С рождения Аксёнов принадлежал к новой советской элите. Его отец Павел Васильевич Аксёнов – большевик с 1918 года, орденоносец, советский градоначальник Казани (председатель Казанского городского совета), член Татарского бюро обкома и ЦИК СССР, формально – высшего органа советской власти. Мать, Евгения Гинзбург, работала в газете «Красная Татария» и преподавала в Казанском университете – на кафедре ленинизма. Но в годы большого террора родителей арестовали, оба на долгие годы оказались в ГУЛАГе. Отец – в Коми АССР, мать – на Колыме. Оба выживут и напишут воспоминания. «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург станет классикой лагерной прозы.
Маленький Василий некоторое время живёт в детском доме, откуда его возьмёт дядя, брат Павла Васильевича, Андреян. Привезёт к своей сестре Ксении Аксёновой, в доме которой пройдёт детство Василия. В 1948-м шестнадцатилетний Василий Аксёнов уедет к матери в Магадан.
Смерть Сталина и хрущёвская оттепель круто переменили его судьбу.
Аксёнов окончил медицинский институт и готовился к важной, но тяжёлой работе врача. В то же время он начал писать. Несколько рассказов отправил в недавно открывшийся журнал «Юность».
В те времена, как и в наши дни, начинающие писатели, непризнанные писатели и просто графоманы присылали в литературные журналы сотни, даже тысячи рассказов, повестей, романов, стихотворений и поэм. Редакторы читают горы рукописей, но настоящие открытия случаются редко. «Юность» тогда возглавлял Валентин Катаев, который выше всего ставил стиль, как его учитель Иван Бунин. Ценил красоту и необычность метафор, как его друг Юрий Олеша. В рукописи молодого Аксёнова Катаеву понравилось несколько фраз, особенно вот эта, в самом деле удачная: «Стоячая вода канала похожа на запылённую крышку рояля». Рассказы напечатали, а Василий Аксёнов стал постоянным автором журнала. Он принёс в редакцию свою повесть «Рассыпанною цепью». Катаев предложил ей дать простое и ясное название – «Коллеги». Повесть сделала Аксёнова знаменитым. Её вскоре экранизировали. Героев Аксёнова играли молодые и талантливые Василий Ливанов, Олег Анофриев, Василий Лановой. Многим писателям и за всю жизнь не удаётся достичь такого успеха, а для Аксёнова всё только начиналось.
Валентин Катаев. Фото: vr.ric.mil.ruЛетом 1961-го выходит его роман «Звёздный билет». Это был не просто бестселлер. Аксёнов написал одну из самых популярных книг десятилетия. Как сейчас люди в метро, на скамейках в парках, на улицах глядят в свои смартфоны, так многие советские люди, в особенности молодые, стояли, сидели, полулежали, читая журнал «Юность» с новым романом Аксёнова. И в это время режиссёр Александр Зархи приступил к экранизации «Звёздного билета». Василий Аксёнов вспоминал: «И вот вообразите, милостивые государи: мы ведём съёмку на таллинском пляже, молодой автор окружён персонажами его книги во плоти, то есть актёрами Олегом Далем, Сашей Збруевым, Андреем Мироновым и Люсей Марченко, они называют его “папой”, говорят фразы из только что написанной книги и ведут себя, надо сказать, полностью в стиле своих персонажей, когда вдруг, и день за днём всё больше и больше, пляж начинает покрываться жёлто-оранжевыми корками журнала “Юность” – вышел июльский номер с романом».
Фильм вышел под невыразительным названием «Мой младший брат» и особенного успеха не имел. Зато роман стал просто культовым. На «Звёздный билет» вышло более 600 рецензий – успех просто немыслимый. Даже скандальный. Аксёнова обвиняли в низкопоклонстве перед Западом. Спорили, можно ли в художественной литературе использовать «уличные» словечки, молодёжный городской жаргон? В сравнении с нашим временем всё это было вполне невинно.
Аксёнов не пострадал от скандалов, только выиграл, зато неожиданно пострадал Валентин Катаев. Его не утвердили на пост главного редактора «Литературной газеты», хотя эту должность вроде бы ему обещала сама Екатерина Фурцева, в то время министр культуры.
Прошло шестьдесят лет, но и сейчас былые читатели Аксёнова вспоминают «Звёздный билет», рекомендуют его своим детям и внукам. Настоящий бестселлер – всегда тайна, а все объяснения вторичны. И всё же рискну предположить: Аксёнов выразил мироощущение не целого поколения, но очень-очень многих своих современников.
Вот самое начало романа: «Он не замечает никаких сигналов. Выходит из булочной с батоном в хлорвиниловой сумке. Секунду смотрит, как заворачивает за угол страшноватый сверкающий “Понтиак”. Потом бросается прямо в поток машин. Я смотрю, как мелькают впереди его чешская рубашка с такими, знаете ли, искорками, штаны неизвестного мне происхождения, австрийские туфли и стриженная под французский ёжик русская голова».
еКиноплакат к фильму «Мой младший брат». Фото: Сергей ДацкевичСразу вам и чешское, и французское, и австрийское… Любовь к заграничному, которой перестали бояться и стесняться. Неслучайно герои Аксёнова бегут на Запад, но не за границу, конечно, а на советский Запад – в Прибалтику. Давняя мечта русского человека о прекрасной жизни на Западе, как будто удесятерённая при советской власти.
