В плане жестокости провинциальная Пенза превзошла все столичные города.
...Народное восстание вспыхнуло в селе Кучки, которое первым попало под удар Петропрода, то есть 4-го Красного пролетарского петроградского продовольственного отряда. Бывшие пленные офицеры и солдаты Императорской армии Австро-Венгрии, ставшие обычными наёмниками на службе большевиков, действовали по всем правилам военной науки: сначала сотня солдат взяла село в кольцо, перекрыв все дороги, а уж потом они стали сгонять мужиков на митинг.
Впрочем, те поначалу только посмеивались в бороду. На четвёртом году войны каких только эмиссаров не видели в деревне, каких только речей не слышали, но твёрдо стояли на своём – за бесплатно хлеба не даём – и всё тут!
Но прибывший с Петропродом столичный чекист и агитработник товарищ Кругликов поступил умнее. Он не стал читать речи, но объявил собравшимся «большакам» – главам больших крестьянских родов, что пролетарская революция передает всю власть в их селе новому органу советской власти – комитету деревенской бедноты. Или комбеду, если по-простому.
– Рабочие приносят бедноте свою помощь в борьбе с кулаками, – кричал товарищ Кругликов. – Теперь с богатеями и мироедами будут бороться не продотряды, но сама сельская беднота!
– Постой, не ори! – смеялись мужики. – Нет у нас в селе бедноты и никогда не было, только лодыри да пьянь подзаборная! Так что, уважаемый, катись-ка ты туда, откуда приехал, и немчуру свою забери.
Но чекист Кругликов решил настоять на своём.
Уже на следующий день продотрядовцы снова согнали мужиков на собрание. Но на этот раз за столом с красной скатертью он сидел уже не один, а в компании новоиспечённого комитета бедноты – троих мужиков с характерной внешностью, от которых за версту несло сивушным перегаром.
– Батюшки! – испуганно крестились мужики. – Ты кого это к нам привёл?! Это ж Ванька Макушин, вор и пьяница!
– Стыдно, товарищи крестьяне! – возражал Кругликов. – А вот вы спрашивали, почему он стал вором, почему он опустился и спился? Не из-за кулаков разве?!
– Молчать, кулачьё! – подал голос сам Макушин. – Всё, пришло наше время! Сейчас вы нам, падлы, за всё ответите...
– Надо бы первым делом баб обобществить! – мечтательно протянул другой член новоиспечённого комитета. – По законам этой... как её?... революционной справедливости! Посмотрим, что там буржуйские молодухи от нас в подолах прячут...
– А ну пошли отсюда! – закричали мужики, схватившись за вилы да колья.
Пьянчуг из-за стола как ветром сдуло: поняли, что «большаки» шутить не будут. А вот чекист Кругликов от испуга вытащил револьвер и попытался выстрелить в воздух – для острастки.
Пистолет у него отобрали и начали бить смертным боем. Кругликов каким-то чудом вывернулся и побежал в сторону изб, занятых продотрядовцами. Чехи и австрияки, моментально сориентировавшись, выставили в окна пулемёты, встретив крестьян треском пулемётных очередей.
Потеряв семь человек убитыми, восставшие крестьяне разбежались по дворам, а командир продотряда объявил в селе военное положение. Продотрядовцы побежали по дворам, выискивая спрятавшихся мужиков. Их связывали и отводили в коровник, превращённый в «тюрьму».
Каратели диктатуры пролетариата
В 1918 году тихая Пензенская губерния дважды становилась ареной кровопролитных боёв, которые гулким эхом отзывались во всей остальной России. Сначала – в мае 1918 года – вспыхнуло восстание «чехословацкого корпуса». Вчерашние союзники России на несколько дней захватили город – один из крупнейших железнодорожных узлов в центре страны. Несколько дней чехи грабили городские военные и продовольственные склады, магазины, дома.
Чешский полк на железнодорожной станции, Пенза в мае 1918Затем в Пензенской губернии вспыхнула настоящая народная война против «продовольственной развёрстки», то есть узаконенного грабежа, когда вооружённые отряды большевиков – продотряды – силой забирали у крестьян хлеб. Продотряды тоже состояли из иностранцев: австрийских пленных, «красных чехов», китайских наёмников, латышских стрелков, кавказских абреков... Казалось, Россия подверглась невиданному грабительскому нашествию сотен племён.
