Продолжение. Начало читайте по ссылке
Павлу Федотову катастрофически не везло с женщинами. Он не был женат – при своём скудном обеспечении он запретил себе даже мечтать о семейных радостях.
«Меня не станет на две жизни, на две задачи, на две любви – к женщине и искусству, – писал он близкому другу и своему первому биографу Александру Дружинину. – С прекращением одинокой жизни кончится моя художническая карьера… Нет, чтобы идти, и идти прямо, я должен оставаться одиноким зевакой до конца моих дней».
В перспективы брака по любви он не верил.
Среди его сепий – серии карикатур, нарисованных тушью – была картинка под заглавием «Художник, женившийся без приданого в надежде на свой талант». Или просто «Федотов в старости». Он изобразил себя больным, обвязанным тряпками и пишущим вывески для прокормления своего многочисленного семейства, наполняющего бедную комнату.
Сам же Федотов со свойственными ему педантичностью и красноречием излагал сюжет так: «Талант его не в моде, и картины по стенам висят, оставшись без покупателей. Для прокормления огромного семейства принуждён писать уже вывески, но и на то нет сил от болезни и горя. На столе умершее ди тя, подле него икона, с которой снята риза (конечно, для продажи или заклада). Дворник вынул вьюшку печи, чтобы выжить бедняков холодом. Рамки идут в ломку на топку. Дети, конечно, без воспитания: сын принёс матери серебряный чайник, но показывает его что-то робко из-под полы – вероятно, краденый. А дочь...»
Нет, удачный брак, по мнению Федотова, мог быть только по расчёту.
Об этом он сам писал в своей стихотворной биографии:
И даже самая любовь,
Хотя подчас волнует кровь,
Да только кровь. А сердце – дудки!
Нас не поддеть на незабудки,
На нежности; наш идеал:
Нам подавай-ка капитал,
Затем что ведь и в нас, мы знаем,
Не лично мы всегда прельщаем,
Прельщает чаще наш мундир,
Российских барышень кумир.
Смешно же бескорыстных строить:
Одно должно другого стоить
(О совести ни слова тут).
Но если ж мишуру берут
Взамен святой любови личной,
Так уж умнее взять наличный
За это капитал. У нас
Примеров всяких есть запас…
Но и в расчётах нужно было быть предельно осторожным.
Вот описание карикатуры «Первое утро обманутого молодого»: «Обманутый во всем молодой в отчаянии схватился за голову. Молодая на коленях просит прощения – и за волосы и зубы, которые под венцом были не так в плохом состоянии, и за всю мебель, и приданое, которое было взято напрокат и теперь выносится, и, наконец, за то... от чего собачонка в спальне не лает, а служит перед кавалером, подающим украдкою в окно записочку няне, которая, кажется, собиралась оправить постель новобрачных. Старый дядька молодого стоит в грустном оцепенении. Полотенце и щётка уже не нужны: мести и обтирать нечего, – за всем этим пришёл с распиской лавочник, команда которого – носильщики, рыночные и площадные бродяги – несут всё вон».
Карикатура Павла Федотова«Первое утро обманутого молодого». Фото: Государственная Третьяковская галереяНо даже если всё пройдёт и без обмана, нет никакой гарантии, что в дальнейшем у молодых сложатся хорошие отношения. Вот набросок «Семейная сцена»: пожилой муж стоит в растерянной позе перед женой-щеголихой, занятой примеркой модной шляпки.
– Измучился, искавши, а всё ложи нет, – объясняет он супруге.
– Зачем же вы домой пришли?
– Обедать.
– У меня ничего не готовлено.
Как раз такой неверный расчёт Павел Федотов и изобразил на своей самой известной картине «Сватовство майора», которое стало сенсацией на традиционной осенней выставке произведений студентов Императорской Академии художеств в 1849 году.
* * *
Наверное, до конца своих дней Павел Федотов так и не смог определиться, что ему нравится больше – писать картины или стихи.