В наши дни этого уже не понять. Скажем, героиня повести современного писателя Романа Сенчина продаёт в ларьке сигареты «Голуаз». Это для неё обычный товар, ничего особенного. Другое дело герой Аксёнова в начале шестидесятых, для него заграничная сигарета куда больше, чем просто сигарета: «Хотите попробовать французскую сигарету?.. Кто откажется от французской сигареты! На пачке нарисован петух и написано “Голуаз блё”».
Автор «Звёздного билета» и следующей, не столь популярной, но тоже успешной повести «Апельсины из Марокко» вовсе не диссидент, и это тоже уловили читатели. Можно слушать джаз (рок ещё только входил в моду, да и сам Аксёнов предпочитал именно джаз), носить американское пальто, французский костюм, курить заграничные сигареты, но при этом оставаться советским человеком: «Ребята, мы с вами люди коммунизма». Однажды критик Наталья Иванова заметит: «Меня посещает крамольное соображение о близости удивительной аксёновской витальности к духу отечественного соцреализма».
От соцреализма Аксёнов уйдет в 1968-м, когда всё в той же «Юности» появится его повесть «Затоваренная бочкотара». Теперь Аксёнова признали интеллектуалы и снобы. Несколько смущённые критики, прочитав аксёновскую фантасмагорию, тревожили тень Гоголя, вспоминали «Нос». И хотя повесть была вроде бы не диссидентской, в ней увидели «искажение советской действительности», «безыдейность», а могли бы найти и «клевету на советского человека». Своеобразная форма повествования открывает возможность множества интерпретаций, в том числе и самых рискованных.
«Течёт по России река. Поверх реки плывет Бочкотара, поёт. Пониз реки плывут угри кольчатые, изумрудные, вьюны розовые, рыба камбала переливчатая… Плывёт Бочкотара в далёкие моря, а путь её бесконечен»
Ёрничество, осмеяние всего и вся, пародийные имена героев (Телескопов, старик Мочонкин) станут фирменными чертами аксёновской прозы.
Самые фантасмагоричные, а потому и самые яркие картины «Затоваренной бочкотары» происходят в снах её героев, а сами эти сны становятся неким аналогом джазовых вариаций. Многие поздние книги Аксёнова будут напоминать именно джазовые композиции с многочисленными вариациями. Но что было прелестно в небольшой повести, станет для меня невыносимым в его поздних толстых романах.
Вообще поздний Аксёнов нередко разочаровывал даже своих поклонников. Критик Андрей Немзер был как раз таким поклонником, но и он отметил, что Аксёнов автор неровный и что некоторые вещи писателя хочется забыть, как дурной сон. Одну из последних книг Аксёнова, роман «Москва-ква-ква», он назовет «квакающей буффонадой-эпопеей о последнем сталинском годе». Были отзывы и пожёстче.
Василий Аксёнов. Фото: Владимир Вяткин/РИА НовостиВпрочем, в долгой творческой биографии Аксёнова были и роман «Ожог», которые многие считают одной из вершин его прозы, и написанный в жанре альтернативной истории «Остров Крым», и ещё множество удачных, менее удачных и вовсе неудачных вещей. Писал Василий Павлович много, а неудач своих он, кажется, не признавал.
Аксёнов был хорошо известен в Америке, во Франции, Англии. В США он одно время преподавал русскую литературу. Когда за границей вышел «Ожог», за неделю Аксёнов дал 28 интервью, у него уже не хватало сил отвечать на вопросы журналистов. Экранизация романа «Московская сага» поддержала интерес к творчеству писателя в новой, буржуазной России. Умер Аксёнов, быть может, и не на вершине успеха, но никак не забытым. Его считали настоящим классиком русской литературы. Остался ли он таким и теперь? Не уверен. Его имя всё реже вспоминают. Давно утихли споры. Сменилась литературная мода. Мода вообще переменчива. Когда Василий Аксёнов родился, не только на Западе, но и в советской России самым популярным музыкальным направлением был джаз. В наши дни он уступил рок-музыке и рэпу. Проза Аксёнова ассоциируется именно с джазовыми ритмами. Он говорил, что жить надо легко, как будто танцуя свинг. В Казани есть сквер Аксёнова, где установили памятник: «Танцующий свинг». Человеческой фигуры нет, вместо неё – плащ, шляпа, зонтик и собака. Как будто человек пошёл танцевать, оставив на время вещи, чтобы не мешали. А собачка всё это охраняет. Слава Аксёнова как будто в прошлом, но остались о ней напоминания. Может быть, ещё вернётся слава. В любом случае, если не настоящее, то прошлое русской литературы без Аксёнова не представить.
И тут бы закончить об Аксёнове-писателе, да нельзя не сказать пары слов об Аксёнове-человеке. Василий Павлович был либералом, либералом в лучшем смысле слова. Он любил свободу и не боялся не только советской власти, но и современной политкорректности, отечественной и западной. В его жизни было то, что так привлекло ещё читателей «Звёздного билета»: любовь к свободе и независимость в суждениях.
