повезли. Он на колени встал и всю дорогу молился за людей. Борода и волосы у него на ветру развевались, а босые ноги все от холода побелели. В Липовке барак был, «Ермачок» назывался, туда и священников, и простых людей возили и всех убивали. Там нашего батюшку и расстреляли... Бандиты коммунистов в Пичере всё время убивали. Как-то вошли в село и арестовали Пахомова Фёдора и ещё пять коммунистов, отвели их за село на луг и всех расстреляли. Потом красные в село пришли и учинили расправу. Всех мужчин в селе арестовали, всю скотину до последней овцы отняли. Узнали, у кого в родне бандиты, и дома пожгли, а семьи на север сослали. Некоторых арестованных в селе расстреляли, других увезли. У кого в семье деньги были или драгоценности какие, те своих родственников за них выкупали. Я маленькая была и хорошо помню, что мало у каких баб в селе мужья были. Все дети сиротами росли...»
* * *
А вот рассказы жителей деревни Каменные Озерки (ныне Лызовка): «В нашей деревне своих бандитов никогда не было. Люди вообще старались держаться отдельно – ни за тех, ни за этих. Конечно, кто-то и в банду пошёл, кто-то и к красным, но таких людей было очень мало. Кого мы больше боялись? Да всех боялись и не любили, только если вот бандиты грабить на день-два зайдут, то красные по несколько недель стояли и каждый день продукты отбирали и скотину, да ещё людей в тюрьму отвозили. Вот, например, Елена с четырьмя дочками осталась. Красные увидели, что у неё мужа нет, и хотели её арестовать, решив, что он в банде. От них тогда корзинкой яиц откупились, чтобы не трогали. А потом как в деревню они приходили, Елена от них пряталась. В соседних сёлах тоже плохо было. Раз в селе Никольском коммунисты согнали жителей и сказали, что нужно окопы рыть, так как скоро Антонов нападёт. Жители окопы вырыли, а коммунисты в них их согнали, расстреляли и зарыли. А как-то после войны уже смотрю, а моя соседка погреб новый копает. Я ей говорю: зачем новый роешь, старый расширь, так же легче будет. А она мне и отвечает: «В старом нельзя копать, там родители в мятеж своего родственника от красных прятали, а он умер. Тогда они его в погребе и зарыли». Так многие тогда делали. Закапывали своих мёртвых родственников во дворе, да в подполе. Ведь если бы коммунисты про это узнали, то в тюрьму посадили, а то и расстреляли».
* * *
После доклада вернувшегося из Тамбова Бухарина о подавлении Антоновского мятежа Ленин устроил настоящий разнос на заседании Политбюро ЦК РКП(б). – Надо ежедневно в хвост и в гриву гнать (и бить, и драть) Главкома и Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно! – писал он Склянскому, заместителю председателя Реввоенсовета Республики. – Наше военное командование позорно провалилось, выпустив Махно (несмотря на гигантский перевес сил и строгие приказы поймать), и теперь ещё более позорно проваливается, не умея раздавить горстку бандитов!
Владимир Ленин, 1921 год. Фото: wikimedia.org* * *
И Ленин был вынужден разруливать ситуацию в «ручном режиме». 14 февраля в пожарном порядке в Москву были вызваны все губернские начальники, вопрос о распре тамбовских руководителей разбирался на заседании в Политбюро ЦК РКП(б). В итоге все губернские начальники (включая и председателя Тамбовского губернского исполкома Шлихтера, считавшего, что для того, чтобы искоренить бандитизм, нужно посадить в концлагеря всех крестьян) лишились своих постов, а задача ликвидации «антоновщины» была поручена двум Антоновым. Во-первых, новым председателем Тамбовской губЧК стал Михаил Антонов (настоящая фамилия Герман) – назначенец Фрунзе и бывший особист из штаба Южного фронта РККА, прославившийся фантастическими по своей жестокости расправами над пленными русскими офицерами в Крыму в 1920 году. Во-вторых, вся власть в Тамбовской губернии передавалась в руки так называемой «Полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии». Председателем этой комиссии, по предложению Ленина, был другой Антонов – Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, который в 1919 году уже был председателем Тамбовского губкома и губисполкома одновременно, сразу после отступления из центральных областей России Добровольческой армии. Также в состав «Полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии» вошли ещё четыре человека: новый секретарь губкома партии Васильев, новый председатель губисполкома Лавров, командующий войсками губернии Павлов и начальник политотдела войск Тамбовской губернии Жабин. Практически «Полномочная комиссия ВЦИК» сосредоточила в своих руках всю полноту власти на мятежной Тамбовщине.