Известно, что свою первую картину на холсте – «Свежий кавалер» – он написал для «раскрутки» своего неудачного издательского проекта, когда он вознамерился было массово издавать репродукции своих сатирических чёрно-белых карикатур.
Но вот самая известная картина Федотова – «Сватовство майора» – была написана как иллюстрация к его же очень популярной, но неизданной сатирической поэме «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора».
Всё, что надобно жене
Ждать от мужа, есть во мне:
Чин высокоблагородный,
И притом собой дородный.
Что ж ещё? Уж для купчих –
Это сущий клад для них.
Кстати ж, слышал, у Кулькова,
У подрядчика лесного,
У купца-бородача,
Старовера, богача,
Хлебосола записного,
Уж назначен миллион
Дочери. Когда бы он
Отдал мне её... Не худо!
Аппетитненькое блюдо!
Право, нечего зевать,
Надо сваху засылать…
Ещё при жизни автора сатирическая поэма получила очень широкое распространение в петербуржском свете – в рукописных списках. До нашего времени дошло несколько десятков таких самиздатовских рукописных книжек с «Женитьбой майора», которые ныне хранятся в архивах Москвы и Петербурга, что говорит о самом широком распространении поэмы.
И весь свет с удовольствием декламировал едкие стихи отставного капитана лейб-гвардии Финляндского полка, в которых тот издевался над армейскими и гражданскими порядками, над светской жизнью и даже – страшно сказать! – над самой государственной церковью.
Всюду деньги!
Хочешь – денежки подай,
Хоть умри без покаянья.
Но когда есть состоянье,
Лишь пожертвуй в церковь вклад,
Да побольше – что тут ад!
Нипочём! Весь век молиться
Будет пастырь за тебя…
Разумеется, не было и речи протащить эту дерзкую поэму через цензуру,
Поэтому к открытию выставки Федотов написал «Рацею» – своего рода краткое объяснение в стихах смысла происходящего на картине.
Дружинин вспоминал, с каким удовольствием он читал публике эти свои стихи на выставке: «Он не прикидывался скромником: мысль, что его знает Петербург и скоро будет знать вся Россия, приводила его в восхищение; он строил планы насчёт поездки в Англию, разъяснял перед нами значение избранного им рода живописи и толковал о новых задуманных им картинах».
* * *
Начинается,
Починается
О том, как люди на свете живут,
Как иные на чужой счёт жуют.
Сами работать ленятся,
Так на богатых женятся…
Это такой горький армейский юмор – насчёт «работать ленятся».
Низшие чины в армии – это самая тягловая сила, на которой всё в государстве российском и держится.
Армейский майор – это, как правило, командир батальона.
Но быть комбатом – что тогда, что и сейчас – это вам не штаны в штабе за бумажками просиживать.
Сколько зуботычин, розог и палок довелось вынести этому майору, прежде чем он смог надеть свой штаб-офицерский мундир с шитыми золотыми нитями эполетами. Сколько фронтовых дорог истоптать! Во времена Николая I Российская империя постоянно воевала: то с Персией, то с Турцией, то усмиряла мятежников в польских провинциях, то приводила к покорности горцев...
Картина Ф. А. Рубо «Сдача крепости Эривани 1 октября 1827 года». Фото: Национальный исторический музей Армении
Причём наш майор – честный служака, из простых. Бурбон, как тогда говорили. И правила дворянского этикета ему были явно неведомы. Первые зрители, завсегдатаи изысканного столичного общества, увидев федотовского майора, брезгливо морщили носы: как он мог прийти с визитом без обязательных букетов для невесты и её матери! Фи! С'est un cauchemar! Наверное, от этого деревенщины ещё и лошадиным потом воняет!
Тем не менее наш майор, выслужив своим будущим детям потомственное дворянство, больших капиталов не нажил. И пошёл по проторенному многими армейскими чинами пути, решив конвертировать своё свежеприобретённое дворянское достоинство в выгодный брак. И с помощью свахи решил посвататься к богатой купеческой дочке, родители которой также хотели бы получить дворянство для своих наследников.
* * *
Свой расчёт есть и у купеческого семейства.
