Когда-то на месте Балтийского моря было древнее Литориновое море. Около четырехсот тысяч лет оно отступило, оставив о себе память по берегам Финского залива в виде уступа, о который когда-то бились волны. На южном побережье перепад высот использовали архитекторы, строившие царские дворцы Петергофа, Стрельны, Ораниенбаума. А с 1870-х на северное побережье залива хлынул дачник, восхищенный соснами, прозрачным воздухом, романтичными холмами – тем, чего в шумном Петербурге не сыскать. Местность обживалась интеллигенцией и застраивалась ажурными деревянными дачами, на которых бурлила жизнь. Сегодня жизнь там, может, и бурлит, но тщательно это прячет за глухими высокими заборами, а старые дачи ветшают и исчезают как последние свидетели эпохи, уступив место новым героям и новому укладу. Однако их прошлое становится поводом для исследовательских трудов и рождает отдельное направление в исторической науке – историю дач. Об этом «Столу» рассказывает историк, координатор исследовательской группы «Старые дачи» Елена Травина.
– Елена Михайловна, как на Карельском перешейке возникли дачи?
Елена Травина. Фото: dklurie.ru– Карельский перешеек был завоёван во время Северной войны и включён в Петербургскую губернию. Эти земли Петр I раздал своим сподвижникам, и посреди финского и карельского населения на Карельском перешейке образовались анклавы жалованных земель петровских вельмож, которые привезли туда своих крепостных крестьян. Так там появилось свободное финское население и закрепощённое российское. В 1861 году крепостное право отменили. Все российские подданные получили свободу. А финляндское правительство начало выкупать земли, которые принадлежали либо потомкам петровских вельмож, либо людям, которым они попали через десятые руки и не сильно были нужны. После этого финны начали отдавать земли в аренду тем финляндцам, которые когда-то там проживали и могли претендовать на эти земли. Многие финские подданные перестали быть фермерами, уехали в города, а земли им стали не нужны. Тут в дело включились риэлторы, начавшие скупать эти земли. На них были созданы дачные поселения для петербуржцев. Земли были размежеваны, распланированы, проложены дороги. Участки были и вдоль шоссе, и на горе, и на пляжной полосе. Они имели разную стоимость. Крестьяне из местных жителей продавали наделы, которые не успели скупить риэлторы, за бесценок. Что ценного, казалось бы, в земле, на которой нельзя сеять и пасти скот? Там песок.
– Кто приобретал земли на Карельском перешейке под дачи?
– Интеллигенция. Художникам и композиторам участки на песке у залива виделись романтичными. Служащих, допустим, чиновников врачей, привлекали чистый воздух и транспортная доступность. Дачные местности Карельского перешейка находились вокруг железнодорожной линии Риихимяки – Петербург, построенной к 1870 году. Состоятельные петербуржцы с большим удовольствием покупали участки и строили дачи по всей Финляндской железной дороге вплоть до Выборга. Они стали жить на дачах и ездить на службу в город. Земля в Териоках (ныне Зеленогорск) быстро подорожала: если в 1882-м за десятину у залива платили до 200 рублей, то в начале XX века – в десять раз больше. После революции 1917 года Финляндия обрела независимость и до 1939 года, до Зимней войны, там на своих дачах оставались люди, которые не вернулись в Советскую Россию, и граждане финляндского государства, которые купили дачи, оставшиеся без хозяев.
– Что собой представляла дачная местность Карельского перешейка в 1920–1930-е?
– Курортная зона с достаточно бурной жизнью. Там любила селиться интеллигенция из Выборга и Хельсинки, проводились литературные, музыкальные вечера. Было много домов отдыха. Зимняя война перешла в Великую Отечественную. После 1945 года Карельский перешеек включили в состав Советского Союза, и он пустовал. Финны вывезли все свое население в коренную Финляндию. На перешеек начали завозить людей буквально колхозами из других областей Союза. По побережью Финского залива в тех дачных местностях, в которых жили петербуржцы, понемногу стала развиваться курортная зона. Она имела свою специфику, например, в Репино (до 1948 года произошло переименование финских топонимов: Куоккала стала Репино, Териоки – Зеленогорском, Келломяки – Комарово). Там построили большие дома отдыха и санатории для рабочих ленинградских предприятий, соответственно, все деревянные постройки были снесены. В Комарово и Ушково появились зоны для детского отдыха: детские сады, пионерские лагеря, санатории, все эти учреждения располагались на сохранившихся старых деревянных дачах. После 1991 года очень многие предприятия, которым принадлежали эти дачи, не смогли их содержать. Некоторое время там работали сторожа, потом они исчезли. Дачи начали разрушаться. В конце 1990-х сотрудники КГИоП достаточно большое число дач включили в список вновь выявленных объектов культурного наследия. По закону такие объекты в течение года должны пройти экспертизу, которая даст заключение, стоит ли их включать в охрану в качестве региональных или федеральных памятников. Либо им нужно отказать в связи с тем, что они не представляют никакой исторической и культурной ценности. Эти дачи как «вновь выявленные объекты» находились в этом статусе более десяти лет.