* * *
Также вечером 14 февраля на встречу с Лениным в Кремль привезли и пятерых пленных «антоновцев». Это был дальновидный пропагандистский ход: как писали сами пленные крестьяне, бывшие мятежники – два бедняка, два середняка и один кулак, поговорив полчаса с Лениным, они переменились во мнении и стали «ярыми защитниками Советской власти». Рассказ «Что сказал товарищ Ленин крестьянам Тамбовской губернии» был опубликован 27 февраля в первом номере новой крестьянской газеты «Тамбовский пахарь». Рассказ был выстроен по до боли знакомой формуле «царь хороший –бояре плохие»: «Крестьянин Бочаров, Ивановской волости, указал, что на крестьян наложили непосильную продовольственную разверстку. Тов. Ленин спросил: „А в 1918 и 1919 гг. вы без скандала выполняли развёрстку?ˮ Тов. Бочаров ответил: „Без скандала. Только в этом году был сильный неурожай, и развёрстку выполнить невозможноˮ. Тов. Ленин дальше спросил: „А как относятся местные власти?ˮ Мы давали ему ответы, что агенты продорганов, не считаясь ни с чем, требовали и брали, а власти не обращали внимания. И ещё очень обидно, что, бывает, берут картошку, мы её свозим, где картошка гниёт, и нас же опять заставляют очищать это место. Нам, крестьянам, очень жаль, что нашим трудом красноармеец и рабочий не пользуются. Тов. Ленин сказал на это, что люди бывают не на своих местах. Причём просил нас выбирать в Советы самых лучших, добросовестных людей из трудового класса... А напоследок сказал: „Если теперь крестьяне будут обижены властью, сообщайте в губернию, а если губернская власть не окажет внимания, то обращайтесь в Москву, в Кремль, ко мне. Можно письменно и личноˮ».
* * *
Однако решающую роль в деле подавления восстания крестьян сыграли, бесспорно, не эффектные жесты с задушевными разговорами и со сменой местных начальников, но отмена продразвёрстки. Ещё 12 января 1921 года пленум ЦК РКП(б) по инициативе Ленина обсудил вопрос о настроениях крестьянства и создал комиссию, которой было поручено «обсудить возможные меры по отмене разверстки». Надо сказать, что большинство коммунистов в Тамбове было против отмены «военного коммунизма». Как писал сам Антонов-Овсеенко, «снятие хлебной продразвёрстки крестьянство истолковывает во вред нам, как следствие победы „своихˮ войск, признание полной „ограбленностиˮ крестьян и совсем не ощущает признательности в ряде уездов, выполнивших развёрстку почти полностью». Но Ленин прекрасно понимал, что одними военными мерами крестьянскую войну не ликвидировать. И он, ещё год назад называвший свободную торговлю хлебом «государственным преступлением», начинает, не обращая никакого внимания на недовольство соратников, гнуть линию на временные уступки крестьянам. Ленин сумел продавить своё решение, и уже 5 февраля нарком продовольствия Александр Цюрупа отдал распоряжение о прекращении взимания продразвёрстки в Тамбовской губернии. Далее тамбовский губком партии в специальном обращении к крестьянам губернии писал, что все большевики «с великой радостью приняли это распоряжение Народного Комиссариата по продовольствию, и сейчас по всей губернии сделаны распоряжения уездным продкомиссариатам немедленно по получении сообщения прекратить собирание хлебной развёрстки и снять все продотряды». Вскоре во время заседания Политбюро ЦК РКП(б) Ленин написал «Предварительный, черновой набросок тезисов насчет крестьян», суть которого заключалась в следующем: «1. Удовлетворить желание беспартийного крестьянства о замене продразвёрстки (в смысле изъятия излишков) хлебным налогом. 2. Уменьшить размер этого налога по сравнению с прошлогодней развёрсткой».
