Начало читайте: Первая часть, вторая часть.
Расскажу читателю об одной тонкости, которой не знают и многие историки. Было Войско Запорожское, а было ещё Войско Запорожское Низовое. Далеко не одно и то же.
Войско Запорожское – созданная Богданом Хмельницким Гетманщина, нечто среднее между автономной областью и протекторатом. Козаков этого войска называли ещё городовыми козаками, или Войском Запорожским Городовым.
Низовое войско – это Запорожская Сечь. Гетману она фактически не подчинялась. Напротив, с XVII века Сечь была центром оппозиции гетману. Если гетман был противником Москвы и сторонником Польши, то сечевики выступали за союз с Москвой. Когда у власти был промосковский гетман, то его противники уезжали на Сечь и формировали там, так сказать, оппозицию и гетману, и Москве. Так, в конце XVII века бежал на Сечь некто Петрик (Пётр Иваненко). Он считал тогдашнего гетмана Ивана Мазепу слишком уж покорным «москалям» и бунтовал. Петрик был демагогом и популистом. На раде он убеждал кошевого, что вся Украина пойдёт за запорожцами, а Мазепа убежит в свою Москву, «потому что там вся душа его, а здесь, в войске Запорожском, одна только тень».
Позже кошевым Сечи станет Кость Гордиенко, который был тоже принципиальным противником Мазепы и его «промосковского» курса. Когда Мазепа перейдёт на сторону шведов, Гордиенко с ним помирится и выступит против России.
Кончилось это для Сечи плохо: русский полковник Яковлев разбил запорожцев, войска царя Петра заняли земли Запорожской Сечи. И тогда Сечь… переехала: запорожцы перешли под власть крымского хана и турецкого султана, чтобы не подчиняться царю Петру. В низовьях Днепра, в урочище Алёшки (Олешки), создали новую Сечь. Под властью «басурман» они прожили чуть больше двадцати лет и… попросились назад, под власть новой императрицы Анны Иоанновны.
Украинский этнограф Пантелеймон Кулиш записал такую легенду. Умер запорожец, начали его хоронить, а чужая земля не принимает – выталкивает гроб с ним обратно. И точно так же и с другим покойником, и с третьим. Так поняли запорожцы, что надо возвращаться. И вернулись. С 1734 года Сечь снова оказалась под властью России. Но власть эта была формальной. Запорожцы жили по своим обычаям, никому налогов не платили, но сами иногда получали от государя или государыни «жалование» и «подарки».
Пантелеймон Кулиш. Фото: общественное достояниеФормировалась Сечь, как и в прежние времена, или из молодых неженатых козаков, или из козаков, которые решили отдохнуть от семейной жизни и пожить в своё удовольствие. Женщин на Сечь по-прежнему не пускали. Точнее, женщина могла появиться на зимовье запорожца, но не в собственно Сечи.
Известный нам Петрик бежал на Сечь не только от Мазепы и нелюбимых «москалей», но и «от бесстыдной ярости жены своей». Человек отчаянной смелости, он был готов враждовать и с гетманом, и даже со всем Русским царством, но опасался жены. «Ганно! – писал он ей 2 марта 1692 года. – Ты как хотела, так и учинила! Не описываю твоих непристойных и злотворных поступков. Сама ты ведаешь, что делала. Если тебе лучше будет без меня, то забудешь меня. Живи, богатей, прохлаждайся, а я собе хоть соломаху естиму, да не буду опасаться за свое здоровье. Пришли мне зеленый кафтан, котел, треног и путо ременное <...> Твой желательный муж».
Сечь считалась хорошей школой для юношей. Поэтому молодой человек, выучившись латыни в Киево-Могилянской академии, мог отправиться на Сечь учиться военному делу. Хотя со временем запорожцы уже начали не только воевать, но и занимались мирными делами. Ловили рыбу в Днепре и в море. За рыбные ловли, случалось, воевали с донскими казаками. Охотились в степи, ведь вокруг Сечи простиралось тогда Дикое поле, которое только-только начали заселять. Торговали с татарским тогда Крымом, причём не брезговали и работорговлей.
Каждый год выбирали себе начальников: кошевого атамана (кош или кіш – военный лагерь, ставка), есаула (помощника атамана), войскового писаря (главу администрации) и полковников, которые командовали отдельными паланками – военно-административными единицами. В принципе, любой православный христианин мог прийти в Сечь и остаться там. В Сечи, как и некогда на Дону, не выдавали беглых, что со временем всё больше злило помещиков.