В Пензе продотряды буйствовали с особенной жестокостью, ведь город считался хлебной столицей России, а на губернском гербе красовались три снопа: пшеничный, ячменный и просяной, которые, как гласили местные путеводители, «означали богатство и знатное земледелие здешней земли». Поэтому Ленин приказывал давить на пензенских хлеборобов с удвоенной энергией: дескать, они только для вида жалуются, а на самом деле скрывают хлеб!
Продотрядовцы и давили. Но только устроить полноценного допроса с ломанием костей им не дали: буквально через несколько часов в Кучки прибыла соединённая дружина пяти волостей, которой командовал некий Семён Севостьянов – вчерашний фронтовой офицер, представитель местного клана промышленников и купцов. В наспех составленном воззвании, которое кучкинцы распространили по округе, Севостьянов писал, что в пензенские села приехали настоящие бандиты, которые грабят крестьян, насилуют девушек и женщин. Поэтому они объявили войну всем коммунистам и советам.
В ходе скоротечного боя продотрядовцы, потеряв двоих убитыми, бежали из села на соседнюю железнодорожную станцию Студенец. Ещё четверо вместе с комиссаром отряда Тумановым были захвачены в окрестностях села в плен.
На следующий день их вместе с Ванькой Макушиным на заседании «народного суда» приговорили к расстрелу: обозлённые крестьяне хотели мести за убитых односельчан.
Однако с расстрелами пришлось подождать. Вскоре стало известно, что из Пензы в Кучки было направлено два карательных отряда: один от губернского ЧК, второй – от Красной армии.
Руководил карателями некто Абрам Моисеевич Буздес – 20-летний отпрыск учителя еврейской школы-хедера из Тирасполя. Отец мечтал, чтобы Абрам пошёл по его стопам, но юноша пошёл в большевики, став членом Одесской организации РСДРП(б) с весны 1915 года. В составе «Красной гвардии» он отметился в уличных боях в Одессе, Херсоне и Крыму, пока Малороссию, где была провозглашена так называемая «Украинская народная республика», не оккупировали немецкие войска. Тогда Буздес и тысячи других большевистских боевиков бежали на восток – в центральные губернии России, где стали доказывать свою «полезность», отыгрываясь на местном населении. В Пензе Буздес стал инструктором губернского комитета РКП(б), а в его подчинение был отдан отряд «красных чехов» под командованием полковника Славояра Частека. От ВЧК был послан некто оперуполномоченный Егоров.
Каратели быстро взяли село. В ходе спешного «расследования» было выявлено 13 активных мятежников, которые и были расстреляны. Массовые казни производились прямо у стен сельской церкви Михаила Архангела. Вместе с крестьянами был убит и настоятель храма священник Иаков Бученков, который пытался образумить карателей.
Красногвардейцы избили священникам прикладами винтовок и потащили к расстрельной стенке.
– Выбирайте, батюшка, с кем вы: с советской властью или со своим Богом? – спросил 20-летний мерзавец, упивавшейся своей безнаказанностью: он, сын бедного еврейского раввина из забытого Богом местечка, теперь волен карать и миловать всех этих православных попов!
– С Богом! – избитый священник попытался подняться на ноги. – С Господом нашим Иисусом Христом...
И тут же упал на землю, пронзённый десятком пуль.
Продотряд отправляется в деревню. Источник: Pastvu«Необходим беспощадный массовый террор...»
О подавлении восстания в тот же день стало известно и в Москве. Ленин через несколько часов отправил на имя секретаря Пензенского губисполкома Евгении Бош срочную телеграмму: «Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надёжных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Экспедицию пустите в ход. Телеграфируйте об исполнении. Ленин».
Почему же Ленин уделил так много внимания столь незначительным – на фоне разворачивающейся Гражданской войны в России – событиям в провинциальной Пензе?