Крестьяне сдают зерно по продразверстке, 1918 год. Фото: РИА Новости* * *
Уже после съезда партии в Тамбовской губернии начали массово распространяться листовки: «Всё, что останется после выплаты налога, оставляется на полное распоряжение владельца –для потребления, для продажи, –что захочет, то и сделает. Вы видите, что это совсем не похоже на прежнюю развёрстку. Надо теперь только спешить с работой в поле, чтобы суметь воспользоваться выгодами, которые обеспечивает трудолюбивому честному крестьянину Советская власть! Надо спешить поскорее избавиться от бандитов, от антоновцев, от эсеровских брехунов, всей этой сволочи, которая сейчас мешает крестьянину работать в поле, укреплять и развивать свое хозяйство! Кто после этого декрета будет воевать против Советской власти – тот явный негодяй, подлец, с которым не может быть никаких разговоров!»
* * *
Ещё больший удар по армиям повстанцев нанесло объявление «Полномочной комиссией ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии» двухнедельника добровольной явки повстанцев с повинной. Так, 20 марта Полномочная комиссия ВЦИК выпустила обращение «Ко всем участникам бандитских шаек»: «1. Советская власть строго карает подстрекателей и вожаков бандитских шаек, но она милостива к трудовым крестьянам, втянутым по неразумению или обманом в это разбойное дело. 2. Рядовые участники бандитских шаек, которые являются добровольно и с оружием в штаб красных войск, получают полное прощение; те из них, кто являются дезертирами, будут отправлены в Красную Армию без всякого наказания, остальные будут отпущены по домам на честное крестьянское слово. 3. Вожаки и подстрекатели, если явятся добровольно и принесут чистосердечное раскаяние, будут преданы гласному суду, но без применения высшей меры наказания, причём суду предложено применять в самых широких размерах условное осуждение, т. е. отпускать на свободу с указанием, что если совершит новый проступок, то будет взыскано вдвое. 4. Разграбленное в советских хозяйствах и кооперативах народное имущество должно быть возвращено. Срок явки и возврата имущества – до 5 апреля». Впрочем, из-за ряда трудностей, связанных с распространением листовок в мятежных районах, срок добровольной явки с повинной был продлен ещё на неделю, то есть до 12 апреля.
* * *
Отмену продразверстки и «двухнедельник» явки с повинной партизаны восприняли двояко. С одной стороны, большая часть крестьян почувствовала, что цель крестьянской войны была достигнута. А раз так, то и воевать больше не за что, пора по домам! И явку с повинной принесли около семи тысяч человек. С нескрываемой горечью начальник штаба 1-й партизанской армии Тамбовского края Иван Архипович Губарев писал в приказе по армии: «После великих усилий в течение всего периода борьбы с насильниками народными … замечается, что среди партизанских отрядов начинает слабеть боевой дух, усиливается шкурничество и постыдная трусость. Нет в рядах партизан того храброго духа, который в первые времена окрылял партизанские сердца, и вёл их вперёд, и уничтожал на пути все препятствия…» С другой стороны, отцы-командиры партизанских армий почувствовали, что именно сейчас и нужно продолжать борьбу, чтобы заставить большевиков выполнить и свои политические требования, то есть отказаться от диктатуры, отдать всю полноту власти выборным Советам, разрешить деятельность оппозиционных партий – разумеется, только социалистической ориентации, ведь не стоит забывать, что Антонов и его соратники были эсерами –социалистами-революционерами; наконец, повторно провести свободные и демократические выборы в Учредительное собрание. Казалось, что стоит усилить нажим, что ещё чуть-чуть –и большевики вновь пойдут на уступки. Поэтому в штабе повстанцев решили продолжить воевать.
Продолжение следует
