Продолжение. Часть 1,часть 2, часть 3, часть 4 Бой в селе продолжался менее часа. Повстанцы безмолвными призраками растекались в ночной тьме по спящим улочкам Рассказова, рубая саблями полуодетых красноармейцев, выбегавших из изб к своим окопам. – Стой, кто идёт? – тревожно вскинулся часовой, дежуривший у дубовых дверей бывшего особняка купца Казакова, где располагалось местное ЧК. – Пароль «Интернационал победит»! – Отзыв «Из искры возгорится пламя»! – раздался спокойный голос из темноты. – Свои идут. – Мужики, что это там за шум? Орут что-то – не разобрать... – Да чоновцы перепились, – равнодушно заметил вышедший из темноты боец в потёртой кожаной тужурке с красными петлицами. – У деревенских две бочки самогона конфисковали, вот и гуляет братва... – Ишь ты, – завистливо протянул часовой. – Могу и тебе налить, – усмехнулся незнакомец. – Фляжка есть? Часовой засуетился, отставил в сторону винтовку, полез в заплечный мешок-сидор – вроде здесь была фляга-то... А незнакомец тем временем ловким движением вытащил казацкую шашку и рубанул часового по шее – наискось, с оттяжечкой, чтобы кровь во все стороны, как брызжет сок из лопнувшего помидора... Несчастный красноармеец даже не смог закричать, бесформенным кулем повалившись на землю. А из-за спины его убийцы выскакивали всё новые и новые фигуры с шашками наголо: – Рубай их, братцы! – Рубай! Рассказово было полностью захвачено. Красные, потеряв более трёх сотен человек убитыми, бежали из села кто куда. Сопротивлялись лишь два десятка штабистов, запершись в двухэтажном каменном здании штаба боеучастка. Но Антонов тратить силы на штурм не стал, предпочтя собирать трофеи и выводить своих людей из села и справедливо полагая, что скоро сюда нагрянут свежие подкрепления.
* * *
Рассказово считалось не просто одним из крупнейших сёл Тамбовщины (до революции в селе жило более 25 тысяч человек). Это была крупнейшая ремесленная слобода. Так, количество рабочих на одной Аржентской суконной фабрике братьев Асеевых превышало число рабочих во всём Тамбове и Тамбовском уезде. А сама фабрика была в то время крупнейшей ткацкой мануфактурой Российской империи. Все крупнейшие забастовки также проходили в Рассказове – в селе с начала века располагались самые многочисленные первичные ячейки партии социалистов-революционеров. Также в Рассказове находились самые многочисленные подпольные комитеты Союза трудового крестьянства, которые на охваченной восстанием территории выполняли функции местных органов гражданской власти. В своей работе местные комитеты СТК руководствовались инструкцией «Об организации районных, волостных и сельских комитетов и их обязанностях», утверждённой губернским съездом СТК 24 декабря 1920 года. Вот наиболее важные пункты этой инструкции: «2. Следить за передвижением красных войск... 3. Самовольно отлучившихся из отряда партизан задерживать и направлять в ближайшие отряды; в случае их сопротивления − обезоруживать и сообщать тем отрядам, из которого отлучился партизан. 4. Строго следить за грабежами, убийствами и пожарами. Замеченных при этом лиц задерживать и препровождать в суд как бандитов...» Комитеты СТК были не только «глазами и ушами» партизанских армий, но и имели свои собственные вооружённые отряды, называвшиеся то «вохрой», то «милицией», то «сельской самообороной». Удержанию Рассказова придавалось особое значение и в Тамбове: в селе, в крепком каменном здании бывшего земского училища, располагался штаб 2-го боеучастка (всего Тамбовская губерния была поделена на 6 боеучастков), из которого большевики осуществляли руководство боевыми действиями против восставших на территории нескольких тысяч квадратных километров. В Рассказове был дислоцирован гарнизон общей численностью 1 200 человек – не считая ЧОН (частей особого назначения) и спецбригад ГубЧК.
