«Бархатная», или «Нежная», революция в Чехословакии произошла в ноябре 1989 года. Своё название она получила из-за того, что смена режима в стране прошла без убийств и кровопролития. Просто коммунистическая партия была настолько слаба, что не могла даже «рыкнуть» в ответ. И поэтому 26 февраля 1990 года министры иностранных дел Чехословакии и СССР Иржи Динстбир и Эдуард Шеварднадзе подписали договор о выводе советских войск. Это событие имело такое же огромное значение, как и разрушение Берлинской стены. А вместе они громко свидетельствовали об одном: дни Советского Союза сочтены.
Михаил Горбачёв отдавал отчёт своим действиям. Он понимал, что оставлять войска в Чехословакии нельзя. Мир менялся, и остановить этот процесс Михаил Сергеевич уже никак не мог, хотя противников у него было предостаточно, особенно среди военных. Генерального секретаря ЦК КПСС обвиняли в том, что он совершает предательство по отношению к интересам своей страны и идёт на поводу у Запада. Но в эпохальном решении у Горбачёва были и сторонники. Например, Эдуард Шеварднадзе и командующий Центральной группой войск в Чехословакии Эдуард Воробьёв.
Эдуард Аркадьевич прибыл в Чехословакию в конце августа 1968 года вместе с многочисленным советским контингентом. До этого события это государство оставалось единственным из всех стран Восточного блока, в котором отсутствовали военные из СССР.
Как известно, ввод советских войск в Чехословакию имел большой общественный резонанс. Против этого выступали не только представители Запада, союзники (например, Албания сразу же вышла из Организации Варшавского договора), но и интеллигенция СССР. Однако никто и ничто не остановило солдат и военную технику.
Советские танки Т-55 с «полосами вторжения» во время операции «Дунай», 1968 год. Фото: Wikipedia CommonsАлеш Кубиш, который в те годы являлся офицером чехословацкой армии, вспоминал, что сначала жители были сильно возмущены появлением советских солдат и техники. Но потом отношения наладились: «И мы, и ваши стали извлекать взаимную выгоду из ситуации. Водка из военторга была гораздо дешевле нашей сливовицы. Советские втихаря продавали нам бензин, солярку, взамен получали те товары, которые были дефицитными в СССР».
Но без конфликтов всё же не обходилось. Кобиш вспоминал: «Я сам дважды становился жертвой грабителей. Однажды у меня прямо из гаража угнали машину „Шкода-120”. У солдата, видно, крыша поехала, он сказал сослуживцам, что поедет на машине прямо к себе на родину, в Томск. Но доехал до ближайшей лавки, ограбил её, крепко выпил, да так и уснул прямо за рулём. Кстати, на той „Шкоде” я и сейчас езжу».
Ещё бывали случаи браконьерства, лесных пожаров из-за учений. Всё это вызывало у жителей чехословацких городов, где располагались советские базы, волну возмущений. Но политработники делали всё возможное, чтобы конфликты улаживались как можно быстрее.
Люди жили, годы шли. В конце 80-х годов уже всем странам Восточного блока было понятно, что привычный уклад жизни вот-вот изменится. Коммунистическая идеология одряхлела и оказалась неспособной противостоять веяниям времени. Люди просто устали от Ленина и серпа с молотом. Поэтому «Бархатная революция» прошло быстро и безболезненно.
Михаэл Коцаб, бывший уполномоченный правительства по выводу советских войск, вспоминал: «Уже где-то через пять или шесть дней после „Бархатной революции” я подумал, что в первую очередь надо заняться самым важным делом – покончить с советской оккупацией. Потому что оккупированная страна вряд ли может считаться свободной… На одной из встреч революционного Гражданского форума мы написали письмо Горбачёву, в котором потребовали немедленного начала переговоров о выводе советских войск. Мы сразу же поехали в советское посольство, чтобы передать письмо. Помню, как мы смутились и не знали, что делать, увидев, что перед посольством как раз идёт демонстрация. Мы побоялись, что нас увидят и примут за каких-то агентов. С другой стороны, мы по дороге позвонили в посольство, и там нас уже ждали. Но наконец мы как-то объяснились с демонстрантами и письмо удачно передали. Через неделю нам сообщили, что Горбачёв письмо получил и вскоре отреагирует».
И Горбачёв отреагировал. Отреагировал так, как и ждала чехословацкая сторона.
Михаил Горбачев. Фото: Flickr / SpiculesДрузья или враги?
Несмотря на твёрдую позицию Горбачёва, его противники пытались оказать влияние на вывод войск. Они хотели как можно сильнее затянуть процесс, а в идеале вообще остановить. И тогда вмешался Воробьёв.
