Продолжение. Начало тут.
Жизнь Командора
Жил товарищ Маяковский при большевиках хорошо. Большевики высоко ценили труд литераторов. Это были особо ценные бойцы идеологического фронта. Юрий Олеша писал, что получает за один стихотворный фельетон столько, сколько платят путевому обходчику за месяц работы. А иногда требуется сдать два фельетона в день. Олеша писал как раз немного, и работал он в газете «Гудок», а Маяковский писал очень много. Печатался во множестве изданий. Человек энергичный и трудолюбивый, он заработал себе на красивую – по советским меркам – жизнь: «…у первого из нас у него появился автомобиль – вывезенный из Парижа “рено”, но он им не пользовался. На “рено” разъезжала по Москве та, которой он посвятил потом свои поэмы. А он ходил пешком, на голову выше всех прохожих, изредка останавливаясь среди толпы для того, чтобы записать в маленькую книжку только что придуманную рифму или строчку», – вспоминал Валентин Катаев.
«Рено» Маяковский купил по заказу Лили Брик, замужней дамы, которую поэт, как известно, включит в свою семью вместе с мамой, сёстрами и ещё одной женщиной – Вероникой Полонской (в завещании).
В книге «Алмазный мой венец» Катаев называет Есенина «королевичем», Пастернака «мулатом», Булгакова «синеглазым», Олешу «ключиком», Мандельштама «щелкунчиком», и только Маяковского Катаев наградил заглавной буквой – он в книге назван «Командором». Маяковский выделялся даже на фоне лучших русских писателей XX века.
Публичные выступления Маяковского собирали толпы. Он обладал даром влиять на людей, привлекать внимание зрителей, завораживать их. Таким даром обладают не только большие артисты, но и некоторые политики (от Наполеона до Сталина) и писатели (от Достоевского до Маяковского). Лев Гумилёв позже назовёт такое свойство «пассионарной индукцией».
Человек великодушный и щедрый, Маяковский любил и животных. Однажды подобрал на даче щенка, столь грязного и блохастого, что понёс его мыть в вытянутой руке, чтобы не перескочили блохи. Щенка назвали просто Щен. Поступок тем более ценный, что Маяковский был очень брезглив. Его отец умер от заражения крови, уколовшись грязной иголкой, когда сшивал бумаги. Маяковский выбрасывал иголки после первого же использования, пил только кипячёную воду. Но вот не побрезговал взять бездомного щенка. Со временем Маяковский в письмах к Лиле Брик подписывался «Щен» или рисовал вместо подписи изображение собачки.
Я люблю зверьё.
Увидишь собачонку –
тут у булочной одна –
сплошная плешь, –
из себя
и то готов достать печёнку.
Мне не жалко, дорогая,
ешь!
И этот великодушный и добрый человек писал «Будьте вы прокляты, Вечное вон им» о русских эмигрантах. Желал представителям британского правящего дома, чтобы за их «головою венчанной» из колоний пришли «дикари», «питаемые человечиной». Детей он призывает готовиться к войне, весело так готовиться:
Возьмём винтовки новые,
на штык флажки!
И с песнею
в стрелковые
пойдём кружки.
Вера в человека. В какого?
О богоборчестве поэта можно написать целую монографию. Корней Чуковский заметил, что «Маяковский не может пройти мимо Бога, чтобы не кинуться на него с сапожным ножом».
Мир Маяковского антропоцентричен, веру в Бога заменяет вера в могущество человека.
Орите в ружья! В пушки басите!
Мы сами себе и Христос и спаситель!
Вера в человека? Но ведь человек не абстракция, о каком человеке речь? Ленин умер, Дзержинский умер, академик Павлов не любит советскую власть. А простые люди явно не готовы к строительству нового общества. У Маяковского в сатирических стихах 1920-х появляются две важные темы, два новых врага: бюрократия и обыватели. Бюрократизм – величайшая опасность для социалистического государства с его планово-распределительной экономикой. Недаром Ленин в последних своих статьях предупреждал о ней. И ленинец Маяковский ещё в 1922-м написал о «прозаседавшихся» сотрудниках учреждения, которым пришлось раздвоиться, чтобы присутствовать на двух заседаниях сразу.
В пьесе «Баня» у Маяковского действует главначпупс (главный начальник по управлению согласованиями) товарищ Победоносиков. Советские зрители нескольких поколений будут смеяться над ним, он не устареет чуть ли не до самого конца советской (а на самом деле большевистской) власти. Она будет оставаться актуальной, как и написанная немного раньше пьеса «Клоп». Её герой – главный враг советской власти, пострашнее любого буржуя, хуже Уинстона Черчилля, лорда Керзона и Остина Чемберлена вместе взятых. Обыватель, то есть простой человек, который не собирается строить новое общество, а лишь старается в нём поудобнее устроиться.
Маяковский не любит обывателя, как не любит его всякий художник. Но здесь вражда к обывателю подкреплена идейно. Общество, состоящее из филистеров, не построит новый мир. «Страшнее Врангеля обывательский быт», – писал Маяковский ещё в 1921-м, когда этот быт начал едва-едва налаживаться после лишений Гражданской войны.