* * *
Но самое главное, что в Рассказово располагался один из концентрационных лагерей ВЧК – филиал «Сампурского концлагеря № 10 для временно перемещённых лиц», рассчитанный на 1 500 человек. Располагался он в закрытом сразу после революции храме Иоанна Богослова в центре села, который был огорожен забором с колючей проволокой. В самом храме жили чекисты и лагерные надзиратели, а заключённые ютились во временном бараке и землянках.
Софья Орлова-Боголюбская, 1921 год. Фото: wikimedia.org* * *
Момент для нападения был выбран удачно. К апрелю 1921 года в Рассказове сложилась очень напряжённая обстановка. Все фабрики были закрыты, и тысячи рабочих и их семьи остались без средств к существованию. Ситуацию усугубило и то, что рабочих, которые и так голодали, фактически обязали содержать – в виде «наказания»! – прибывшие в село части Красной армии. Доведённые до отчаяния сельчане несколько раз устраивали митинги и забастовки на предприятиях, требуя улучшить снабжение населения, но власти в ответ только проводили многочисленные аресты за участие в контрреволюционной деятельности и подготовке мятежа. Недовольство местных жителей привело к тому, что многие рассказовцы стали охотно сотрудничать с повстанцами (так, командиры легальных отрядов сельской «милиции» Фёдор Уваров-Постников и Василий Черёмухин поддерживали связь с начальником антоновской контрразведки Николаем Герасевым-Донским). Более того, на сторону партизан переходили и сами большевики: в частности, с антоновцами стал сотрудничать помощник командира коммунистической роты ГубЧК Пётр Зиновьевич Слюняев, который лично за три дня до штурма сообщил Герасеву гарнизонные пароли и передал все необходимые сведения о военной службе в селе. Собственно, именно благодаря помощи Слюняева партизанам и удалось взять село и освободить узников концлагеря. Судьба этого человека, ставшая отражением характера гражданской войны в России, стоит не просто отдельного рассказа, но целого авантюрного романа.
* * *
Итак, простой деревенский парень Пётр Слюняев родился в 1900 году в тамбовском селе Пичер. В 18 лет был призван в Красную армию, воевал на Южном фронте, и воевал хорошо, ибо вскоре дорос до звания комбата – карьеры на войне делаются быстро. Был ранен под Воронежем, затем воевал с поляками под Варшавой, получил второе штыковое ранение. После госпиталя поступил учиться на Тамбовские пехотные курсы – кузницу кадров карательных батальонов Красной армии. По окончании пехкурсов был направлен в 12-ю коммунистическую роту 4-го Тамбовского батальона ЧОН (частей особого назначения). Их тогда приказали делать сугубо русскими, чтобы не раздражать крестьян грабежами со стороны китайцев-«интернационалистов». Во время отпуска Пётр Слюняев съездил домой, в родной Пичер, где к тому времени красные убили уже каждого второго жителя. И, вернувшись в Рассказово, он через своего отца Зиновия Степановича установил связь с повстанческим подпольем. После взятия Рассказова Слюняев был назначен Антоновым командиром эскадрона Особого полка 2-й Повстанческой армии. Это была своего рода личная «гвардия» Антонова, его «спецназ», что говорит об особом уровне доверия к перебежчику. Уже через месяц Слюняев стал помощником командира полка – Николая Эктова. И он не оставил Антонова до самого конца: уже после разгрома крестьянской армии они вместе скрывались в Иноковских и Паревских лесах, вместе уходили через болота от химических бомб и облав. В конце 1921 года – уже после смерти Антонова – он добровольно сдался ВЧК, но заявил, что перешёл к повстанцам под угрозой расправы с его семьёй. Правда, к тому времени его отца расстреляли сами чекисты – за помощь сыну. К смертной казни приговорили и Слюняева-младшего, но ему предложили искупить грехи кровью и отправили обратно в Тамбовский лес – на сей раз найти партизан, и выдать их красным. Миссия оказалась не слишком удачной. Слюняев заманил отряд повстанцев в засаду, но в