А всё просто: именно в Пензу из Петрограда в марте 1918 года была эвакуирована так называемая «Экспедиция заготовления государственных бумаг» – проще говоря, типография, печатавшая новые деньги. Пенза была выбрана не просто так: в городе располагалась Бумажная фабрика П.В. Сергеева (ныне это холдинг «Маяк»), которая и до революции поставляла гербовую бумагу для печати различных векселей и акций (бумага эта несколько отличалась от привычной, поэтому напечатанные в 1918 году первые советские купюры получили в народе название «пензенок»).
«Экспедицией» руководил один из самых преданных солдат личной «ленинской гвардии» – некто Иван Егорович Егоров. Это был настолько законспирированный человек, что мы и сегодня не знаем его настоящего имени. Известно о нём немногое: в партию Иван Егоров вступил ещё до революционной сумятицы 1905 года, затем состоял в «Боевой технической группе при ЦК РСДРП» (так называлось тайное подразделение экспроприаторов, которые различными криминальными путями добывали деньги для партийной кассы). Руководил «Боевой технической группой» инженер Леонид Красин, а Егоров был одним из его ближайших подручных, причём они даже работали вместе в «Обществе электрического освещения 1886 года» в Петербурге.
В 1917 году он стал депутатом Петросовета, был одним из тех, кто брал под арест министров Временного правительства в Зимнем дворце.
Другим ленинским назначенцем была и секретарь губернского комитета РКП(б) Евгения Бош – ещё одна представительница «украинской диаспоры», женщина, о жестокости которой с содроганием говорили даже сами большевики..
«Непременно повесить, дабы народ видел!»
Евгения Готлибовна Бош была типичной суфражистской и «синим чулком» начала века. Дочь богатого немецкого колониста из Херсонской губернии, она вышла замуж в 16 лет за владельца каретной мастерской Петра Боша – так ей приказал отец.
Но типичная для немецких женщин «святая троица» Kinder–Küche–Kirche была ей глубоко противна. Родив двух дочерей, она окончила гимназию экстерном, а затем сдала экзамен на учителя. Впрочем, к тому времени она уже остыла к идее нести людям разумное, доброе и вечное. Евгения Готлибовна стала пламенной революционеркой и поклонницей методов индивидуального террора.
Есть сведения, что именно учительница Бош помогла террористам-эсерам организовать убийство вице-адмирала Григория Чухнина, командующего Черноморским флотом, вся вина которого состояла в том, что в 1905 году он велел подавить бунт матросов. Террористка, похожая на Бош, набросилась на вице-адмирала на балу, выстрелив в него из дамского револьвера. Несмотря на тяжёлые ранения в плечо и живот, Григорий Павлович остался жив. Вскоре боевая группа эсеров добила раненого Чухнина на даче под Севастополем.
В 1912 году Бош арестовали и отправили в ссылку в Иркутскую губернию. Спустя два года местная община революционеров организовала побег Евгении. Впрочем, при тогдашнем режиме дело это было несложное. На средства партийной кассы были куплены поддельные документы, и под видом японки Евгению отправили морем в Японию и затем в США.
В Россию – вернее, уже на Украину – она вернулась после Февральской революции убеждённой сторонницей методов террора для воспитания «отсталого русского народа». Она страдала нервными расстройствами, болезнью сердца и лёгких. Видимо, сознавая свою обречённость, Евгения Бош считала нравственным всё то, что на пользу революции.
Между тем Ленин требовал самых решительных действий по пресечению контрреволюции рядом с главным печатным станком «молодой советской республики». Уже через день, 11 августа 1918 года, он направил в Пензу новую телеграмму: «В Пензу. Т-щам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам. Т-щи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решительный бой» с кулачьём. Образец надо дать.
1. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2. Опубликовать их имена.
3. Отнять у них весь хлеб.
4. Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков. Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин.
P.S. Найдите людей потвёрже».
«Железная Евгения» ответила Ленину двумя словами: «Будет исполнено».