Сечь стояла на пути у татарских набегов. Запорожцы отвечали ударом на удар, освобождали из плена христиан, сами грабили Крым. После одного из набегов ещё во времена знаменитого кошевого Ивана Сирко в северном Крыму «остались только псы и коты». На Сечи копились немалые богатства: дорогие наряды, золото и серебро, драгоценное оружие.
Картина Юзефа Брандта «Схватка запорожцев с татарами». Фото: общественное достояниеС годами, однако, Сечь теряла своё значение. В 1774 году завершилась русско-турецкая война, после которой начался процесс присоединения к России северного Причерноморья. Готовилось и присоединение Крыма, пока что объявленного независимым. В новых условиях Сечь переставала быть военным форпостом, оставаясь рассадником смут, социального бандитизма и бандитизма обычного. Лишившись возможности совершать набеги на басурман и поляков, запорожцы, случалось, переключались на мирных немецких колонистов, которых пыталась привлечь в Россию императрица Екатерина.
Владимир Измайлов, путешествовавший по малороссийским и новороссийским землям через двадцать лет после ликвидации Запорожской Сечи, записал историю одного из набегов. На реке Буг под Николаевом богатый швейцарец Фабр купил себе имение и поселился там с молодой женой: «...как вдруг в одну ночь, когда он заключил в объятиях своих нежную супругу, запорожцы переплывают Буг – врываются в тихое убежище, в дом, в самою спальню, и разбужают покоящихся супругов. Вообразите их состояние! Варвары их разлучают; один похищает мужа, другой жену нагую, бледную, устрашённую <...> Злодеи, покрав всё их имение, насытив грубую чувственность, оставив им одну жизнь, скрылись. Правосудие наказало преступление, но оно не могло заплатить за оскорбление чести и за нарушение всего, что есть драгоценнее для целомудрия и стыдливости».
Подготовка к ликвидации Запорожской Сечи началась уже в первые годы царствования Екатерины II. Крупнейшему тогда в России историку, академику Герхарду Фридриху Миллеру, поручили изучать запорожские дела. Миллеру, добропорядочному немцу, запорожские порядки показались чудовищными: «Обычаи их к праздности и пианству склонные», – писал академик. Вредными и опасными для государства были «необузданная вольность» запорожцев и «приём всякого у них взброду людей всех языков, всех вер <...> не разбирая их достоинств и пороков».
Всё это учли Екатерина и её вельможи. В 1775 году войска генерала Петра Текели внезапно захватили Сечь. Последнего войскового писаря Ивана Глобу, как считалось, самого умного козака на Сечи, отправили в далёкий Туруханск. А последнего кошевого атамана Петра Калнишевского – на Соловки. Это был уже почтенный старец. Родился в 1691-м, а во время Полтавской битвы (1709) он был уже молодым козаком. На Соловках Калнишевский жил в камере одной из башен. На содержание бывшего кошевого выделялись приличные деньги: рубль серебром в день. На время Великого, а иногда и Успенского поста узника выводили из камеры, чтобы он мог поститься с другими православными. В 1801 году новый император Александр помиловал бывшего кошевого, но тот, уже совершенно слепой, предпочёл остаться на Соловках и скончался там 112 лет от роду.
Петр Текели. Фото: общественное достояниеВоспоминания о запорожцах сохранились в народной памяти. Кобзари и бандуристы пели думы о славных степных лыцарях, что героически защищали христианскую веру. А царица Екатерина вместо благодарности «зруйновала» (разрушила, разорила) славную Сечь.
Ой, Царице, наша мати!
Змилуйся над нами,
Оддай же нам нашi землi с темними лугами...
Так просят царицу запорожцы в народной песне. А царица Екатерина отвечает:
Не на тее, миле браттє, я Сичь руйновала,
Ой щоб я вам вашi землi, клейноди вертала.
Из поколения в поколение передавались эти думы. Их слушал не только крестьянский сын Тарас Шевченко, но и дворянин Николай Гоголь. Тоску по славным временам Сечи находим мы в его «Вечерах на хуторе близ Диканьки». «Не успел пройти двадцати шагов – навстречу запорожец. Гуляка, и по лицу видно! Красные, как жар, шаровары, синий жупан, яркий цветной пояс, при боку сабля и люлька с медною цепочкой по самые пяты – запорожец, да и только! Эх, народец! <...> Нет, прошло времечко: не увидать больше запорожцев!»
У истории запорожцев получилось длинное послесловие, она не окончилась в XVIII веке. На Дунае под властью турецкого султана появится Сечь Задунайская. На Кубани благодаря заступничеству князя Потёмкина создадут Войско Черноморское, с которого начнется история кубанских казаков.