перестрелке погибло всего семеро партизан. В итоге Слюняеву заменили высшую меру на 5 лет концлагеря. Удивительно, но Слюняеву удалось вернуться на свободу живым и даже приспособиться жить в условиях коммунистического строя. Помогла ему смена фамилии. В начале века в русских крестьянских семьях в ходу было две фамилии: одна официальная – «по паспорту», другая – родовая, по которой человека называли в родном селе (поскольку официальную фамилию могли носить все жители села, приходившиеся друг другу дальними и близкими родственниками). Поэтому в метрике Пётр Зиновьевич был записан как «Слюняев», но все односельчане его знали как Петьку Зиновьева. Поэтому, вернувшись после отсидки в концлагере, Слюняев без особых проблем получил в волостном совете документы на фамилию «Зиновьев» и немного подчистил биографию, убрав из анкеты любые напоминания о службе в ЧОН. Он переехал в Донецкую область и счастливо избежал всех репрессий конца 30-х годов, когда чекисты тщательно «вычищали» всех свидетелей Антоновского мятежа, причём даже тех перебежчиков, кто добровольно соглашался служить красным. Взяли его в ноябре 1941 года прямо с фронта: в особый отдел пришёл донос, что красноармеец Зиновьев «выражал недовольство военным обучением красноармейцев и условиями их службы, разлагал военную дисциплину в своём подразделении, высказывая трагические настроения в пути следования эшелона с бойцами, и распускал клеветнические слухи о Красной армии, направленные на подрыв Советской власти». За антисоветскую агитацию Зиновьеву дали 10 лет лагерей. Но потом особистов заинтересовали кое-какие детали биографии Зиновьева, и выяснилось всё тамбовское прошлое неприметного бойца. Правда, вскоре все эти подробности стали никому не интересы – в августе 1942 года Пётр Слюняев скончался от голода в пересыльном лагере близ Челябинска.
* * *
Но вернёмся в 1921 год в Рассказово. Захват Рассказова стал звёздным часом другого полевого командира повстанческих армий – Ивана Матюхина, заслуженного фронтовика, о котором и сегодня в его родном селе Хитрове рассказывают настоящие легенды.
Село Рассказово. Фото: tambovgrad.ru* * *
Из воспоминаний жителей села Хитрово (Тепловой В.Д., Теплова В.П., Рассказовой М.Е., Плужниковой Н.А.): – В Хитрово Антонов главным Матюхина Ивана сделал. В семье Матюхина было несколько братьев и сестёр. Сам он был женат, имел дочь Ганю. Матюхин в первую войну на фронте с немцами воевал. Во всех боях побывал... Силой немеряной обладал – мог кулаком быка с ног свалить. Матюхин имел средний достаток, построил большой крепкий дом... Действительно, Матюхины были в Хитрове «большаками», то есть зажиточной семьёй, занимавшейся торговлей скотом и хлебом. Старшие братья Матюхины вместе с помещиком Загряжским организовали строительство моста через реку Нару-Тамбов и двух каменных плотин, открыв тем самым торговый путь между Тамбовом, Кирсановом и юго-восточной частью губернии. Сам же Иван Сергеевич Матюхин, родившийся в 1894 году, до призыва в армию ничем себя прославить не успел. Зато с фронта Матюхин вернулся весь в орденах и медалях. Служил он в 235-м пехотном Белебеевском полку, который с самого первого дня бросали в самое пекло сражений на Северо-Западном фронте. Так, в октябре 1914 года, во время боя возле города Лык (на территории современной Польши), Матюхин, подняв бойцов в стремительную штыковую атаку своим личным героическим примером, опрокинул наступающие немецкие части и, проявляя мужество и героизм, сумел вместе с ротой уничтожить несколько наступающих немецких солдат и офицеров. В том бою Иван Матюхин получил ранение в руку и уже в дивизионном лазарете узнал, что за отличия, проявленные в боях с немцами, его представили к солдатскому Георгию. Также он в июне 1915 года принимал участие в Виленской операции, был ранен повторно и отправлен домой. С фронта Иван Матюхин вернулся в родное село. И вместе с братом Василием занялся торговлей.