Коцаб вспоминал: «Он считал делом чести соблюдение составленного нами графика. Он высоко оценивал, что нам удалось совершить государственный переворот без единой капли крови. Это его восхищало».
Но советские чиновники не сдавались. Когда начался процесс вывода войск, в Прагу прибыла делегация. Она разместилась в посольстве СССР и вызвала на переговоры представителей чехословацкой стороны. Естественно, был и Микаэл Коцаб. Он вспоминал: «Там произошёл конфликт, и они снова начали требовать продлить или даже отложить вывод войск. Я сказал им, что он не будет отложен ни на минуту, и попытался пригрозить им реакцией наших граждан на подобное решение. Но они только посмеялись надо мной».
Казалось, что беды не миновать. Но Коцаб призвал на помощь Воробьёва. Тот выдержал атаку противников вывода войск, а затем твёрдо и уверенно заявил, что «график будет соблюдаться день в день и минуту в минуту».
Одной из главных проблем вывода войск стало то, что советским солдатам просто некуда было возвращаться. Воробьёв рассказывал: «Сложнее всего было объяснять это семьям офицеров. Дома у них ничего не было. У 50 % офицеров не было своего жилья. Поэтому было очень трудно доказать этим людям, что вашу страну нужно покинуть только в установленные сроки. И тем не менее мы ушли даже немного раньше».
Также Эдуард Аркадьевич признавался: «Это был естественный справедливый процесс, который протекал по приказу нашего политического руководства. Оно заявило, что ввод войск в Чехословакию в 1968 году был неправильным и необоснованным решением».
Когда советские войска покидали военные базы, расположенные в чехословацких городах, отношение к этому событию у местных жителей было двоякое. Но никакой открытой агрессии практически не было. Воробьёв вспоминал: «Чего не скажешь о Польше или Венгрии. Мои коллеги рассказывали мне, что ситуация там была намного хуже. Поляки и венгры — люди другого темперамента, а кроме того, свою роль тогда сыграли и исторические факторы. Нельзя сказать, что вы здесь только и делали, что гладили меня по голове, но никто меня не оскорблял. Конечно, я слышал, что 1968 год был огромной ошибкой, что влияние советских принципов управления экономикой очень навредило экономике Чехословакии. Однако ненависти к солдатам не было».
Но были случаи, когда жители Чехословакии чуть ли не со слезами на глазах прощались с советскими солдатами. Так, например, было в одном небольшом городке, расположенном в Южной Моравии. Горожане хотели на память подарить небольшие сувениры, но правительство запретило. Микаэл Коцаб не забыл тот эпизод: «Даже прозвучало предложение давать им в дорогу подарочные наборы и цветы. Только представьте себе. Это всё равно что дарить покидающей Прагу немецкой оккупационной армии гостинцы. Я отказался, сказав, что, конечно, мы хотим, чтобы всё прошло прилично и спокойно, но гостинцы — это уже слишком».
Вывод советских войск из Чехословакии в соответствии с соглашением 1990 года между правительствами СССР и ЧССР, 1 февраля 1990 года. Фото: В. Киселев / РИА НовостиВ общей сложности страну покинуло более 70 000 солдат (плюс ещё несколько десятков тысяч членов их семей, свыше 1 200 танков и 2,5 тысячи бронетранспортёров. Всю технику (в том числе и самолёты) вывезли железнодорожным транспортом. Известно, что для этого пришлось задействовать более восьми сотен составов.
Последним Чехословакию покинул Эдуард Воробьёв. Отставной полковник Станислав Погоржел вспоминал, что в тот день приехало много журналистов из других европейских стран и даже США, которые предвкушали сенсацию: «Думали, чехи станут осыпать проклятьями „оккупантов”, забросают их гнилыми помидорами. А был трогательный митинг - с оркестром, цветами, тёплыми словами прощания».
А вот староста города Рокитнице Антонин Штефек придерживался другой точки зрения: «После их ухода мы вздохнули с таким облегчением, что вздох этот, наверное, был слышен в Польше».
Сейчас, спустя годы, в Чехии и Словакии пришли к единому мнению: на протяжении двух десятилетий Советский Союз являлся оккупантом. И если старое поколение ещё хотя бы частично считает, что СССР действительно ввёл войска по просьбе правительства Чехословакии, то новое уверено: Кремль показал свою силу и унизил их народ, лишив свободы. И отношение у чешской и словацкой молодёжи ко всему большевистскому как, впрочем, и русскому, соответствующее. Демонстрация могущества за счёт угнетения другого народа, произошедшая в 1968 году, имеет отголоски и по сей день. Такое забыть сложно.
