В 1914 году случилась не мировая война. И даже не величайшая геополитическая катастрофа нового времени. Случилось начало Страшного суда, когда на Землю вылились сотни доселе невиданных человеком бедствий: мясорубка траншей, механизмы убийств, ядовитые газы, толпы безумных слепцов, на своё горе попавших в облака иприта, заградотряды и концлагеря, массовые расстрелы пленных, этнические чистки и конвейер уничтожения народов, сотни тысяч погибших за «избушку лесника» под Верденом и миллионы умерших от «испанки» и туберкулёза; и, как следствие, падение трёх европейских империй и уничтожение всех старых нравственных правил и моральных ценностей, когда жизнь человеческая уже не копейка, а вообще ничто.
Но даже не это было самым страшным.
Страшнее всего в 1914 году было то, что трубы Апокалипсиса взвыли, как и было предсказано, совершенно неожиданно. Традиционно считается, что поводом для войны стало убийство 28 июня 1914 года в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника австро-венгерского престола, и его жены герцогини Софии Гогенберг. Решив, что убийство было организовано сербскими властями, тогдашний император Франц Иосиф I – дядя погибшего эрцгерцога – предъявил Сербии практически невыполнимый ультиматум, а через месяц объявил сербам войну.
Однако следует помнить, что без политических заварушек подобного рода на Балканах не проходило и года: достаточно вспомнить Балканскую войну 1912 года или конфликт в 1908 году вокруг строительства железной дороги в Грецию, в который были вовлечены все европейские страны. Но тогда всё обошлось без войны европейского масштаба. Следовательно, можно предположить, что обошлось бы и в 1914 году, если бы Петербург сдал «братушек сербов» на растерзание австрийцам.
Кстати, именно так император Николай II и планировал сделать: никто же, в самом деле, не хотел рисковать жизнями солдат ради сербских националистических фантазий.
«Пока есть малейшая надежда избежать кровопролития, все наши усилия должны быть направлены к этой цели, – писал русский император своему сербскому «коллеге» Петру I Карагеоргиевичу. – Если же, вопреки нашим искренним желаниям, мы в этом не успеем, Ваше Высочество может быть уверенным в том, что ни в коем случае Россия не останется равнодушной к участи Сербии».
По иронии судьбы ответ русского государя был получен сербами уже после 28 июля 1914 года, когда Австрия официально объявила войну Сербии.
Всё это время российская дипломатия отчаянно пыталась остановить начало войны между Австрией и Сербией, ратуя за передачу «Сербского дела» в Гаагский трибунал – международный третейский суд, созданный для мирных способов разрешения межгосударственных споров. Можно не сомневаться, что в Гааге сербские правители получили обвинительный приговор, но в этом случае у России были бы развязаны руки.
В тот же день, 28 июля 1914 года, Николай II шлёт германскому императору Вильгельму II умиротворяющую телеграмму: «Предвижу, что очень скоро давление сломит меня и я буду вынужден принять чрезвычайные меры, которые могут привести к войне. Чтобы избежать такого бедствия, как общеевропейская война, я прошу тебя во имя нашей старой дружбы сделать всё, что в твоих силах, чтобы остановить твоих союзников, прежде чем они зайдут слишком далеко».
Ответ был получен в тот же день: «Я не могу считать действия Австрии против Сербии „бесчестною” войною. Австрия на собственном опыте знает, что сербским обещаниям на бумаге совершенно нельзя верить… Россия вполне могла бы остаться наблюдателем австро-сербского конфликта и не втягивать Европу в самую ужасную войну».
Следом Вильгельм II посылает в Петербург ещё более угрожающую телеграмму, в которой требует от России полной покорности и разоружения: «Если Россия мобилизуется против Австрии, моя роль посредника, которую ты мне любезно доверил и которую я принял на себя, вняв твоей сердечной просьбе, будет поставлена под угрозу, если не сказать – сорвана. Теперь весь груз предстоящего решения лежит целиком на твоих плечах, и тебе придётся нести ответственность за Мир или Войну».
Министр иностранных дел России Сергей Сазонов вспоминал: «Дав мне время внимательно перечитать злополучную телеграмму, государь сказал мне взволнованным голосом: „Он требует от меня невозможного. Он забыл или не хочет признать, что австрийская мобилизация была начата раньше русской, и теперь требует прекращения нашей, не упоминая ни словом об австрийской. Вы знаете, что я уже раз задержал указ о мобилизации и затем согласился лишь на частичную. Если бы я теперь выразил согласие на требования Германии, мы стояли бы безоружными против мобилизованной австро-венгерской армии. Это безумие”».
Сазонов констатировал: «Война давно уже решена в Вене… В Берлине, откуда можно было ожидать слова вразумления, его произнести не хотят, требуя от нас капитуляции перед Центральными державами, которую Россия никогда не простила бы государю…»
Впрочем, пока Берлин, Санкт-Петербург и Лондон плели сложнейшие дипломатические интриги, запугивая себя и друг друга последствиями военных приготовлений, политики и пресса всех стран подняли какой-то страшный вой, призывая к массовому уничтожению соседних государств и народов. Британская пресса призывала остановить «орды варваров-гуннов с Востока» (тогда всех немцев именовали гуннами), будто бы готовых покорить и заполонить всю Европу. Французы призывали весь мир показать гуннам их место и выражали уверенность, что война будет победоносной и быстрой, ведь экономики всех европейских стран тесно связаны и воевать более шести месяцев никому не выгодно.