* * *
Летом 1920 года село Хитрово стало одним из важнейших центров разгорающегося крестьянского восстания. Одним из факторов этого послужило удачное для восставших географическое положение: Хитрово было удалено от железнодорожных станций и защищено лесным массивом, что исключало возможность внезапного появления красных продотрядов. Поэтому здесь повстанцы и организовали свои тыловые базы и лагеря подготовки бойцов. В то время уполномоченный ГубЧК по борьбе с бандитизмом некий товарищ Шаров предупреждал тамбовских руководителей, что в этом медвежьем углу губернии скрывается до 5 тысяч дезертиров, которыми командовали братья Матюхины. В сознании местных жителей командир партизанского отряда превратился в эдакого Робин Гуда.
* * *
Из воспоминания жителей села Хитрово: – Раз занял Матюхин село, и стали они в лапту играть. Раньше целыми улицами в лапту играли. Стала с ними играть девушка Мария, лет 18 ей было. Красавицей на селе слыла. Её сестра Елизавета потом замуж за одного из Безруковых вышла. А когда красные пришли, им сказали, что Мария в лапту с бандитами играла. Красные её избили и убили – шашками зарубили. Бандиты такого не творили. Матюхин семьи красных и коммунистов трогать не разрешал, продукты у них только брали. Хотя бандиты за своих родных очень им отомстить хотели. Красные же убивали всех без разбора... Матюхин как-то в Чубаровке, недалеко от Ярославки, поймал девушку молоденькую, лет 17–18, она разведчицей у красных была и бандитов с их семьями красным выдавала. Привезли её в Хитрово, судили и решили расстрелять. Никто из бойцов девчонку стрелять не хотел, все отказались. Жалко её было, слишком молодая и всё время плакала. Матюхин поручил это сделать Плужникову Ефиму: он командиром был и его родственником и не мог отказаться. Плужников повел её на «Зимницу», но убивать не стал, показал ей дорогу в родную деревню и отпустил. Плужников после признался в этом Матюхину, тот ответил: «Ну и Бог с ней, только никому больше не говори, что отпустил». Плужников через 25 лет случайно встретил эту девушку в Ярославке, когда покупать овцу туда ездил, даже переночевал у неё дома.
* * *
Вспоминали тамбовские крестьяне и о взятии Рассказова. Из воспоминаний Якова Головачева: – Как-то ночью в селе началась стрельба. Это Антонов пошёл на штурм Рассказова. Около дома Казакова начался сильный бой – антоновцы хотели его захватить. Коммунисты отстреливались из пулемётов. Пули залетали в окрестные дома, были раненые и убитые. Люди ложились на пол и прятались в погреба. Я хоть и был маленький, но это, наверное, первый момент, что я запомнил. Отец взял меня на руки, и мы побежали прятаться в старый каменный дом. Он стоял стеной к стене к нашему дому, и его ни пули не могли пробить, ни загореться он не мог. Я помню, как в кирпичи с треском врезались пули и кусочки от кирпичей разлетались и больно били по лицу. В нашем доме отец ещё спрятал и несколько соседей. Скоро бой кончился, коммунисты убежали в лес. А антоновцы сразу поскакали в центр, где захватили архив, который располагался у церкви. Потом через несколько дней из колодца у дома Казаковых доставали труп мёртвого человека. Я думаю, что это коммунист был, а там – кто его знает...