Вот извольте-ко посмотреть:
Вот купецкий дом, –
Всего вдоволь в нём,
Только толку нет ни в чём:
Одно пахнет деревней,
А другое харчевней.
Тут зато один толк,
Что всё взято не в долг,
Как у вас иногда,
Честные господа!
Перед нами типичный русский нувориш начала XIX века – явно бывший крестьянин, сумевший разбогатеть благодаря трудолюбию и деловой хватке. Не так давно он переехал в новый дворянский особняк, в котором ещё не вполне успел обжиться. Но зато – по дворянской моде – на стенах гостиной висят картины. Правда, у потомственных дворян висели портреты предков. Но у нашего купца нет портретов дедов – обычных крестьян.
Поэтому он повесил портрет правящего в то время митрополита московского Филарета (Василия Михайловича Дроздова), проявившего себя церковным просветителем и сторонником перевода библии с устаревшего церковнославянского на современный русский язык.
Рядом – портреты генералов Отечественной войны 1812 года: фельдмаршала Михаила Кутузова, гусарского генерала Якова Кульнева, а также генерала Василия Иловайского, чей казачий полк в октябре 1812 года первым ворвался в Москву и занял её после непродолжительного, но упорного боя с французскими войсками у Петровского дворца (собственно, Федотов сам добросовестно перечислил все портреты на стенах).
Так что, судя по всему, наш купец – сам бывший солдат Отечественной войны 1812 года.
Ещё обращает на себя внимание изображение собора Николая Чудотворца в Николо-Угрешском монастыре (это одна из древнейших обителей на Руси, основанная самим князем Дмитрием Донским на месте явления иконы Святителя Николая Чудотворца на пути к полю Куликову).
Кстати, в те годы монастырь переживал не самые лучшие времена: в начале 30-х в обветшавшей после войны обители оставалось всего лишь шестеро монахов, говорили об упразднении монастыря. «Во всей епархии нет у меня беднее и хуже церквей», – вздыхал митрополит Филарет, назначивший настоятелем монастыря Оптинского иеромонаха Илария, которому удалось устроить настоящее чудо. Среди московского купечества был произведён сбор денег, на народные средства был перестроен соборный Никольский храм, построен храм в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи. Всем меценатам как раз и выдавали такие гравюры с изображением обители в память о пожертвовании.
Так что этот плакат – явное указание, что дело происходит в купеческой Москве, которая в то время застраивалась на месте старого пепелища и переживала настоящий экономический подъём. Одна за другой в первопрестольной и близ неё строились мануфактуры, давшие России богатейшие купеческие фамилии: Морозовы, Варгины, Рыбниковы, Пятницкие, Хлудовы.
Но это миллионщики в первом поколении, поэтому художник (желая явно потрафить благородной петербуржской публике) и говорит, что такой дом пахнет то деревней, то харчевней.
Кухарка вносит кулебяку – постный пирог с начинкой из рыбы, капусты или каши. Это типично деревенское угощение. А вот на накрытом столе – ресторанная «городская» еда: селёдка, сёмга и икра. Всё постное, поэтому, скорее всего, дело происходит в среду или пятницу, то есть в постные дни.
Фрагмент картины Павла Федотова «Сватовство майора». Фото: Государственная Третьяковская галереяНо на столе и стуле стоят разнокалиберные бутылки вина: пост постом, но как же вести подобные переговоры без фужера шампанского или рюмки полугара?
* * *
А вот извольте посмотреть:
Вот сам хозяин-купец,
Денег полон ларец;
Есть что пить и что есть…
Уж чего ж бы ещё?
Да взманила, вишь, честь
«Не хочу, вишь, зятька с бородою!
И своя борода –
Мне лихая беда.
На улице всякий толкает,
А чуть-чуть под хмельком,
Да пойди-ка пешком вечерком,
Глядь! – очутишься в будке,
Прометешь потом улицу сутки».
