Придумали же этот обряд в сытой и скучной Германии, где тамошние музейные работники много лет ломали голову над проблемой, как бы привлечь внимание пресыщенной немецкой общественности к такому скучному и банальному событию, как Международный день музеев, который, если вы не в курсе, уже много десятилетий отмечается 18 мая. Возможно, кто-то хотел устроить грандиозный банкет в Рейхстаге, другие же предлагали провести всемирную научно-практическую конференцию последователей аудиофонного экскурсионизма, но немцы решили разрушить все стереотипы и шаблоны, устроив накануне музейного праздника некий аналог Хеллоуина и Вальпургиевой ночи. Только представьте себе: в единственную ночь в году строгие седовласые валькирии в очках и войлочных тапочках открывают для простых смертных скрипучие двери в царство искусства, выпуская шедевры живописи в мир обычных людей…
«Дас ист фантастиш!» – воскликнула ошарашенная немецкая публика, привыкшая к тому, что даже солнце не встает в Германии просто так, но только в отведённые для светила часы и в строгом соответствии с календарным планом сельскохозяйственных работ. Затем к делу подключились мировые масс-медиа, и традиция ночных культпоходов быстро и решительно перешла все немецкие границы. Даже в России, где половина жизни и так проходит в непроглядном сумраке, обряд Ночи музеев быстро обрел множество адептов и последователей, причём даже среди тех подростков, для кого посещение какого бы то ни было музея уже само по себе является довольно экстравагантным поступком. И это, конечно, даёт большую пищу для размышлений – прежде всего, конечно же, медицинским работникам, озабоченным проблемами диспансеризации населения и проведения профилактических прививок. Очевидно же, что диспансеризацию нужно проводить по ночам, тогда и отбоя от подростков не будет. А представьте, какие перспективы в этом свете открываются для военкоматов?.. Примерно в таком духе рассуждали корреспонденты «Стола», коротая ночные часы в огромной очереди, тянувшейся ко входу в Третьяковскую галерею на Крымском Валу. Почему мы пришли именно сюда? Вероятно, все дело в выставке «Василий Кандинский. Контрапункт: «Композиция VI» – «Композиция VII», посвященной 150-летию художника.
Само слово «музей» в переводе с древнего греческого означает «дом» или «храм муз», а музы были дочерьми Зевса, среди которых – не только покровительницы науки и искусства, но и богини судьбы, плетущие причудливый ковёр нашего с вами времени. И древние греки, желая узнать свою судьбу, часто шли ночевать в храмы, полагая, что сон, ниспосланный в святилище, непременно окажется вещим. С такой же надеждой шли и мы в современный храм муз, полагая, что только ночью и может открыться нам тайный код, оставленный потомкам великим основателем беспредметного искусства. Что хотел сказать своими пятнами Василий Кандинский? Почему именно композиции под номерами VI и VII считаются вершинами творчества художника и по какой причине именно эти пятна считаются бесценными шедеврами мировой живописи, а другие пятна – почти такие же по форме и виду – бездарной мазней жалких подражателей? Очевидно, эти же вопросы занимали и всех прочих участников нашей очереди, которая по массовости уже приблизилась к таким знаменитым очередям современности, как очереди «на Серова» и «на Пояс Богородицы». Всем хотелось прикоснуться к мистике искусства.
Однако пробиться к шедеврам Кандинского было не так-то просто. Во-первых, всех входящих в храм искусства встречали строгие стражи в черной форме, строго вопрошавшие каждого посетителя о запрещённых предметах и тайных губительных страстях. Далее гостей встречал еще один страж, требовавший оставить за пределами священного храма искусства не только опасные предметы и помыслы, но и всю верхнюю одежду. Воистину, «оставь одежду всяк сюда входящий». Наконец мы оказались у гигантской лестницы, сверху донизу пронизывающей все здание, и по этой лестнице восходили туда и сюда множество народу – и смотрителей храма, и простых посетителей.