* * *
Из воспоминаний жителей села Рассказова Мурзиной Ю.М. и Рассказова И.К. (со слов его сына Рассказова В.И.): – Наступать антоновцы начали с улицы Нижней Тамбовской и красных там разбили. Другой отряд Арженские фабрики занял. Красные все разбежались, кто в лес, кто по домам попрятался. Бандиты ходили по домам и искали их, а если находили, то кого с собой забирали, кого убивали. Тех, кто их прятал, били и грабили. Семьи коммунистов тоже грабили. Простых людей они не трогали. Скакали по улицам и кричали: – Кончилась власть коммунистов!! Теперь всё наше! Выходите и берите что хотите! Бандиты на улице деньги кидали, продукты раздавали. Мурзиной Юлии два года в это время было. Её дед Федор спрятал у себя двух коммунистов и очень боялся, что их найдут. Маленькая Юля слышала выстрелы, лезла на подоконник и весело кричала «Пук! Пук!». Родители её снимали и клали на пол. По улице в это время скакали всадники и везли рулоны полотна с Арженки. Полотно шлейфом развевалось за ними на несколько метров. Кузьма Рассказов запер своих трёх сыновей –Степана 14 лет, Ивана 11 лет и Андрея 10 лет – дома, а сам куда-то ушёл. Но мальчишки дома не усидели, мать обманули и выбрались на улицу. По дороге скакала кавалерия. Один из всадников остановился около мальчишек и начал ругаться: – Идите отсюда домой, а то кто-нибудь пришибёт вас! А это мамке отнесите, пусть рубахи вам пошьёт. А ну-ка домой! Мужчина кинул ребятам рулон полотна и ускакал. Вскоре пришёл отец и принёс с собой муки. Семья первый раз за несколько лет досыта наелась хлеба. Местные жители тащили из брошенных фабрик и складов всё, что только можно. Бандиты людям не мешали, они собирали брошенные красными винтовки с шашками и грузили их на телеги, привязывая к ним оставленных красноармейских лошадей. Потом всех рассказовцев, которых уличат в грабежах, коммунисты запишут в бандиты и арестуют.
* * *
Красные потеряли 337 человек убитыми, включая полтора десятка командиров и руководителей разного звена, в том числе уполномоченного ЧК и заведующего политбюро; более батальона солдат – 300 или 400 человек – сдались в плен (причём пленных через несколько дней антоновцы просто отпустили после агитационной «политинформации»). Первые сведения о захвате села поступили в губернский штаб уже в 7 часов утра: примерно в это время бежавшие в лес красноармейцы добрались до станции Платоновка и сообщили по телеграфу об атаке на село. Только через три часа красные предприняли ответные меры: в Рассказово по железной дороге выслали военные части, а на само село совершила налёт авиагруппа Военно-воздушных сил войск Тамбовской губернии из 6 боевых машин, причём в ходе первого же полёта два самолёта вышли из строя. Но остальные пилоты сработали на совесть. Летчики авиагруппы в течение дня совершили 13 боевых вылетов, сбросив на Рассказово и его окрестности 200 килограммов бомб и ведя активный пулемётный обстрел, из-за чего в селе начались пожары. Правда, к моменту авианалета повстанцы уже покинули село, рассредоточившись по окрестным лесам. Антонов с обозом и пленными ушёл в восточном направлении. Матюхин отступил на юг, уведя за собой основные силы. Так что авиаудар пришёлся по простым сельским жителям, растаскивающим по своим домам брошенное местной властью добро.
* * *
Из воспоминаний местных жителей: – Утром в село прилетели аэропланы и бросили бомбы. Часть бомб попала в дома, разрушила их и подожгла. Бандиты к этому времени уже ушли из села, а лётчики приняли за них местных, которые тащили по домам добро. После полудня красные вошли в село и начали искать бандитов. Уводили всех, у кого дома находили продукты или какие-нибудь вещи, а их дома сжигали. Рассказово наполнилось дымом. Всё это продолжалось не один день. Люди прятались, как могли. Арестованных в утра до вечера расстреливали на улице Ярмарочной и бросали в овраги около речки. Рассказывали, что народу там побили и зарыли не одну тысячу. Коммунисты говорили, что убьют по 10 человек за каждого погибшего красного. Вошедшие красные части устроили полномасштабную зачистку с арестами и расстрелами населения, записанного в пособники бандитам, сжигали их дома. Сурово обошлось губернское командование и с руководителями Рассказовского гарнизона и штаба боеучастка, бездарно сдавшими село Антонову: все они были отданы под военный трибунал. В самом селе было введено военное положение с комендантским часом. Но в итоге всё решили свалить на связистов. Из протокола заседания Полномочной комиссии ВЦИК о захвате повстанцами села Рассказова: «Красноармейцы были, по-видимому, более или менее хорошо настроены, но комсостав очень плохой. Плана обороны не было. Нападение было совершено неожиданно для гарнизона, что в значительной степени объясняется скверной связью...».