Евгения БошНо это нисколько не успокоило Ленина. Ещё через день Ленин прислал новое и ещё более раздражённое послание: «Пенза. Губисполком, Бош. Получил Вашу телеграмму. Крайне удивлён отсутствием сообщений о ходе и исходе подавления кулацкого восстания пяти волостей. Не хочу думать, чтобы Вы проявили промедление или слабость при подавлении и при образцовой конфискации всего имущества и особенно хлеба у восстававших кулаков. Предсовнаркома Ленин».
В телеграмме председателю Пензенского совета рабочих и крестьянских депутатов Александру Минкину Ленин указывал: «Получил Вашу телеграмму о подавлении бунта кулаков. Надо ковать железо, пока горячо, и для этого использовать подавление кулаков для повсеместного беспощадного подавления спекулянтов хлебом, для конфискации у крупных богатеев хлеба и для массовой мобилизации бедноты, наделяемой хлебом. Телеграфируйте исполнение. Надо закрепить власть бедноты в прифронтовой полосе окончательно» (Здесь и далее все тексты телеграмм приводятся по изданию: Ленин В.И. Полн. собр. соч. URL: http://leninism.su/works/99-v-i-lenin-neizvestnye-dokumenty-1891-1922.html. Т. 50. С. 148).
«Действуйте беспощадно»
Однако жесткость привела не к успокоению крестьян, но к обратному результату: вспыхнуло новое восстание в Чембарском уезде. Считается, что организаторами мятежа были левые эсеры. В Чембаре лидером левых эсеров был сам уездный военный комиссар Шильцев.
Но беспорядки спровоцировала сама «железная Евгения», которая потребовала у крестьян сдавать государству не только хлеб, но и лошадей – для нужд Красной армии.
– Зачем нам ваша армия?! – возмутились крестьяне. – А мы на чём поля пахать будем?! Не отдадим лошадей!
– Да что с ней говорить, сдёргивай её с трибуны! – раздались выкрики.
– Долой!
В ярости Бош выхватила свой комиссарский маузер и начала стрелять по людям.
Толпа бросилась на комиссаршу, но от расправы Бош спасли вооружённые продотрядовцы.
Вскоре восставшие захватили почту, телеграф и другие советские учреждения. Были арестованы ответственные советские работники.
Ленин отреагировал моментально. В телеграмме, направленной 20 августа 1918 года в Пензенский губисполком, он потребовал искоренить в людях само желание протестовать против большевиков.
«Сейчас прочёл Вашу докладную записку. Повторяю приказ прибывшим с экспедицией латышам остаться пока, впредь до нового распоряжения, в Пензе. Выделяйте надёжнейших из ваших восьмисот солдат и действуйте беспощадно – сначала против одной волости, доводя дело до конца. Присылайте точный отчёт про Чембар. До сих пор у Вас был явно не только недостаток сил, но и недостаток энергии, ибо Вы могли всё же подавить восстание пяти волостей, значит могли бы довести до конца хоть в одной волости. Если будет нужно, пришлём ещё сил, телеграфируйте подробнее и точнее, где у Вас сколько занято, где, куда, какая подмога нужна».
Ещё одна ленинская телеграмма: «Настаиваю, чтобы в военное критическое время все дружно работали с наибольшей решительностью, подчиняясь большинству, а конфликты передавали в ЦК, не останавливая работы... Крайне прискорбны внутренние конфликты среди коммунистов. Будет позором, если они не уладятся... Я возмущён Вашей бездеятельностью и слабостью. Требую подробных отчётов об исполнении всех моих распоряжений и о мерах подавления и конфискации особенно».
В итоге в Чембар был направлен отряд ВЧК под командованием самого Ивана Егорова, ставшего к тому времени председателем губернской ЧК. Егоров распорядился арестовать 48 заложников из числа местных жителей.
На рассвете следующего дня всех заложников вывели в овраг на западной стороне села. Жертвой кровавой бойни стал и 62-летний священник Казанской церкви села Каменка Чембарского уезда Евгений Степанович Доброхотов, прослуживший на одном приходе тридцать восемь лет. Вместе с ним были расстреляны его сыновья: 18-летний Фёдор и 20-летний Николай. Трупы оставили там же, присыпав землей, а затем на месте оврага сделали пруд.
