Фото: Ведяшкин Сергей / АГН "Москва"
Они узнаваемы. Так сейчас, как мне кажется, уже не пишут. Читаешь – и видно, что текст делался в доинтернетную эпоху. Но как это объяснить?
Сказать, что это книга большого объёма? Что она как-то ещё, в каком-то ещё смысле большая? Будет ли это понятно? Ведь это попросту неверно – ну конечно, «нагнать объём», если это почему-либо надо, можно всегда – и сейчас хватает очень толстых книг. Другое дело – что их не любят читать.
Может быть, указать на пример? О том, как бы определить уходящий «большой стиль», я подумал, перечитывая книгу Гарольда Бермана «Западная традиция права: эпоха формирования».
Книгу автор начал писать в 1938 году, а вышла она в 1983. Это книга о том, что такое Запад, что такое Европа. Об уникальном признаке Запада – праве. Автор говорит о шести революциях, которые определяют жизнь Запада (Папская, Германская, именуемая Реформацией, Английская, Французская, Американская, Русская…), но в основном о первой – Папской революции. О создании канонического права, отделении церкви от государства и потом – становлении государственного права по образцу канонического. Право как особенная сфера социальной жизни выделяется именно на Западе, в других регионах право неотделимо от культуры, от религиозной жизни. И вот вчленение независимой правовой жизни между экономической жизнью и культурной и создаёт особенный социальный организм Запада. Эта история становления права неотделима от истории науки (автор считает, что наука возникает, используя модели права – как интеллектуальные, так и социальные), от возникновения университета и схоластики (воспитание особых профессионалов в сфере права).
В этой удивительной книге очень много всего. Тут особая периодизация истории, собственный взгляд автора на историческое развитие, содержание этапов исторического процесса. Вот право появляется впервые, кодифицируется, комментируется и изменяется, проникает в разные сферы общественной жизни, вытесняет прежнее народное право. Берёт пример с теологии, отделяется от религии и руководствуется ею, перестраивает всю жизнь общества, придавая ей особенное течение, которого нет в других культурных регионах и цивилизациях.
При этом автор полагает, что в ХХ веке правовая жизнь Запада пришла в упадок и гибнет. По этой причине, с его точки зрения, нас ожидают огромные перемены и революции – потому что основа социальности Запада исчезает. Причина – как он говорит – в забвении истинной преданности праву, право стало пониматься прагматически – не как закон, на котором устроена общая жизнь, а как выгодная в данный момент сделка.
Книга «старая», уже классическая, и современная теория права движется во многом совсем другими дорогами. И я пытаюсь понять не про историю права и не про особенности Европы и европейского развития, а – что же такое «большой стиль»?
Фото: Зыков Кирилл / АГН "Москва"Картина мира и её этюды
Так в чём же проявляется «большой стиль»?
Я попробую сказать, хотя это и неуловимая материя – рассуждать о стилях. Кажется, можно думать примерно так: сейчас мыслят фрагментарно, потому что любое уточнение, любую деталь можно в пару кликов посмотреть в Сети, нагуглить. И потому получается – как у Кисы Воробьянинова: «Гебен зи мир битте... ну это я знаю». Автор имеет некую мысль (это хороший случай; не будем говорить о грустном, когда он же её не имеет), но у него нет привычки эту мысль проводить сквозь всё мировоззрение, сквозь всю свою картину мира – и попутно перестраивать всё здание картины мира.
«Большой стиль» мышления – когда автор свою идею вынашивает годами, с нею живёт, когда он всю окружающую действительность пропускает сквозь своё понимание этой идеи, и в результате вся картина мира у него делается связанной с этой идеей, лежащей в центре книги.
Это и есть большой стиль – когда автор, занимающийся правом, не забывает подумать, как возникновение права отобразилось в архитектурных формах (готика), заботливо сопоставить с историей науки и прочим образом «отвлечься». Эти «уклонения от темы» и есть свидетельства, как сейчас говорят, «системности», на деле – просто продуманности.
