Зимней – или финской – войны не должно было случиться. Больше года между Советским Союзом и Финляндией шли напряжённые переговоры по поводу изменения государственной границы, и вопрос был только в цене за уступку Финляндией земель Выборгского района. Финские политики, многие из которых выросли ещё в Российской империи, вели с большевиками переговоры по старому финскому правилу: чем больше завышать ставки, тем больше уступок можно выторговывать. Беда в том, что их собеседниками были люди, которые ничего не знали о прежней российско-финской дипломатии. В несговорчивости финнов они видели только спесь вчерашних «лимитрофов», надеющихся на европейских покровителей.
Поэтому, когда в очередной раз переговоры по обмену территориями зашли в тупик, взбешённый Сталин приказал готовить военную операцию: этих обнаглевших финнов нужно было как следует проучить!
Непосредственным поводом к войне стал «Майнильский инцидент»: 26 ноября 1939 года советская погранзастава, расположенная возле села Майнила на Карельском перешейке у самой границы Финляндии, была обстреляна из артиллерийских орудий. Всего было произведено семь выстрелов. Погибло четверо военнослужащих, ещё семеро получили тяжёлые ранения.
Надо сказать, это был далеко не первый обстрел Майнилы с финской территории. Так, буквально накануне позиции советских войск были обстреляны из пулемёта. Но это был первый инцидент, повлёкший за собой гибель советских солдат и офицеров.
Однако на советскую ноту протеста финны дали издевательский ответ: дескать, это Красная армия сама себя обстреляла, а у нас в данном районе никаких пушек нет (это было откровенное вранье: через несколько дней именно напротив Майнилы обнаружилась финская артиллерийская батарея).
Ответная нота СССР гласила: «Отрицание со стороны правительства Финляндии факта возмутительного артиллерийского обстрела финскими войсками советских войск, повлекшего за собой жертвы, не может быть объяснено иначе, как желанием ввести в заблуждение общественное мнение и поиздеваться над жертвами обстрела... Отказ правительства Финляндии отвести войска, совершившие злодейский обстрел советских войск, и требование об одновременном отводе финских и советских войск, исходящие формально из принципа равенства сторон, изобличают враждебное желание правительства Финляндии держать Ленинград под угрозой».
Вечером 29 ноября финляндский посланник в Москве Аарно Юрьё-Коскинен был вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где ему вручили новую ноту. В ней говорилось, что ввиду сложившегося положения, ответственность за которое ложится на правительство Финляндии, правительство СССР признало необходимым немедленно отозвать из Финляндии своих политических и хозяйственных представителей. Это означало разрыв дипломатических отношений.
Уже на следующий день – 30 ноября 1939 года – войска Ленинградского военного округа перешли границу Финляндии, а советские бомбардировщики произвели первый налёт на Хельсинки.
Следом на территорию Финляндии двумя колоннами вошли части Красной Армии. Так, через Карельский перешеек шли части 168-й стрелковой дивизии, 18-я стрелковая дивизия двигалась вдоль побережья Ладожского озера. Было ещё и три вспомогательные колонны: на Улеаборг, на Торнео и на Петсамо.
Александр Трегубенко, механик-водитель 381-го отдельного танкового батальона 18-й стрелковой дивизии, вспоминал:
– По тревоге 30 ноября в 5 часов утра мы подошли к государственной границе. После артподготовки в 7 часов перешли границу. Первый бой наша танковая разведка приняла в населённом пункте Кясняселькя. Командованием была поставлена задача: захватить мост через реку. Но в 50 метрах от передовых танков мост был финнами взорван... На следующий день утром мы продолжили наступление. Дорога была заминирована, один танк подорвался...
Увы, но практически весь первый этап войны стал для РККА цепочкой ошибок и неудач. Финское командование, сделавшее ставку на партизанскую тактику ведения войны, сделало всё, чтобы загнать колонны советских войск в окружение. Летучие отряды финских лыжников блокировали дороги, забитые растянувшимися советскими колоннами, отрезали наступавшие группировки и затем неожиданными атаками со всех сторон изматывали их, стараясь уничтожить.
В итоге 18-я стрелковая дивизия генерала Кондрашова вместе с 34-й танковой бригадой комбрига Кондратьева были окружены и заперты в так называемой «долине смерти» у городка Питкяранта. Из 15 000 человек из окружения вышли 1 237 человек, половина из них – обмороженные. Комбриг Кондратьев застрелился, Кондрашов сумел выйти, но вскоре был расстрелян, а дивизия расформирована из-за утери знамени.
В «котёл» попала и 168-я стрелковая дивизия, наступавшая по Раатской дороге. Все коммуникации оказались перерезанными. Дивизия лишилась подвоза боеприпасов, горючего и продовольствия, не смогла эвакуировать раненых.
Красноармеец Виктор Степанков много лет спустя вспоминал:
– Время шло, удавка окружения стягивалась всё туже. Быстро иссякали запасы продовольствия и медикаментов. Но ещё скорее таяли боеприпасы. Потому всё чаще и чаще в финскую сторону вместо пуль и снарядов летел полновесный мат. Все попытки наладить сообщение с тылами армии по льду Ладожского озера срывались укрепившимися на островах финскими гарнизонами. Начавшийся голод был немилосерден и жесток. Поначалу спасались тем, что забивали уцелевших артиллерийских коней, супы варили из голенищ сапогов. Силы людей таяли день за днём, а суровый мороз лишь ускорил дело. Много было обмороженных...
Тем не менее 1 февраля 1940 года Красная армия, подтянув подкрепление, возобновила наступление на Карельском перешейке по всей ширине фронта. Также началась артподготовка. С этого дня ежедневно в течение нескольких дней войска Северо-Западного фронта обрушивали на укрепления «Линии Маннергейма» по 12 000 снарядов.
И уже через месяц правительство Финляндии обратилось к СССР с предложением возобновить переговоры по спорным территориям. В Москву прибыла финская делегация, а уже 12 марта был заключён мирный договор.
Все официально объявленные территориальные претензии СССР были удовлетворены.
СССР эта война стоила жизней 150 000 солдат, Финляндии – 26 000 убитых.
Особый вопрос – судьба красноармейцев, оказавшихся в финском плену.
Иван Сидоров, бывший рядовой 18-й стрелковой дивизии, вспоминал:
– В наступлении на остров Максиман-Сари я был тяжело ранен и не мог двигаться. Так и пролежал под огнём весь день на поле боя. Ночью меня подобрали финны и отправили в тыл, поместили в госпиталь. Во время нахождения в госпитале и после выздоровления нас агитировали остаться в Финляндии. Я и другие военнопленные не пошли на измену Родине. После этого финны стали над нами издеваться, плохо кормили, заставляли выполнять непосильную тяжёлую работу. Освободили нас только по окончании Великой Отечественной войны. Мы получили срок, и нас отправили в Норильск. После отбытия наказания я остался в Норильске, женился и сейчас проживаю там же...