То есть сколько бы ни было денег у купца-миллионщика, он всё равно в сословном обществе был человеком второго сорта и никакие деньги не могли защитить его от произвола властей и полиции. Любого из нуворишей могли по закону подвергнуть публичной порке как представителя низшего сословия. Поэтому для каждого богатого купца приобретение зятя-дворянина в чине майора означало приобретение социальных гарантий для внуков: они избегут рекрутской повинности, никто не посмеет подвергнуть их унизительным побоям, им будут открыты все пути наверх.
Видимо, в глазах потомственных дворян такое желание вылезти “из грязи в князи” было довольно комичным и нелепым.
* * *
Облик хозяев дома тоже обличает нуворишей – вчерашних крестьян, мечтающих о собственных гербах, особняках и каретах со слугами.
А вот извольте посмотреть,
Как в параде весь дом:
Всё с иголочки в нём;
Только хозяйка купца
Не нашла, знать, по головке чепца.
По-старинному – в сизом платочке.
Остальной же наряд
У француженки взят…
Желая заполучить перспективного зятя, купец-миллионщик пошёл на большие расходы: у модистки-француженки куплены дорогие платья для жены и дочери. Но столичные зрители только потешались над тем, что вместо приличного европейского чепца несведущая в вопросах моды купчиха надела простонародный платок.
Не лучше и хозяин дома.
И вот извольте посмотреть,
Как хозяин-купец,
Невестин отец,
Не сладит с сюртуком,
Он знаком больше с армяком;
Как он бьётся, пыхтит,
Застегнуться спешит:
Нараспашку принять – неучтиво.
Комизм ситуации состоит в том, что европейские сюртуки застегивались на левую сторону, а купцы носили простые правосторонние армяки. Вот с непривычки наш купец и запутался в пуговицах.
Фрагмент картины Павла Федотова «Сватовство майора». Фото: Государственная Третьяковская галерея* * *
Но главный персонаж картины – купеческая дочка.
А извольте посмотреть,
Как наша невеста
Не найдёт сдуру места:
«Мужчина чужой!
Ой, срам-то какой!
Никогда с ними я не бывала,
Коль и придут, бывало, –
Мать тотчас на ушко:
“Тебе, девушке, здесь не пристало!”.
Век в светличке своей я высокой
Прожила, проспала одинокой;
Кружева лишь плела к полотенцам,
И все в доме меня чтут младенцем!
Гость замолвит, чай, речь…
Ай, ай, ай! – стыд какой!..
А тут нечем скрыть плеч:
Шарф сквозистый такой –
Всё насквозь, на виду!..
Нет, в светлицу уйду!»
Девушка чувствует себя крайне глупо ещё и потому, что родители, стремясь подражать дворянской жизни, заказали у французской модистки роскошное бальное платье, шитое из кисеи. Но такое платье предназначалось не для смотрин и не для званого обеда, а для вечернего бала.
Фрагмент картины Павла Федотова «Сватовство майора». Фото: Государственная Третьяковская галереяИ вот извольте посмотреть,
Как наша пташка сбирается
улететь;
А умная мать
За платье её хвать!
* * *
Представьте себе этот шум и гвалт в гостиной.
Слуги торопливо гремят тарелками. Сваха в парчовой душегрее что-то кричит – с таким смешным вологодским оканьем.
В это время дочь опрометью бросается из гостиной.
– Маменька, пустите! Я не могу здесь!
– Куда ты, глупая?! Гости уже пришли!
– Пустите меня, маменька!
Из соседней комнаты выглядывает приживалка – тугая на ухо старуха, вероятно, бабушка или пожилая родственница хозяйки дома, неотъемлемый персонаж в купеческих домах. Она не может понять, в чём причина суеты и шума, и пытается всё выведать у слуги.
* * *
И тут взгляд натыкается на совершенно неожиданную деталь: на самом переднем крае картины сидит себе домашняя мурка и неторопливо так умывается.
Но это не просто деталь. В представлении Федотова, именно домашние животные, не умеющие лгать и лицемерить, являются ключом к пониманию скрытого смысла картины.
Обычно кошки терпеть не могут человеческую суету. И стараются держаться от неё подальше.
