А кто они – сегодняшние щукины и морозовы? Возможно ли, что когда-нибудь окажется, что они собрали шедевры, которые спустя век будут показывать лучшие музеи мира?
«А то ещё российский мужичок, вырвавшись из деревни смолоду, начинает сколачивать своё благополучие будущего купца или промышленника в самой Москве. Его не смущает, каким товаром ему приходится торговать, торгуя разным. Сегодня иконами, завтра чулками, послезавтра янтарём, а то и книжечками. Таким образом он делается "экономистом". А там, глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже первой гильдии купец. Подождите – его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо, первый везёт в Москву Матисса...» Этот отрывок из автобиографической книги Фёдора Ивановича Шаляпина «Маска и душа» – точное описание историй семей двух великих российских коллекционеров-меценатов Щукиных и Морозовых.
Дмитрий Мельников. Портрет Сергея Ивановича ЩукинаВ московском ГМИИ им. Пушкина и санкт-петербургском Эрмитаже одновременно проходят выставки, которые рассказывают не столько про шедевры, собранные этими выдающимися людьми, сколько «биографию» коллекций, они построены как семейные саги. Это не только путешествие по значительному отрезку истории мирового искусства, но и ценнейшее социологическое исследование феномена коллекционирования вообще и российского в частности.
Дед Сергея Щукина – Василий Петрович – перебрался в Москву, перековался из старообрядцев в православные и торговал мануфактурным товаром. По материнской линии будущий коллекционер происходил от знаменитого старинного рода «торговых людей» Боткиных, которые сделали своё состояние на чае. Дмитрий Петрович Боткин, который приходился Щукину дядей, собрал огромную коллекцию (она, кстати, была открыта для посетителей и, конечно, оказала огромное влияние на вкусы и художественное образование племянников). А серьёзно занимались собирательством из шести братьев Щукиных трое: Дмитрий, Иван и Сергей.
Дмитрий Иванович писал о себе и братьях: «Стоит нам посмотреть на рисунок, картину или любую другую вещь, как мы настораживаемся. Не можем сразу определить, в чём дело, но что-то чувствуем. У меня такое "обоняние" развито на старое искусство, у брата Сергея – на новизну, а Петра – на древности». На выставке «Щукин. Биография коллекции» в ГМИИ представлена именно эта семейная история.
Как и выставка в Эрмитаже называется «Братья Морозовы. Великие русские коллекционеры». Иван и Михаил Абрамовичи Морозовы тоже были выходцами из старообрядческой купеческой семьи. Получили прекрасное образование, в том числе художественное, живописи их учил молодой Константин Коровин. И, кстати, первого Гогена и Ван Гога в Россию привёз именно Михаил.
Предметы искусства начинают собирать по трём основным причинам. Первая – статусная. Коллекция – это билет в высшее общество, ступенька на другой уровень. И это как раз очень распространённый мотив у нуворишей всех времён и народов.
Вторая причина – финансовая, искусство как инвестиция. Удачно купить и ещё более удачно продать – такой подход тоже можно ожидать от торговых людей, которые преуспели в своём деле: почему бы не подзаработать и на живописи? Но третий мотив – самый иррациональный. Он называется «эмоция». Именно она толкает коллекционеров на рискованные поступки, и такие коллекционеры делают настоящие открытия. «Если, увидев картину, ты испытываешь психологический шок, – покупай ее», – напутствовал Щукин свою дочь.
Откуда у осторожного, расчётливого буржуа такая страсть? Это тоже, видимо, какая-то разновидность художественного таланта: умение увидеть, восхититься, зажечься. И получилось, что выходцы из самого консервативного социального круга стали настоящими культрегерами, оказали огромное влияние на всё мировое искусство. Ну а их роль в художественной жизни России переоценить невозможно.
По воскресеньям двери галереи в Большом Знаменском переулке были открыты, владелец сам проводил экскурсии. Там бывали Малевич, Кончаловский, Бурлюк и Фальк, Каменский и Ле Дантю. Можно сказать, что Щукин своей коллекцией создал почву для рождения русского авангарда.
Валентин Серов. Портрет Ивана Абрамовича МорозоваКоллекционеры не только формировали художественные вкусы и целые течения, но и поддерживали художников: братья Морозовы покупали вместе с европейскими модернистами и мастеров «Мира искусства», «Голубой розы», «Бубнового валета», Гончаровой, Ларионова.
Практически все знаменитые частные музеи мира выросли из родительских коллекций: отцы собирали, дети открывали галереи, дополняли коллекции, развивали из поколения в поколение. Но у нас своя история. После декрета 1918 года о национализации галереи Сергея Ивановича Щукина, который к тому времени уже эмигрировал с сыном по фальшивым документам, какое-то время хранителем её была назначена его дочь – Екатерина Сергеевна Келлер.