Австрийские и немецкие газеты и вовсе ликовали, приветствуя грядущий передел мира. Пока Вильгельм и Николай обменивались угрожающими любезностями, одна из ведущих газет Германии Frankfurter Zeitung опубликовала открытое заявление рейхсканцлера фон Бетман-Гольвега о том, почему Германии как можно скорее следует напасть на Россию: «Если сейчас и удастся избежать европейской войны, то русский национализм через несколько лет попытается изгладить теперешнее унижение». Поэтому, следует вывод, нужно ударить по России сейчас, пока она ещё не готова к войне.
Встреча европейских монархов накануне Первой мировой войны. Слева направо, задний ряд: Хаакон VII из Норвегии, Фердинанд I из Болгарии, Мануэль II из Португалии, Вильгельм II из Германии, Георг I из Греции и Альберт I из Бельгии. Первый ряд: Альфонсо XIII из Испании, Георг V и Фридрих VIII из ДанииКанцлеру вторил австрийский журналист Стефан Цвейг: «В этот раз на кон поставлено всё. Бог защитит Германию! Не могу дождаться, когда призовут в армию, хоть и буду вынужден служить простым солдатом...».
В накале ненависти не отставали и российские газеты. Так, консервативная «Новое время» призывала к массовым репрессиям против всех этнических немцев – подданных Российской империи: «Всякой благости есть предел, и присутствие и оставление на свободе германцев и австрийцев в столице и в городах России не может быть терпимо. Одинаково надо теперь же начать высылать на Восток всех так называемых условных русских подданных, которые, приняв наше подданство, в то же время с благословения императора Вильгельма считаются и германскими подданными. Исключений – никому!».
Тем временем, в ночь с 31 июля на 1 августа, немецкий посол граф Фридрих фон Пурталес вручил Сергею Дмитриевичу Сазонову последний ультиматум с требованием отказаться от мобилизации.
Но логика войны уже диктовала своё. В ту же ночь Германия вторглась в Люксембург, а в Лондоне Первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, презрев все закулисные торги в парламенте между «партией мира» и «партией войны», объявил полную мобилизацию английского флота. Черчилля поддержал и премьер-министр Герберт Асквит, заявивший, что британский флот будет защищать от гуннов атлантическое побережье союзной Франции и район Ла-Манша. Телеграмма о решении Британии вступить в войну утром 1 августа была отправлена в Петербург.
Вечером 1 августа Сазонов вновь принял германского посланника:
– Я не могу дать Вам иного ответа, кроме отрицательного, – вздохнул Сазонов.
– В таком случае, – заявил Пурталес, – я должен вручить Вам этот документ...
И тут произошел казус. Задыхаясь от волнения и нервного перенапряжения, Пурталес вытащил из портфеля сразу два варианта ноты, включая и тот, что был заготовлен на случай принятия ультиматума. Как выяснилось, ответ России ничего не менял: в обоих посланиях содержалось объявление войны.
Уже на следующий день император Николай II, появившись после воскресной литургии в Георгиевском зале Зимнего дворца, объявил собравшимся сановникам империи и иностранным дипломатам об ответном объявлении войны Германии. Следом император вышел на балкон дворца и повторил свою речь перед собравшимися на площади горожанами: жребий брошен, Германия объявила войну России, и Российская империя будет воевать против Германии. Своё обращение к народу император закончил словами своего предка – императора Александра I, объявлявшего войну Наполеону:
– Я торжественно клянусь, что не заключу мира, пока останется хоть один враг на родной земле!
Затем новости пошли каскадом: 3 августа Германия объявила войну Франции и Бельгии, на следующий день Британия объявила войну Германии.
Самыми последним в войну вступили непосредственные виновники конфликта: лишь 6 августа Австро-Венгрия объявила войну России, а Сербия – Германии.
Так в течение одной недели в конфликт оказались втянуты все сильнейшие европейские страны, что доказывает: ни убийство несчастного эрцгерцога, ни формальный ответ России на германские ультиматумы не имели для развития событий ни малейшего значения.
Механизм войны был запущен давным-давно, и вряд ли бы в мире нашёлся политик, способный переломить этот сценарий.
Непосредственно же боевые действия начались 6 августа на Юго-Западном фронте русской армии, развернутом против Австро-Венгрии. В тот день около 6 часов утра австрийские войска у пограничной деревни Волочиска открыли ружейный огонь по российским часовым и взорвали со своей стороны железнодорожный мост через пограничную реку Збруч, но границы не перешли.
8 августа последовал новый удар: на российскую территорию вторглась, переправившись через Вислу, 7-я Австро-венгерская кавалерийская дивизия. Австрийцы заняли три города: Мехов, Водзислав и Кельцы, но на следующий же день, получив отпор от российской 14-й Кавалерийской дивизии, были вынуждены отступить обратно на австрийскую территорию.
Разумеется, тогда, в 1914 году, война представлялась совсем другой, чем она случилась в реальности, – более легкой, более быстрой, более изящной и манёвренной. Генералы, рисовавшие на своих картах планы молниеносных и победоносных рейдов бравой кавалерии, бравшей один город за другим, думали, что вся военная кампания не займёт больше шести месяцев.
Но потом в дело вступили пулемёты и пушки, аэропланы и дирижабли. Под ураганным пулемётным огнем погибли практически все кавалерийские части, то есть все мобильные части европейских армий, элита вооружённых сил. И пехотные армии встали в глухую оборону, превратив линию фронта в гигантскую систему траншей, блиндажей, убежищ, пулемётных гнёзд, проволочных заграждений. В 1915 году началась война на истощение, в которой погибло не только молодое дворянство – основа основ сословной монархической иерархии, но и сама европейская цивилизация, после чего крах империй стал делом неизбежным.