Поэт Владимир Маяковский выступает на митинге перед красноармейцами. Фото: РИА НовостиГерой пьесы «Клоп» Пьер Скрипкин (Присыпкин) попадает из двадцатых годов двадцатого века в коммунистическое будущее, где его сажают в зоопарк (зоологический сад) вместе с найденным с ним же клопом. На Скрипкина ходят смотреть, как на диковинку. Но в финале пьесы Пьер Скрипкин, оглядев собравшихся зрителей, признаёт в них своих, таких же как он: «Граждане! Братцы! Свои! Родные! Откуда? Сколько вас? Когда же вас всех разморозили? Чего ж я один в клетке? Родимые, братцы, пожалте ко мне!»
Во всех советских школах несколько десятилетий учили стихотворение «Разговор с товарищем Лениным»: «Грудой дел, // суматохой явлений, // день отошёл, // постепенно стемнев». Но все ли обращали внимание, какое это мрачное стихотворение. Поэт жалуется фотографии покойного вождя, ведь ему больше некому пожаловаться.
Очень
много
разных мерзавцев
ходят
по нашей земле
и вокруг.
Нету
им
ни числа,
ни клички,
целая
лента типов
тянется.
<…>
Мы их
всех,
конешно, скрутим,
но всех
скрутить
ужасно трудно.
Если не разочарование, то скрытое сомнение очевидно в этих стихах. И едва ли не отчаяние. Мировая революция откладывается, красные полки так и не принесли человечеству свободу и счастье. В стране множатся пьеры скрипкины, а учреждениями руководят победоносиковы. Маяковский писал, что после поэмы «Хорошо» начал работать над поэмой «Плохо». В архиве поэта она не найдена, но можно представить, чему она посвящена. Достаточно прочитать «О дряни», «Стих не про дрянь, а про дрянцо», «За что боролись?», стихотворения «Помпадур», «Хулиган», «Массам непонятно». Революция и большевизм были для Маяковского делом всей жизни, и он одним из первых почувствовал (вряд ли успел осознать), что утопический мир не построить.
Посмертная слава между Сталиным и Ахматовой
Маяковский не дожил до Большого террора. И мы не знаем, как бы воспринял его. Может быть, и одобрил. Успел же он одобрить несостоявшийся процесс над патриархом Тихоном. Не хочется даже цитировать его стихотворение «О патриархе Тихоне. Почему суд над милостью ихней?»
Уцелел бы сам Маяковский? Его друг Николай Асеев не только уцелел, но и получил множество наград, среди них Сталинскую премию первой степени. Как раз за поэму о Маяковском. А сам Маяковский получал бы Сталинские премии?
Так или иначе товарищ Сталин назвал Маяковского «лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». «Слова Сталина о Маяковском были восприняты как божественное откровение», – пишет литературовед Вячеслав Огрызко. Сразу замолкли, попрятались критики, ещё недавно боровшиеся с «маяковщиной». Маяковский был включён в школьную программу, его стали навязывать народу как поэта, которого обязательно надо читать и любить. Но «в народе» стихи Маяковского приживались плохо. Тогда любили Сергея Есенина, его легко и приятно учить наизусть и читать девушкам, а Маяковский – и непонятный, и официозный, и язык сломаешь, пока прочитаешь его «лесенку». Кстати, даже Ленин в своё время творчество Маяковского не любил, не понимал. Его вкус сложился в те годы, когда Маяковский ещё и родиться не успел. А вот Цветаева ценила Маяковского, она была тоже своего рода революционером не в политике, а в литературе.
Новый и, наверное, последний всплеск популярности поэта начался в годы Оттепели. Не случайно именно у памятника Маяковскому читали стихи поэты-шестидесятники. Маяковский ассоциировался не с «культом личности», а именно с революционной романтикой, с Лениным, которому ещё верили. В культовом и в то же время почти диссидентском фильме Элена Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» ретроград и перестраховщик товарищ Дынин (будто воплощение Победоносикова) не даёт пионерам учить стихи Маяковского. Но прогрессивные пионеры их всё равно учат, декламируют «Левый марш».
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой.
Клячу историю загоним,
Левой!
Левой!
Левой!
В московских театрах снова начали ставить пьесы Маяковского. Вся Москва ходила в Театр сатиры на «Клопа» и на «Баню». Эти спектакли держались в репертуаре несколько десятилетий. Но в восьмидесятые годы и это прошло.
Сцена из спектакля Государственного театра Мейерхольда "Баня" по пьесе Владимира Маяковского. Фото: РИА НовостиПо словам Анатолия Наймана, Анна Ахматова любила вспоминать о молодом Маяковском: «…гениальный юноша, написавший “Облако в штанах” и “Флейту-позвоночник” <…> если бы так случилось, что поэзия его оборвалась перед революцией, в России был бы ни на кого не похожий, яркий, трагический, гениальный поэт. “А писать “Моя милиция меня бережёт” – это уже за пределами. Можно ли себе представить, чтобы Тютчев, например, написал “Моя полиция меня бережёт”». Лидии Чуковской Ахматова скажет лаконично: «Маяковский силён и велик только до революции».
Кажется, с годами у России возобладал именно ахматовский взгляд на Маяковского. Дореволюционная лирика прекрасна, стихи о «Лиличке» читать можно и нужно.
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
А вот «Хорошо» и «Левый марш» лишний раз лучше не вспоминать. Но это совершенно неправильно. Маяковский и до революции был революционером, и после революции писал прекрасные лирические стихи. Из литературы не вычеркнуть слова «Левого марша»:
Тише, ораторы!
Ваше
слово,
товарищ маузер.
Эти слова так же естественны для Маяковского, как и всеми любимое:
…если звёзды
зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