Сквозь главную идею – про Папскую революцию и становление Запада вместе с формальной системой права – автор пропускает все свои представления об устройстве мира и рассказывает не историю права, а излагает целый – свой – мир. Это стройное, продуманное изложение, со многими разделами, соподчинёнными частями. Автор предлагает войти в этот мир любому читателю – и в самом деле мир получается большой, объёмный, в него можно зайти, поместиться.
Увы, творения сетевой эпохи подразумевают внешние расширения – автор во многом зависит от того, что нагуглил. Это становится способом мышления и написания текстов: всегда за текстом, рядом с ним и вглубь от него мыслятся отсылки к тому, что можно нагуглить. Эта привычка сказывается на авторе: он теперь и думает так, пунктиром – на поверхности прерывистая дорожка, под ткань уходят нитки – на изнанку, в гугл.
Мир современного сетевого автора очень маленький, в него читателю не поместиться – потому что автору кажется, что его мысль продолжается гуглом. Там – его освоенное пространство. Автор сам воспринимает собственный текст как возникающий из контекста нагугленного, это же естественно: из знакомого (автору и читателю) мира возникает выделенная часть – содержательный текст.
Но на деле ведь этого нет – нагугленное не существует. То, что автор смог отыскать, прочёл в связи со своей мыслью, с чем увидел связи и соответствия – это остается только в его памяти, если не дано в тексте. Оно представлено только в самом тексте, а тот-то – крошечный... В него не поместиться. Нагугленное – это как «увиденное». Его следует разместить в тексте. Поэтому тексты досетевой эпохи кажутся избыточными: автор там попутно излагает множество вещей, которые «дополнительны», их вполне можно при желании наискать, нагуглить, а в самом тексте нехватка времени гонит дальше, дальше, скорее – к следующему пункту мысли. А сколько тех пунктов? Редко можно встретить многосвязную мысль. Обычно – раз-два. Ну ладно, три. Что увидел Берман, автор текста про каноническое право, – можно видеть в этой большой книге, это книга в размер человека. А современные книги – совсем маленькие, автор всё время подразумевает, что читатель имеет нагугленное автором где-то рядом. Это, конечно, иллюзия: то, что нагуглил автор, находится там же, где прошлогодний снег.
Мне кажется, очень важно именно понимание того, что нагугленное – найденное в Сети, прочитанное и просмотренное – нигде не существует. Его нет. Оно может присутствовать единственным способом: проявляться в результатах деятельности автора. Если там оно не проявляется – его совсем нет.
Фото: Ведяшкин Сергей / АГН "Москва"Мне кажется, именно в этом причина исчезновения книг и мыслей «большого стиля». Привычка работать быстро (и много…) не позволяет продумать все следствия, зафиксировать связи между излагаемой идеей и «всем остальным» – это же требует безумного времени, этак можно всю жизнь писать одну-единственную книгу, один текст. Тексты получаются сейчас «функциональными»: наскоро излагается, что пришло автору в голову.
P.S.
Да, конечно, так тоже можно – о чём речь! Вот же все так делают. Я совсем не к тому, что мир погибнет, если не писать каждый текст 50 лет. Мне просто хотелось понять, что такое «большой стиль», который так явно ощущается, стоит взять в руки приличную книгу, написанную до сетевой эпохи. Ещё в конце ХХ века так работали – а сейчас, кажется, это уходящее умение. Это, оказывается, совсем простая штука, которую трудно подделать. Сначала надо иметь крупную мысль, которая стоит того, чтобы её думать. И надо с ней работать, проживать всю свою картину мира, прослеживая множество связей – как соединены все эти части в единое целое, как новая мысль включается во взаимодействие прочих частей. И когда потом пытаешься изложить весь этот храм в виде текста – получается книга «большого стиля». Очень объёмная, требующая уймы труда и времени. Которую не будут читать. В общем, совсем не функциональная вещь, непрактичная.
Создать целый мир, в который может – при желании – войти любой читатель и не будет царапать макушку о потолок, сможет бродить по просторным залам, задрав голову, смотреть на расписные своды, схождения нервюр и дивиться: ух ты, и вот же как оно связано-то… а я и не думал…
