«Cамая читающая нация» – несколько поколений россиян выросли с этим стереотипом, и не важно, читали сами или нет. Сегодня это заявление звучит по меньшей мере спорно. Как и почему возник этот стереотип?
– Устойчивое выражение «самая читающая страна» по отношению к СССР впервые начало использоваться ещё в начале 1960-х годов (например, так была озаглавлена программная редакционная статья в газете «Советская культура» в 1964 году). В интернете ходит байка, что основанием для этого утверждения якобы было проведенное в 1950 году международное сравнительное исследование, которое показало, что «житель Советского Союза тратит на чтение примерно 11 часов в неделю – вдвое больше, чем житель США, Англии и Франции». К сожалению, никаких подтверждений тому, что эта научная работа действительно была проведена, не существует, так что, скорее всего, это городская легенда. В статьях о чтении в СССР того времени упоминаний о подобном исследовании нет, да и с трудом можно поверить в то, что на излёте сталинской эпохи мог быть реализован подобный международный научный проект. В многочисленных советских публицистических статьях о «самой читающей стране», которые особенно активно выходили в 1970–1980-е годы, используются совершенно другие доказательства популярности чтения в СССР («услугами 360 тысяч библиотек пользуется больше 180 миллионов читателей»).
– Почему советская власть поддерживала этот миф?
Михаил Алексеевский. Фото: из личного архива– Советские власти были заинтересованы в том, чтобы подчёркивать исключительную популярность чтения в России, по двум причинам. С одной стороны, с первых лет существования СССР одним из приоритетов культурной политики была борьба с безграмотностью, ведь большинство жителей страны в то время попросту не умели ни писать, ни читать. Декларируемая в 1960–1970-е годах массовая любовь советских рабочих и крестьян к чтению («90 % молодежи называют чтение своим любимым занятием») должна была доказать успешность культурной политики советского государства и показать, что школы, библиотеки и избы-читальни открывались не зря. С другой стороны, чтение художественной литературы традиционно воспринималось в мире как один из самых престижных видов интеллектуального досуга, типичных скорее для элиты общества, и в этом смысле акцентирование «всенародной популярности» чтения в Советском Союзе подчёркивало превосходство советского образа жизни. Любопытно, что масштабное международное сравнительное исследование популярности чтения было проведено в 2005 году. Маркетинговая компания «NOP World» провела исследование World Culture Score Index, в рамках которого были опрошено 30 тысяч человек в 30 странах. Результаты исследования показали, что больше всего читают в Индии (в среднем 10,7 часа в неделю), в то время как Россия занимает только седьмое место (7,1 часа в неделю). Так что в постсоветское время нашу страну едва ли можно назвать «самой читающей в мире».
– Как исторический контекст влияет на читательское поведение людей?
– Важно понимать, что именно мы понимаем под чтением. Традиционно принято считать, что речь идёт о чтении бумажных книг, причём скорее всего художественной литературы. Но ведь помимо неё есть ещё учебники и прикладные пособия, которые читают «по работе», газеты и журналы, новостные сайты, ленты в социальных сетях. А помимо бумажных книг есть планшеты и смартфоны, электронные книги, компьютеры и ноутбуки, на экранах которых мы тоже постоянно читаем всевозможные тексты. Поэтому немного странно сетовать, что люди «вообще перестали читать». Наоборот, время, которое мы тратим на чтение текстов, резко выросло. И если что и конкурирует с ним, так это просмотр видеороликов. Даже если мы говорим о классическом чтении бумажных книг, важно понимать, что функции такого чтения могут быть разными. Для кого-то чтение книги – это встреча с «чистым искусством», другие читают детективы и любовные романы «для развлечения», третьи выбирают практичные книги для «самообразования» и «расширения кругозора». И в этом смысле популярность чтения как практики напрямую зависит от того, с какими альтернативами оно конкурирует. Например, чтение как практика приобщения к высокой культуре конкурирует с просмотром артхаусных фильмов или прослушиванием «продвинутой» музыки. Если же воспринимать чтение как развлечение, то конкурентами могут оказаться поход в кино на очередной блокбастер, просмотр популярного сериала, отдых в клубе и т.п.
В этом смысле важнейшее влияние исторического (и культурного) контекста заключается в том, что именно от него зависит, какая конкуренция есть у чтения книг в тот или иной период. Например, давно подмечено, что чтение книг является очень популярной практикой в тюрьме (так было и в XIX, и в XXI веке). Почему? Потому что конкуренции нет. И в плане интеллектуального досуга, и в плане развлечения. И, напротив, чем больше альтернатив у чтения книг, тем сложнее ему сохранить популярность. Несколько лет назад я проводил исследование читательских практик в трёх населённых пунктах разного размера: столице (Москва), областном центре (Калуга) и посёлке (Березайка Тверской области). Можно было бы предположить, что чтение оказалось популярнее всего в «продвинутой» Москве. Но нет, ничего подобного, куда более популярным чтение оказалось именно среди респондентов из посёлка Березайка, потому что у них было намного меньше альтернатив ему, чем у жителей Калуги и уж тем более Москвы.
– Как бы вы прокомментировали изменения читательского поведения после 24 февраля?
– После 24 февраля мы оказались в периоде острых потрясений, жизнь страны, да и всего мира сильно изменилась. В этой ситуации самым главным конкурентом для чтения книг стали новости, поэтому неудивительно, что многие сейчас не готовы читать книжки – все силы уходят на просмотр постоянно появляющихся новостей, и не так важно, где именно – по телевизору или в телеграм-каналах. Те же, что всё-таки находит время и силы для чтения книг, двигаются по одному из двух векторов, описанных выше. Одни пытаются в книгах спрятаться от суровой реальности, убежать в другие миры, поэтому выбирают развлекательную жанровую литературу. Другие пытаются использовать книги для того, чтобы понять, что происходит с ними или вокруг них (попытка нащупать схожий опыт в истории, изучение зла, книги по психологии и т.п.). Обе стратегии имеют право на существование. И даже если признавать, что современная Россия не является «самой читающей страной в мире», можно только порадоваться, что книги продолжают приходить нам на помощь в трудные времена.
