Художник Александр Иванов остался в памяти большинства современников и потомков как автор одной великой картины – «Явления Христа народу». Его раннее творчество не получило такой широкой известности. Культуролог и бакалавр богословия Александр Архангельский рассказывает о том, как духовные поиски автора одной из самых известных в мире картин на библейский сюжет нашли отражение уже в самых ранних работах художника.
Время творчества Иванова – эпоха академизма в живописи, к тому же Иванов был сыном профессора Академии художеств. Что характерно для академизма? Это прежде всего темы: историческая, библейская, мифология. Живопись должна была быть беспроблемной, всё ясно и понятно: кто хороший – кто плохой, кто победит – кто проиграет. «Беллерофонт отправляется в поход против Химеры» – типичная академическая картина. На переднем плане юноша, пегас, сзади богиня Афина. Беллерофонт еще только уходит на войну, но уходит так, что проиграть он не может. Здесь понятно, что он уже практически вернулся с победой.
Однако уже с самого начала Иванов привносит в свои работы особые элементы, которые делают их неоднозначными, не вполне академическими. Рассмотрим картину «Приам испрашивает у Ахиллеса труп Гектора». Иванов написал её, когда ему было 18 лет. Здесь видны уже черты состоявшегося художника. Это сюжет из древнегреческого сказания о Троянской войне. На первом плане – припадающий на колено Приам, царь Трои, и Ахиллес. Гектор, сын Приама, был главным героем Трои, Ахиллес – главным героем греческого войска. Гектор в сражении убивает друга Ахиллеса Патрокла. Тогда Ахиллес вступает в битву с Гектором и убивает его, после чего привязывает его тело к своей колеснице: в те не очень гуманные времена была такая традиция – поглумиться над телом поверженного врага. И вот Приам тайком пробрался из осажденного города в лагерь врага, чтобы забрать тело сына. Сзади, у открытой двери шатра, видна колесница, к которой был привязан Гектор. Казалось бы, изображена простая, понятная ситуация. Но обратите внимание на руку Ахиллеса и руку Приама: крупнее рука Приама. Да и сам Приам крупнее, чем Ахиллес. Если он встанет, Ахиллес будет маленьким по сравнению с ним. При том что это герой, от которого сейчас зависит судьба Приама (он один во вражеском лагере). Академической ясности нет, возникает вопрос: чем всё это кончится? Просит Приам или требует? Есть много картин разных художников на эту тему (их можно найти в интернете): как много таких страдающих, умоляющих Приамов! Но здесь эта рука практически требует от Ахиллеса ответа, об этом говорит соотношение пропорций.
Это картина, за которую Александр Иванов получил золотую медаль. Здесь художник обращается к ветхозаветному сюжету: Иосиф, сын Иакова, попадает в тюрьму в Египте. Раньше, когда Иосиф жил еще в Палестине со своим отцом Иаковом и 11 братьями, он был любимцем отца. Вдобавок к этому Иосифу не раз были видения, будто братья – в виде снопов хлеба и в других образах – ему поклонятся. Братья возревновали и однажды, когда пасли скот, захотели Иосифа убить, но в итоге продали в рабство. После многих мытарств Иосиф оказывается слугой в доме вельможи, где его пытается совратить жена хозяина. Иосиф отказывается, и тогда женщина возмущается, клевещет на Иосифа мужу, и тот бросает его в тюрьму. В этой темнице Иосиф сталкивается с двумя чиновниками фараона – хлебодаром и виночерпием. Понятно, что те, кто смотрит за столом и вином правителя, должны быть очень доверенными лицами, так как всегда есть опасность, что фараона захотят отравить. В силу разных обстоятельств они оказываются в тюрьме. На картине мы видим, как одному из узников, который внизу, Иосиф пророчит через три дня гибель, а второму, который вцепился в него и с радостью как бы уже заглядывает в будущее, он пророчит выход через три дня из тюрьмы. Обратите внимание, как Иванов трактует тему рока. Жест сидящего – это попытка остановить, отодвинуть, не слышать то, что ему сказали. Это страх, в котором есть безысходность. Удивительная вещь: три человека находятся в одной темнице, над двумя властвует рок, над одним рок не властвует. Иосиф вне этого пространства рока, он свободен. Он в том пространстве, где действует не судьба, а призвание. Не от фараона зависит, будет он жить или нет. Видно, как он возвышается над этой ситуацией.
Это известный евангельский сюжет: рано утром в воскресение Мария Магдалина приходит ко гробу, видит, что гроб открыт и Христа нет. Она видит некого человека, принимает его за садовника и говорит: «Если ты взял тело, покажи, куда ты его положил». И тут Христос обращается к ней, и она его узнает. На картине мы видим то самое первое мгновение, когда на лице ещё слезы, ещё горе, секунду назад было отчаяние, потерянность – и вот уже удивление, ещё не успевает появиться радость, но она уже вот-вот появится. Иванов очень долго искал этот переход. Он даже специально брал модель, натирал ей луком под глазами и рассказывал анекдоты, и она плакала, смеялась, плакала. Понятно, что луковые слезы и настоящие – это разные вещи, но так он пытался уловить эту точку перехода, момент, когда в глазах одновременно и радость, и уже уходящее горе. Фигура Христа на картине – классическая фигура, практически скульптура, для академизма это очень характерно. Обратите внимание на этот жест, которым Христос удерживает Марию Магдалину на расстоянии. Это двойной жест. С одной стороны, жест «не прикасайся». Мы знаем, что Христос воскрес во плоти, но эта плоть обладала другим качеством: он ел рыбу с апостолами и в то же время он мог войти в закрытое помещение сквозь стены. Нужно было время, чтобы те, кто знал Христа, могли это вместить, это требовало осмысления и нового качества отношений. В то же время мы знаем, что Мария Магдалина – равноапостольная. «Апостол» в переводе означает «посланный», так в Римской империи называли особых официально уполномоченных людей, которые возвещали о восшествии на престол нового императора. В этом смысле Мария Магдалина – как равноапостольная – такой же чрезвычайный полномочный представитель, который возвещает о Христе. Этот жест Мессии одновременно и удерживающий, и посылающий её на апостольское служение.
Обратите внимание на контраст между телом ребёнка и телом Аполлона. Аполлон – это бог, покровитель искусства, цвет его тела как бы говорит о его бестелесности. Смуглая кожа мальчика, наоборот, призвана была создать контраст и показать телесность ребенка. Посмотрите, как по-разному они поют. Аполлон учит пению – мальчик учится. Аполлон смотрит куда-то в высшие сферы, а мальчик, опустив глаза, прислушивается к Аполлону. Иванов запечатлевает момент, когда человек учится слушать высшие сферы, образом которых здесь выступает Аполлон.