Город Белинский (до 1948 года Чембар)После расстрела в Чембаре волнения охватили и соседние уезды. Так, в селе Лада Саранского уезда крестьяне прямо на митинге набросились на приехавших продотрядовцев, избивая и отбирая у них оружие. Вот строки из отчета ВЧК: «От самосуда погибли товарищи агитаторша и организаторша комитета бедноты Лус, политком 1-го сводного Владимирского отряда Семёнов и красноармейцы того же отряда Лукин, Зотов, Трусин, Крупнов, Максимов и Сазонов и избиты несколько красноармейцев... Через несколько часов прибыл отряд и все успокоил, были проведены аресты главарей. По постановлению ЧК расстреляны 12 человек главарей и участников восстания».
Первая Крестьянская армия против красных
Но как только распространилась весть о казнях заложников в Ладе, правые эсеры решили поднять восстание уже по всей губернии. В ответе Пензенской Губчека говорится, что центром нового восстания стало село Пятина, расположенное в 25 километрах от Лады.
«На митинге, по показаниям граждан, участвовали одни богачи, – докладывали чекисты. – Из волостного военного комиссариата и милиции были забраны винтовки и патроны, граждане, у кого имелось, принесли также своё оружие... Правыми эсерами – Фидяниным (старый партийный работник), Лобановым, Козанкратусом и др. был избран «штаб Крестьянской армии», часть которого должна была отправиться с повстанцами в Ладу, а другая часть должна была остаться в Пятине и принимать регулярно донесения о ходе восстания».
По показаниям одного из участников, Фидянин намечал кандидатов, шайка главарей давала о них рекомендации, после чего толпа избирала их в штаб. Фидянин наметил кандидатами Гордеева, Троельникова, Лобанова, Чугунова, военрука Костерина и бывшего офицера Кирпичникова, которых толпа избрала в штаб. После избрания поименованных лиц Лобанов встал на стул и предложил избрать в штаб и Фидянина – как незаменимого работника, после чего в штаб был избран и Фидянин. Начальником отряда был назначен бывший офицер Кирпичников.
После этого толпа во главе с Фидяниным и Кирпичниковым двинулась по направлению Лады. Отойдя версты 2–3, штаб получил донесение своей разведки, что в Ладе и окрестностях большие силы, струсил и разослал своё «войско» по домам. Сам же штаб, унеся свои ноги, выпустил «войску» объявление следующего содержания: «Штаб 1-й Крестьянской армии стеснён в свободе печати, но по мере сил он будет доставлять правильные сведения трудовому крестьянству, но слухам или большевистским газетам верить трудовому крестьянству нельзя. Считаем долгом оповестить население, что крестьянское движение отнюдь не подавлено, а наоборот разрастается; красноармейцы, посланные на усмирение, перешли на сторону восставших крестьян, у которых уже имеется кавалерия и артиллерия и хорошо вооруженная пехота. Из Пензы отправлены последние силы, есть известия, что они потерпели поражение. В Саранском и прилегающих уездах повсюду выступают против Советов. Штаб снова призывает крестьян к спокойной организационной работе готовых выступить на защиту своих интересов. Штаб 1-й Крестьянской армии».
«Применять массовые расстрелы»
Ответом власти стал террор в отношении заложников. Пензенский губернский совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов принял откровенно людоедское постановление:
«1. Немедленно произвести массовые аресты буржуазии, помещиков и офицеров, которые должны являться нашими заложниками.
2. Всех меньшевиков, правых эсеров и левых, стоящих на позиции своего ЦК, удалить из советских учреждений, и тех, кто так или иначе причастен к заговору, арестовать.
3. В случае новых покушений к арестованным применять массовые расстрелы.
4. Срочно провести военное обучение рабочих и крестьян и поставить под ружьё всех проводящих в жизнь декреты Совета Народных Комиссаров. При этом заявляем, что на чёрный террор эсеров мы ответим красным террором. Привет Пензенского губернского совета товарищу Ленину».