* * *
Захват Рассказова и освобождение заложников привели Ленина в ярость. Уже 12 апреля командующий войсками Тамбовской губернии А.В. Павлов издал «драконовский» приказ № 112, гласивший: «Советская Рабоче-Крестьянская власть в лице Полномочной комиссии ВЦИК своим приказом о добровольной явке бандитов предоставила возможность всем обманутым крестьянам, попавшим в шайки бандитов, вернуться безнаказанно к мирному честному труду. Советская власть простила им ихние преступления. Вернувшиеся и раскаявшиеся бандиты прощены и отпущены по домам. Срок добровольной явки истёк. Все оставшиеся в рядах банд являются неисправимыми разбойниками – злейшими врагами рабочих и крестьян, а посему приказываю: 1. Всех бандитов, захваченных с оружием в руках, уничтожать. 2. Всех главарей и занимающих командные должности в полках до командиров взводов считать вне закона. 3. Всех задержанных по подозрению… в пособничестве бандитам задерживать и с материалами сопровождать в Особый отдел армии...».
* * *
Ещё жёстче был приказ Полномочной комиссии ВЦИК о мерах по охране железных дорог на территории губернии: «...Возложить охрану жел. дор. путей и сооружений также на население сёл и деревень, расположенных на 15 верст по обе стороны от жел. дор. Жителям каждого района объявить на сходах и вывесить на видных местах, что с момента опубликования настоящего приказа они несут полную и суровейшую ответственность за сохранность железнодорожных сооружений в отведённом им районе. Для обеспечения большей безопасности жел. дорожных сооружений действующим частям, работающим по охране жел. дорог, взять заложников, которых под строжайшим конвоем направить в отделение особого отдела боеучастка. Заложников тех участков, в которых произойдёт злоумышленная порча жел. дорожных сооружений, расстреливать и брать взамен в прежнем порядке новых заложников. Кроме расстрела заложников на селения, в районе которых произойдёт злоумышленная порча жел. дорожных сооружений, причём будет доказано, что данные селения не приняли надлежащих мер к предотвращению этой порчи, – накладывать тяжелые контрибуции с конфискацией скота и сельскохозяйственного инвентаря. Размеры контрибуции устанавливать в каждом отдельном случае губисполкому по представлению командования...».
* * *
В ответ повстанцы из 8-го Пахотно-Угловского полка под командованием Василия Селянского предприняли разведывательный налёт на станцию Кирсанов. Но налёт оказался неудачным.
Участники разгрома Антоновского восстания, 1921 год. Фото: wikimedia.org* * *
Бывший комендант станции Борис Попов вспоминал: – Рано утром, я был в это время на службе, когда только начало светать, в Кирсанов с боем ворвались части Антонова. Ощущение было такое, что город был полностью окружён. Стреляли везде и отовсюду. Особенно сильная стрельба разгорелась в районе городского кладбища и на Соборной площади у Успенского собора. Но к обеду всё закончилось. В Кирсанов, откуда только было можно, за это время по железной дороге были доставлены войска, и все атаки антоновцев были отбиты. Я пошёл посмотреть, что творилось на улицах. Кругом – на дорогах, в проулках, в подворотнях – лежали, валялись трупы людей... Раненых не было. Их или увезли с собой нападавшие или попрятали по дворам, а кого-то добили оборонявшиеся. Было много убитых и раненых лошадей. Много лошадей металось по улицам города. Везде летал пух от подушек: они были на лошадях вместо сёдел. Было много мародёров. Я видел, как женщины, и особенно почему-то запомнилось, что и подростки, снимали с трупов одежду и в основном обувь. Но ходило много патрулей, которые старались в меру своих сил это прекратить. Но гоняли больше для порядка и только за оружие. Его ходили и собирали военные. Вечером у восточной стороны городского кладбища, за его забором, стали копать длинные траншеи-могилы. Туда свозили (на лошадях и подводах, а то и просто волоком – вожжи с крюком) и укладывали трупы. До темноты всё было закончено, закопано и выровнено. Опознания не проводилось, только ЧК увезла к себе несколько трупов (3 или 