Дача А. Г. фон Кнорринга, И. С. Крючкова. Фото: А. Браво/terijoki.spb.ru– И что теперь с этими дачами?
– Примерно в 2014 году Министерством культуры была выделена значительная сумма на всю Россию, чтобы объекты, включая дачи с этим статусом, наконец получили экспертизу. Практически все дачи Курортного района Петербурга стали объектами регионального значения. С конца 1990-х большое количество дач мы утратили: либо они сгорели, либо просто упали, либо были разрушены злоумышленниками. Земля на Карельском перешейке очень дорогая, потому старая дача – объект культурного наследия – может вызывать проблемы при покупке участка. А для тех дач, которые внесены в список и являются памятниками культуры, ничего не изменилось. Денег на их реставрацию у государства нет. Они гибнут. Какие-то дачи, например в местности Канонерка под Сестрорецком, были законсервированы: над ними сооружен саркофаг, подвесили на подпорках.
– Как сегодня государство охраняет старые дачи Карельского перешейка?
– Существует реестр Министерства культуры, который включает в себя памятники культуры, находящиеся под защитой государства. Эти памятники ранжируются по своей значимости и по принадлежности того субъекта, который должен заботиться об их сохранении. Есть памятники местного, регионального и федерального значения, например, пригородные дворцы Петербурга и дача Репина «Пенаты». А деревянные дачи в Комарово, Репино, Зеленогорске – в основном памятники регионального значения. Но если они принадлежат либо находятся в аренде у города и там проживают известные люди, то дача тоже обретает статус федерального значения.
– Как можно спасти дачи?
– Если найдется состоятельный человек, понимающий ценность дачи. Дач после Великой Отечественной войны осталось сотни. А повезло дачам, которые можно сосчитать по пальцам. Пример удачной реконструкции – ресторан «Наша дача» в бывшей даче статс-секретаря Александра Танеева, отца Анны Вырубовой. Требования для покупателей очень жесткие по реставрации: где какой гвоздь забить, какую краску использовать. В то же время здание можно разобрать до основания, построить заново с заменой части сруба и декора или даже собрать из шлакоблоков с обивкой деревом, и это тоже будет считаться реставрацией. В любом варианте реставрировать оказывается дороже, чем строить новый дом. Еще одна проблема – что делать со старой дачей. В качестве жилья они практически не подходят, так как изменились стандарты жизни. Поэтому специалисты предлагают использовать их под кафе, студии, небольшие музеи или картинные галереи.
Дача Кинга. Фото: Т. Влади/terijoki.spb.ru– Как соседство с Великим княжеством Финляндским повлияло на стилистику и уклад жизни дач Куоккалы, Терийок, Келломяки?
– Викторианский стиль, который выбирали для загородных деревянных дач, был в конце XIX – начале XX века международным. И включал в себя башенки, террасы, витражи, флюгера. Так строили и в Америке, и в Европе, и в Австралии. В России существовали свои региональные модификации, например, под Москвой любили русский стиль – с петухами и резными наличниками. А под Петербургом строили «викторианские виллы». В Финляндии существовало стилистическое направление, которое архитекторы называют коррелианизмом. Оно подразумевает отсыл к финскому эпосу «Калевала» – с колесами судьбы, солярными символами, рунами. Кроме того, при строительстве использовались местные материалы: Финляндия стоит на гранитных скалах, а потому гранит использовался в качестве фундаментов домов, при строительстве ледников, колодцев, облицовки речных берегов и подпорных стен. А ещё поездка из шумного Петербурга на «финскую» дачу переносила в мир с другим ритмом и правилами жизни. Пассажир садился на поезд, совершал неспешный путь через границу, приезжал, допустим, в Терийоки, там он менял деньги. Он – за границей, несмотря на то что Великое княжество Финляндское формально было составной частью Российской империи, но частью, обладавшей своими законами, полицией, почтой, валютой, возможностью говорить на родном языке и учить на нем детей. И природа здесь была не похожая на привычные российские просторы: недаром художники так полюбили писать романтические пейзажи с озёрами, гранитными уступами над ними, соснами и тёмными елями в лесах, большими и малыми водопадами на чистых реках. Всё это казалось той настоящей свободой, которой так не хватало в суматошном чиновничьем Петербурге.