Только за один сентябрь 1918 года все тюрьмы Пензенской губернии были до отказа набиты мирными жителями из «социально чуждого» элемента: дворянами, бывшими офицерами, духовенством, помещиками, крестьянами. Начальство переполненной Пензенской тюрьмы обратилось в ЧК с просьбой направлять арестованных в освободившиеся воинские казармы или другие здания.
В ЧК нашли оригинальный выход: в Пензе был открыт концентрационный лагерь на базе старого и давно покинутого лагеря для австрийских военнопленных, построенного ещё в 1915 году вблизи кирпичного завода. После того как австрийцы пошли на службу к большевикам, лагерь опустел.
В архивных документах Пензенского губисполкома сохранилось описание этого лагеря: «Территория лагеря обнесена новым деревянным забором из 2-дюймовых досок высотою 4,5 аршина (аршин – 71 см)... На участке 3 барака одинакового типа, кухня, сарай, прачечная и два отхожих места... Барак деревянный с двойными досчатыми стенами, промежуток между стен не более четверти аршина засыпан опилками. В бараке 10 окон и две двери... Засыпка опилочная осела почти наполовину. В наружных рамах 16 стёкол разбитых; двойные рамы совершенно без стёкол. Полы выстланы прямо на земле и наполовину сгнили, двери без тёплых обшивок, чересчур жидки и рассохлись. Барак требует капитального ремонта».
Но для приёма «контрреволюционного элемента», решили большевики, можно обойтись и без ремонта. Кстати, сажали в концлагерь целыми группами. В пензенских архивах сохранился любопытный документ о том, что в лагерь отправили 41 человека – практически весь состав местной конторы «Губодежды»: они не явились на воскресник.
В конце концов ситуация с переполнением тюрем вылилась в бунт, когда в Пензенской губернской тюрьме восставшими заключёнными был убит Иван Егоров.
Пензенская газета «Молот» так сообщила об этом инциденте: «Днём 22 сентября на прогулку было выпущено большое количество арестантов, причём среди них, несмотря на ненастную погоду, оказались все руководители заговора в тюрьме. Обезоружив малочисленную охрану, арестанты бросились к воротам, чтобы подождать выхода тов. Егорова из тюрьмы в город. План удался. Егоров, не будучи осведомлённым, что делается внутри тюрьмы, кончив следствие, направился с надзирателем к воротам. Подстерегавшие арестанты одним выстрелом из револьвера в голову убили наповал тов. Егорова, а потом, забрав ключи у надзирателя тюрьмы, открыли ворота и начали бежать. Часть успела разбежаться, а другая побежала по корпусу открывать остальные камеры. Но бежавшие через ворота были встречены огнём караула тюрьмы и подоспевшего отряда чехословаков-коммунистов. Убежать успело 40 человек».
Убийство Егорова явилось формальным поводом для начала красного террора в Пензенской губернии: за нападение на сотрудника ЧК к расстрелу приговорили 152 заложников. Как писала газета «Молот», среди расстрелянных были: граф Мусин-Пушкин, приехавший в Пензу из Украины; офицер Грачёв, который обвинялся в подготовке заговора; Прохоров Дмитрий Фёдорович – заговорщик и хранитель портретов царя Николая Романова; Веймарк Евгений Александрович – бывший жандармский подполковник.
В середине октября 1918 года проблему с переполнением тюрем стали решать путём массовых расстрелов заключённых.
Пензенская газета «Молот» буквально задыхалась от ненависти: «Да здравствует массовый террор! Смерть всем палачам революции и их прихвостням! Сомкнём теснее наши ряды и твёрдым шагом пойдём на штурм твердынь капитала».
* * *
Террор в Пензенской губернии продолжался до самого окончания Гражданской войны.
Затем пришла очередь и «победителей».
В 1925 году покончила с собой Евгения Бош. Как считают исследователи, террор в Пензе стал причиной её психического расстройства.
Руководители Пензенской губернии – председатель Пензенского Совета рабочих и крестьянских депутатов Александр Минкин и председатель Совета губернских комиссаров Василий Кураев – позже были арестованы по ложным доносам. Свои жизни они окончили в сталинских лагерях.
Архиерейское богослужение в селе Кучки, приуроченное к столетию трагедии