4), которые были уложены на одну подводу и накрыты офицерской шинелью. Шинель была не русская, да и одеты они были получше, чем остальные. Этот момент я хорошо помню, так как сопровождал подводу мой однокашник по ремесленному Юрий Пашков, который служил где-то в ЧК. Мы перекинулись с ним парой слов. Он еще сказал, что сегодня мы хорошо им врезали, теперь больше не сунутся. На мой вопрос, кто на подводе (я подумал, что везут самого Антонова, убитого), Пашка сказал, что это чехи. Их, как я потом узнал всё от того же Павла, похоронили отдельно ото всех, на иностранном военном кладбище, расположенном справа от церкви за городским кладбищем на выезде из города, где хоронили пленных с Первой мировой войны. На следующий день город был уже очищен и убран, о налёте напоминали лишь разбитые окна да отметины от пуль. Я думаю, что это сделано не из-за санитарных требований (хотя и это немаловажно), а чисто из практических соображений. Если всё делать как положено, то не было бы отбоя от родственников, да и негде было хранить столько трупов...
* * *
В этот же день 2-я Повстанческая армия вновь разделилась на полки и стала растекаться по Тамбовскому и Кирсановскому уездам. В этот момент 1-я Повстанческая армия двинулась на юго-запад – на соединение с Повстанческой армией Воронежской губернии, которую вёл бывший красный командир Иван Колесников (о восстании воронежских крестьян против большевиков мы уже писали). Встреча отрядов Колесникова с 10-м Волчье-Карачанским полком 1-й антоновской армии произошла 26 февраля 1921 года в селе Кабань-Никольское Борисоглебского уезда (ныне это село Шпикулово). Командовал полком тогда Иван Кузнецов, которого агенты ВЧК характеризовали как наиболее способного и воинственного среди прочих командиров антоновских полков. Объединение сил прошло очень быстро, и уже через день повстанцы нанесли мощный удар по станции Терновка Юго-Восточной железной дороги. Из донесения начальника штаба 1-й партизанской армии Тамбовского края Ивана Губарева: «Цель прибытия Колесникова в наш район – связаться с армиями Тамбовского края и решить несколько общих боевых задач... Колесниковым совместно с командиром 3-й бригады был произведён набег на ст. Терновка Юго-Вост. ж. д., где завязался упорный бой с противником, продолжавшийся с 9 часов утра до 2 часов дня; противник упорствовал, но доблестными партизанами был смят и совершенно уничтожен. Удалось только под прикрытием артиллерии уйти 15–20 человекам с одним пулемётом. Взято в плен 100 человек, один пулемёт «максим», три воза винтовок и масса патронов, убито у противника 150–200 человек. Наши потери ничтожны». Партизанам помог и фактор внезапности: этот район тогда считался спокойным, поэтому станцию оборонял только батальон 90-го Стрелкового полка РККА. Когда же в Терновку по тревоге прибыл 2-й кавалерийский полк 14-й отдельной кавбригады, то большинство красноармейцев уже были либо убиты, либо сдались в плен. Правда, после «политинформации» о целях и задачах народной войны антоновцы отпустили всех пленных (да и уходить от погони было лучше без лишней «обузы»). На следующий день, 28 февраля 1921 года, состоялось первое пленарное собрание командиров 1-й Повстанческой армии – на этот раз с участием воронежцев. Поскольку партизанской армией руководили эсеры, то и назначение командного состава проходило по демократическим законам – в ходе тайного голосования. В итоге произошла настоящая реорганизация. Новым командующим 1-й Армии был избран Иван Колесников, имевший среди воронежских и тамбовских крестьян огромный авторитет. Иван Кузнецов стал его заместителем, а начальником штаба собрание утвердило Александра Богуславского (напомним, это бывший полковник Русской армии, который в 1918 году пошёл служить военспецом в РККА – в военную комендатуру Тамбова – и перешёл на сторону эсеров еще до «официального» начала восстания. Именно Богуславский на начальном этапе восстания и был избран первым командующим 1-й Партизанской армии. Заместителем же Богуславского стал Иван Губарев, бывший начальник штаба.