У первого же пролета к нам бросилась странная фигура в красно-черном комбинезоне – начинался медиаспектакль «Двоица», поставленный актерами театральной мастерской Дмитрия Брусникина. Сам Дмитрий Брусникин так объяснил свой замысел: – Василий Кандинский всерьёз увлекался сценографией и театром. Вместе с композитором Фомой Гартманом он разрабатывал «композиции для сцены», главной темой которых оставалась спасительная роль искусства, приходящего на помощь человечеству на краю духовной гибели. Вдохновленный философией Рихарда Вагнера и идеей скрябинской «мистерии», в своих театральных поисках Кандинский шёл дальше по пути дематериализации формы – к созданию высшей синестетической красоты. Вообще абстрактная живопись – это практически переход в науку, это анализ цвета, его взаимодействия со звуком, влияние на человека…
Процессу дематериализации искусства была посвящена и предваряющая выставку Кандинского обзорная выставка полотен русского авангарда начала прошлого века. – Мы хотели показать, как русские художники постепенно отвергали каноны классического искусства и его главный фундамент – форму, – объяснила мне культуролог Наташа, взявшаяся на время Ночи музеев работать волонтёром-экскурсоводом. – От импрессионизма до «Чёрного квадрата» Малевича мы показываем, как художники деконструировали старый мир, чтобы затем создать новую реальность… Как человек на 90 процентов состоит из воды, так и объяснения культуролога Наташи на 90 % состояли из слов «новая реальность» и «новый мир», которые за то и любимы нынешними искусствоведами, что позволяют объяснить многое, ничего не объясняя по существу. Парадокс же ситуации состоит в том, что картины Кандинского – два огромных полотна, висевших друг напротив друга в большой чёрной круглой комнате, устроенной как настоящее святилище на вершине зиккурата – были посвящены именно нашей с вами текущей реальности.
Всё просто, дорогие читатели, всё очень просто. Начало «Композиции VI», написанной в 1913 году, было положено еще в 1906 году, когда Кандинский нарисовал эскиз «Потоп». Это был довольно реалистичный эскиз, на котором художник изобразил библейскую катастрофу: штормовые волны, захлестнувшие берег, нескончаемый дождь, тонущую женщину, ковчег Ноя… Видимо, как эти слова ни покажутся вам банальными, но уже в те благословенные годы «хруста французской булки» художник предчувствовал мощный гул приближающегося цунами вселенского масштаба, грозившего смести не только Россию, но и весь старый добрый мир. Самому же утонченному Кандинскому такое объяснение казалось чем-то пошлым – он же все-таки художник, а не какой-то там газетный борзописец или ушлый карикатурист, как тот же Серов… Поэтому он «растворил» предметы в цветовых ассоциациях, придавая картине и новое содержание.
«Грандиозная, объективно совершающаяся катастрофа есть в то же время абсолютная и обладающая самостоятельным звучанием горячая хвалебная песнь, подобная гимну нового творения, который следует за катастрофой», – так объяснял свою картину сам Василий Кандинский, предостерегая, что «не было бы ничего более неверного, чем наклеить на эту картину ярлык первоначального сюжета». И вот, дабы не толкать зрителя на какие бы то ни было ассоциации, Кандинский и сменил название картины: вместо «Потопа» она стала называться «Композиция VI». Дескать, сами решайте, что вы здесь видите. А вот «Композиция VII» посвящена грядущему Апокалипсису, описанному в Откровении Иоанна Богослова. Начало картине положили эскизы с изображением трубы архангела и огненной колесницы пророка Илии, которые потом точно так же были «растворены» в цвете.
Итак, вот две картины – начало и конец нашей с вами цивилизации, а между ними, как между полюсами магнита, находится зритель – то есть само нынешнее человечество, рождённое от праведника Ноя, но вместе с тем погрязшее в грехах и ненависти, обреченное на Страшный суд и спасённое Христом к новой жизни. Два полюса, две вехи истории человечества, начавшейся задолго до потопа и продолжающейся после Апокалипсиса. Такая простая и яркая метафора, рождающая множество смыслов… Возможно, именно в этом месте нам бы и стоило расположиться на ночлег, обращаясь мысленным зовом к Кандинскому, а может, стоило бы просто прикрыть глаза на несколько минут и прислушаться к самому себе… Но нас уже нетерпеливо толкали в спину: посмотрели на картину – проходите, не мешайте другим делать селфи. Лучше уж прийти сюда днём, когда никого не будет, и спокойно повторить эксперимент. О результатах мы вам сообщим дополнительно.