Но здесь мурка совершенно спокойно и, не обращая никакого внимания ни на хозяев дома, ни на гостя, важно крутящего ус в прихожей, спокойно делает свои кошачьи дела.
Фрагмент картины Павла Федотова «Сватовство майора». Фото: Государственная Третьяковская галереяСпокойствие кошки разом переворачивает всё содержание картины.
Кошка может спокойно умываться только в том случае, если она привыкла к происходящей суете, если и наигранную ретираду «смущенной девицы», и торопливость слуг, и многочисленных гостей она видела уже не раз.
Так что купец-миллионщик, получается, вовсе не прост.
Не господа офицеры сватаются к его дочери, а всё семейство неторопливо выбирает зятя. Чтоб и с положением, и со связями, и чтоб родителей невесты слушался бы беспрекословно, и не лез бы в семейный бизнес.
А петербургский свет пусть пока посмеется.
* * *
Федотов так и не женился, хотя, как писали современники, он не испытывал недостатка в женском внимании. А одна барышня даже заявила, что будет отвергать просьбы руки и сердца от всех прочих женихов, пока Павел Андреевич не согласится стать её мужем.
Но в 1850 году у Федотова обострилась то ли гипертония, то ли опухоль головного мозга.
Дружинин писал, что долгие годы Федотов страдал головными болями: «Один разъ я застал Федотова в странном положении: он сидел на диване, перед ним лежали исписанные листы бумаги (то были стихи), а на глазах его красовались какие-то компрессы не то из тряпочек, не то из белой бумаги, смоченной холодной водою. Тут же стояла вода со льдом. Павел Андреевич попеременно снимал один из компрессов, опускал его в воду, оглядывал глазами всю комнату и снова налагал холодное тело на открытый глаз.
– Вы простудите голову и глаза, – сказал я ему.
– Да уж я это делаю целые годы, – был ответ.
– Кто же вам это посоветовал, Павел Андреевич?
– Кто? Я сам выдумал».
В отчёте Академии художеств за 1850–1851 годы отмечается, что академик Федотов «из-за болезни глаз» в этот период ничего не сумел закончить. В октябре 1851 года он выставил в академии единственную работу – вариант картины «Вдовушка».
Одновременно он набрал заказов на авторские копии «Свежего кавалера» и «Сватовства» – требовалось содержать отца, фактически оставшегося без пенсии, и семью своей старшей сестры Любови Андреевны Вишневской, потерявшей мужа и оставшейся с двумя детьми на руках.
Но все эти работы так и остались незаконченными.
Дружинин писал: «Федотов, уже поражённый болезнью, помрачившею его светлый рассудок, несколько дней ходил по Петербургу и окрестностям и успел разбросать все деньги, только что полученные им за одну из своих копий, и другую сумму, взятую из числа Высочайшего пособия (как академик он получал такое пособие. – Авт.). Только по прошествии некоторого времени результат болезни был узнан друзьями покойного: лечение началось сперва в столице, потом за городом, в Больнице Всех Скорбящих, что на Петергофской дороге. Выше всякого описания были страдания Федотова. Его могучий организм и пламенная фантазия оказывались в этом случае гибелью: он не имел ни минуты успокоения, часу сна, тихих или отрадных иллюзий: он не поддавался недугу, не расставался с частью своей необыкновенной памяти, узнавал посетителей, чертил рисунки на стенах своей комнаты, видел перед собой чудовищные сцены и образы. Изредка в его грёзах высказывалась прежняя прекрасная душа; иногда Федотовъ воображал себя богачом, скликал вокруг себя любимых особ… В начале ноября Федотов вдруг перестал страдать и пришёл в себя: то был признак близкой кончины. Водяная болезнь развилась в нём; медики потеряли всю надежду. Больной приобщился Святых Тайн, прочитал письмо, полученное за эти дни от старика-отца, попросил позвать нескольких друзей… Но медленность в исполнении последней просьбы лишила нашего художника последней радости: ни один из друзей не застал его в живых».
Павел Федотов скончался 14 ноября 1851 года.
В газетах о смерти прославленного художника не писали.
