Советский классик, известный в первую очередь по своим рассказам о природе для детей, прошел непростой путь. Как и многие его коллеги по цеху, Паустовский интересен прежде всего как свидетель века: он видел революцию, пережил сталинские годы, воевал с Хрущевым... Его литературная судьба до странности напоминает пришвинскую и не только из-за сходства тематики рассказов – они оба начинали с острого неприятия новой власти, а затем удачно интегрировались в систему. Однако итог жизни Паустовского оказался совершенно иным. «Стол» собрал говорящие факты о писателе, которых не встретить в школьных учебниках.
1. Придуманная биография
Главное автобиографическое произведение Паустовского «Повесть о жизни» в шести книгах – в значительной степени вымысел. Отдельные эпизоды своей биографии писатель существенно трансформирует, видоизменяет подлинные факты, вводит вымышленных героев и значительно преображает портреты реальных персонажей. Известно, что к концу жизни он сел за написание другого, очевидно, еще более фантастического варианта своей биографии. «Я думаю о фантастической книге. Книге о жизни, какой бы она могла быть, если бы я её строил по своим желаниям. Без случайностей, на которые так щедра жизнь. Александра Блока я никогда не видел. А в этой книге я могу с ним познакомиться и дружить», – передает слова Паустовского бывший спецкор АПН Александр Авдеенко. Своей знакомой Леле Лыжиной он говорит: «Я пишу ее во внутреннем посвящении Блоку, Пастернаку и Вам». Работу над этой книгой писатель не закончит, а рукопись будет утеряна.
Константин Паустовский в своем доме в Тарусе. Фото: paustovskiy-lit.ru2. «Окаянные дни 2.0»
У Паустовского есть дневники, где он довольно жестко отзывается о советской власти. Часть из них (датированные 1920-ми годами) впервые была обнародована только в 2005 году. По своей стилистике они напоминают широко известные «Окаянные дни» Бунина. В них Паустовский, в том числе, с брезгливостью пишет о советских «правдах» и «известиях». Мог ли он тогда предположить, что уже в 1929 году напишет полноценный пиар-материал о главном советском информагентстве ТАСС, а еще через несколько лет станет одним из самых известных журналистов все той же «Правды»? В качестве корреспондента главной партийной газеты Паустовский в 1930-е годы исколесил всю страну, что позволило ему собрать материал не только для своих популярных газетных очерков, но и для многих известных по сей день художественных произведений.
Константин Паустовский (первый слева) с друзьями-гимназистами. Фото: общественное достояние3. Колхида в 1937-м
1 января 1938 года в «Правде» выходит романтический очерк Паустовского «Новые тропики», посвященный Грузии-Колхиде. Написан он, очевидно, не по свежим следам. В самом тексте автор упоминает, что был в Грузии дважды: в 1923 и 1933 году. Основное содержание очерка – невероятное изменение страны за 10 лет: «из тьмы лесов и топи блат» вырос рай земной, и все благодаря продвинутой системе осушения болот. Завершается очерк лирическим пассажем: «В Колхиде растет новое, здоровое поколение. Наводнения окончились. Колхида превращается не только в тропический сад, но и в лучшее место отдыха. Воздух Колхиды, очищенный от болотных испарений, уже и сейчас пропитан холодноватым и тонким запахом цитрусов. Этот запах, смешиваясь с солеными морскими ветрами, создает тот особый неповторимый воздух, что целебно действует на людей, на их психику и вызывает ощущение полноты жизни, – ощущение, свойственное людям нашей социалистической действительности. В Колхиде человек и природа облагорожены и подчинены одной величайшей идее – созданию счастливого и разумного существования на земле для нового человека социалистического общества». Стоит ли напоминать, что очерк был написан в разгар «Большой чистки» элит и простого населения, и для «Колхиды» исключения не сделали. «Грузия была одним из тех регионов СССР, где машина репрессий действовала особенно активно […]. Среди репрессированных были лучшие представители интеллигенции, в том числе такие замечательные деятели грузинской культуры, как писатель Михаил Джавахишвили, поэты Тициан Табидзе и Павел Яшвили, режиссер Сандро Ахметели, ученый-филолог Григорий Церетели, дирижер Евгений Микеладзе и многие другие», – пишет доктор исторических наук Георгий Анчабадзе.
Константин Паустовский. Фото: из семейного архива4. Письмо 25-ти
Справедливости ради стоит отметить, что писем, клеймящих «врагов народа», Паустовский не подписывал и даже в партию не вступал. А в годы «оттепели» даже активно выступал за литературную и политическую реабилитацию гонимых при Сталине писателей – Бабеля, Олеши, Булгакова, Грина, Заболоцкого и других. Кроме того, в 1966 году Паустовский вместе с Валентином Катаевым, Марленом Хуциевым, Корнеем Чуковским, Петром Капицей, Иннокентием Смоктуновским, Олегом Ефремовым, Михаилом Роммом, Георгием Товстоноговым, Андреем Сахаровым, Майей Плисецкой и другими подписал письмо 25-ти деятелей культуры и науки генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу против реабилитации Сталина.
Марлен Дитрих и Константин Паустовский. Фото: Музей К.Г. Паустовского5. Хрущев и слезы
Не избежал писатель и конфликта с Никитой Хрущевым. В эти годы он работал в альманахе «Литературная Москва», где вышло несколько острых по тем временам рассказов, в том числе очерки Мариэтты Шагинян об Армении. Генсеку донесли об «антисоветских происках», и он устроил разнос редколлегии издания. «Хрущев кричал и вопил, оскорблял всех и каждого. <...>[Шагинян]Хрущев сказал, что у нее “не голова, а фаршированная колбаса”», – рассказывает падчерица Паустовского, критик и кинодраматург Галина Арбузова. По ее словам, вернувшись домой после той встречи, писатель сел на любимое место, в углу, у двери, и расплакался. «Бедная Россия, в чьих руках все оказалось...» – вспоминает его слова Арбузова.