В 1929 году коллекции Щукина и Морозова соединили и поместили в бывший особняк Ивана Морозова под названием «Государственный музей нового западного искусства». В 1948 году на волне борьбы с космополитизмом ГМНЗИ расформировали, многие полотна собирались уничтожить, чудом спасённую коллекцию разделили между ГМИИ им. Пушкина и Эрмитажем. Выставки, которые проходят сейчас, – очень редкая возможность увидеть их относительно целостными.
Долгие десятилетия частного собирательства официально не существовало, главным и единственным коллекционером искусства выступало государство. В советское время искусство покупали и продавали достаточно редко, гораздо популярнее была мена – предмет на предмет, даже коллекция на коллекцию. А художники того времени давали свои работы на «повисение».
Но это не значит, конечно, что собирателей не было. Как вспоминает искусствовед, коллекционер, автор книги книги «Коллекционеры», посвящённой легендарным советским собирателям, Валерий Дудаков, для того чтобы влиться в ряды коллекционеров в СССР, нужно было, чтобы тебя туда кто-то «привёл». По его словам, большая часть собирателей покупала передвижников, «Союз русских художников», «Мир искусства».
Валерий Дудаков - коллекционер русского искусстваА более радикальный левый «Бубновый валет» не пользовался спросом, «потому что это было искусство, которое требовало больших знаний, домысливания, немножко риска». «К примеру, в 1965 году я видел в знаменитом комиссионном на Арбате работы Сомова и Бакста по 60 рублей каждая, а огромный Богаевский стоил 120 рублей. Что тут говорить о «Бубновом валете», да почти ничего он не стоил», – вспоминает Валерий Дудаков.
Кстати, именно русский авангард сегодня котируется на международном рынке: после кризиса всё остальное русское искусство потеряло в цене в разы.
Немногие советские коллекционеры могли себе позволить афишировать свои собрания, и в том числе из-за этой скрытности стало возможно, что большинство крупных и очень ценных коллекций уже в начале 90-х были выкуплены новыми русскими миллионерами, вывезены за границу. «Коллекции, где больше экспонатов, чем у Третьякова, Щукина или Морозова, огромные собрания исчезают бесследно в 90-е годы, – рассказывает Валерий Дудаков, – где они сейчас, никто не знает”.
Новый русский коллекционер появился в 90-е годы, когда люди, заработавшие свои миллионы, имена которых чаще всего нам неизвестны, начали не только скупать местные коллекции, но и активно участвовать во всех торгах – от Токио до Нью-Йорка.
«В 90-х, когда всё начиналось, коллекционеры стали собирать русское национальное классическое искусство. Потому что это был их язык, они к нему были подготовлены, легко считывали смыслы этого искусства – мы же его видели на коробках конфет, на фантиках, это было близко, – вспоминает Григорий Бальцер, основатель аукционного агентства Baltzer Auction Agency and services. – Потом начинали путешествовать, увидели другое искусство, научились понимать, что первично, что вторично. В конце 90-х – начале нулевых стали выходить на мировое, сначала классическое, потом потихоньку и на современное искусство».
Но не так-то просто быть «новым щукиным». Сегодня, привозя в Россию современных гогенов и матиссов, они бы столкнулись с серьёзными тратами и бюрократическими проблемами. Дело в том, что российское таможенное законодательство и налогообложение в области искусства вообще очень сложное, а по отношению к современному искусству практически невыполнимое.
Фото: PixabayС точки зрения Министерства культуры, всё, что создано позднее определённого срока, искусством – точнее, культурной ценностью, не является, и за его ввоз придётся заплатить 30 процентов от стоимости либо 4 евро за каждый килограмм груза, а таможня выбирает больший показатель.
«Коллекционер приезжает на ярмарку современного искусства, скажем, на Арт-Базель, и покупает работу за несколько десятков тысяч долларов. На таможне он заплатит столько же. То, что стоимость транспортировки равна или превышает стоимость самого предмета, многих отпугивает от покупки современного искусства», – рассказывает Диана Моцонашвили, специалист по логистике предметов искусства.
Если работа признаётся как культурная ценность, она ввозится беспошлинно, но при вывозе Минкульт потребует заплатить пошлину или даже может запретить вывоз вовсе, посчитав вашу личную работу ценной для России. Вот почему российское искусство не так часто попадает в мировые коллекции и галереи – проблемы с вывозом отпугивают потенциальных покупателей.
И тем не менее коллекционеры в России есть, как и художники… Они были и будут всегда, при любой власти, таможенном законодательстве, экономической ситуации и курсе рубля. Как говаривал Сергей Иванович Щукин, показывая нового Гогена: «Сумасшедший писал – сумасшедший купил». Но без таких «сумасшедших» история искусства была бы совсем другой.