* * *
5 марта объединённая армия повстанцев вновь показала себя в деле, устроив рейд на станцию Жердевка. Операция началась с отвлекающей атаки на станцию, которая была легко отбита кавалеристами 14-й отдельной кавбригады красных. Повстанцы бросились бежать, красные – за ними. И попали в расставленную Колесниковым ловушку: 2-й полк бригады был в итоге загнан партизанами в реку Савалу, откуда красноармейцы выбрались с огромными потерями. Тогда на выручку товарищам бросился 1-й полк и тут же получил сокрушительный удар в спину – это была вторая часть плана Колесникова.
Унтер-офицер Георгий Жуков, 1916 год. Фото: wikipedia.org* * *
7 марта – новый бой. У села Семёновка Борисоглебского уезда, где в то время располагался штаб 1-й Повстанческой армии, партизаны обнаружили отряд красноармейцев – около трёх сотен солдат. Судя по всему, командиры РККА, не зная оперативной обстановки, просто отправили в Семёновку всего две роты солдат – на «всякий случай». На предложение повстанцев сдаться большинство красноармейцев сразу стали бросать винтовки на землю. Только человек тридцать решили сбежать в лес. До станции Уварово удалось добраться лишь командиру роты и одному красноармейцу.
* * *
8 марта в Семёновку приехали представители штаба 2-й Повстанческой армии, то есть, по сути, от самого Антонова. Приехавшие передали Колесникову, что Антонов требует от него как от командующего 1-й партизанской армией Тамбовского края полного и беспрекословного подчинения, в знак чего предлагает поделиться частью захваченных на станции Терновка боеприпасов. Но, похоже, череда военных удач вскружила голову Ивану Сергеевичу. – Запомните, товарищи, что на пост командующего армией меня поставил не Антонов и не партия эсеров, а общее собрание командиров нашей армии. Поэтому отчитываться я буду только общему собранию армии – и более никому. – А что передать в штаб насчёт оружия? – Передайте Александру Степановичу, что наше оружие и нам самим пригодится... Дерзкий ответ Колесникова вызвал недовольство у некоторой части солдат 1-й Повстанческой армии, понимавших, что если у них и есть шанс на победу, то только в единстве. Но на сторону Колесникова перешёл попавший под его влияние Иван Кузнецов.
* * *
Вскоре армия Колесникова отправилась в Воронежскую губернию – в Новохопёрск. Первая попытка взять уездный центр была предпринята 5 апреля, но на пути колесниковцев в тридцати километрах от города встал советский отряд в 90 человек. Спаслись только три красноармейца, сумевшие вернуться обратно в Новохопёрск и сообщившие о надвигающейся опасности. Но это была последняя военная удача Колесникова. На рассвете в Новохопёрск из Борисоглебска, где находился штаб 4-го Борисоглебского боевого участка, прибыл бронепоезд с десантной ротой, благодаря чему власти смогли организовать эффективную оборону. Встреченные сильным огнём десантников повстанцы отступили от города и ушли в деревню Алфёровку, что в десяти километрах севернее Новохопёрска. Здесь уже произошёл раскол между колесниковцами и антоновцами. В итоге общее собрание командиров отказало Ивану Колесникову в доверии, выбрав в предводители прежнего командарма Ивана Кузнецова. В итоге полторы тысячи верных антоновцев решили вернуться на родную Тамбовщину, а свыше 500 бойцов-колесниковцев направились на юг Воронежской губернии, чтобы переждать трудные времена. Пройдёт совсем немного времени, и все они поймут, что именно бесконечные расколы и стали главной причиной поражения повстанцев в крестьянской войне.
