Русский немец о воспитании

Эта тематика уже была затронута в статьях о Екатерине II и Фридрихе II. Сейчас мы продолжим её, предложив памятник, никак не относящийся к числу выдающихся: скорее он принадлежит к интеллектуальному фону, который был свойствен для тогдашнего образования и интересен именно этим. Это будет перевод небольшой статьи Якоба Ленца (видного немецкого писателя «Бури и натиска» и в определённый момент друга Гёте), опубликованной в 1780 году в митавском журнале. Меня Ленц привлекает прежде всего как ценитель и переводчик М.М. Хераскова (я дорого бы дал за текст его перевода), и здесь я ограничусь общей характеристикой из книги о нём М.Н. Розанова: «Якоб Ленц, русский немец по рождению, проведший большую часть жизни в пределах России и закончивший своё бурное и несчастное существование в Москве, имеет полное право на внимание русского исследователя. Друг Гёте и приятель Карамзина, он был живою, редко наблюдаемою связью между немецкой и русской литературой XVIII века». Вот представлениями этого-то человека о воспитании я и хочу поделиться с читателями «Стола» – в праздничный Татьянин день. 

Якоб Михаэль Рейнгольд Ленц. Набросок основных положений о воспитании вообще, а в особенности о воспитании дворянства

[Entwurf einiger Grundsätze für die Erziehung überhaupt, besonders aber für die Erziehung des Adels. Für Leser und Leserinnen. Zweyter Band. Siebentes Heft. Dezember 1780. Mitau, gedruckt bey Johann Friedrich Steffenhagen, Hochfürstl. Curl. Hofbuchdrucker. S. 27–39. Подпись: Lenz.]

Коль скоро наша жизнь имеет самостоятельную цель, – единственное, что отличает нас от зверей, действующих по инстинкту, – мы с необходимостью действуем в силу некоторых основных положений, которые должно рассматривать как основные тоны в музыке, в которых растворяется всё, даже и диссонансы. Без этих последних мы не способны к гармонии в обществе, которая является единственной его скрепой.

Законы и обычаи определяют внешний, и только основные положения – внутренний аспект действий. Характер без основных положений – то же самое, что характер с самыми дурными принципами, поскольку он подвержен любому искушению предаться злу. Даже и первый, всем данный при рождении, принцип самосохранения вырождается или ослабевает в нём, и уже древний философ сказал: человек, который не в состоянии позаботиться о собственном благе, в значительно меньшей степени может заботиться о благе других.

***

Первое основное положение в воспитании – признание власти над нами. Сама природа подводит нас к нему, поскольку она при нашем рождении не даёт нам никакой возможности помочь самим себе. Зверь сам ищет себе пропитание с момента рождения; и только человеку её подают со стороны, чтобы утишить слёзы, – доказательство его незнания и бессилия. Потому его первое чувство – благодарность за чужую помощь, откуда вырастает нежность к родителям или к тем, кто занимает их место; и уже в более зрелые годы из неё – покорность начальствам, и из него уже – покорность перед источником высшей власти. Когда человек развился настолько, что он чувствует и видит своё отношение к последнему и отделяющее от него расстояние, тогда он начинает превращаться в гражданина.

Корень дворянства вообще нужно искать в основном в северных странах. Суровость и грубость их почвы и климата заставили их искать и захватывать более привлекательные местности. Поскольку их жители защищались, из этого выросло неизбежное зло, война. Она вынудила их власть каждого отдельного лица вручить полководцу, который взамен обещал им защиту.

Английский дворянин с супругой и слугой. Фото: Lucas de Heere / Wikipedia

В позднейшие времена стремились пособить неблагоприятным свойствам земель через посредство торговли, каковая является матерью мира. Отсюда становится ясной необходимость, чтобы каждое из этих двух сословий оставалось в своих границах. Однако дворянство может защищать и поддерживать торговлю, а для того пользоваться справедливыми преимуществами. Вследствие того, однако же, должно оно познакомиться с торговлей и её законами.

Преимущество дворянства – добровольное послушание, преимущество купца – скромная свобода. Если купец злоупотребляет своей свободой, он теряет защиту, а также проистекающий из неё кредит. Только государь – источник кредита, а не богатства, поскольку богатства сами по себе не оказывают защиты – они могут быть отняты первой попавшейся превосходящей силой. – Если благородный муж непокорен тому, кому он передал свою власть, он утрачивает свою собственную власть, лишая своё начальство возможности вознаградить его или даже и защитить от зависти и нападок других.

***

Юный государственный человек, юный тактик – оба должны читать, чтобы воспламенить своё воображение примерами, в особенности когда мир или рассеяние больших городов лишают его силы или делают высокомерным. Они, однако же, должны иметь кого-нибудь, кто читает вместе с ними, поскольку у них недостает силы различения; ведь плохо переваренное чтение уже вызывало пагубные следствия, и Мерсье имел все основания сказать, что для молодого человека нет ничего опаснее, нежели чтение истории. Воображение непрестанно трудится, отыскивая сходство между обстоятельствами прошлого и настоящего, и как часто обольщает нас и выдает себя за необходимое для блага общего то основание, которое обещает нашему честолюбию обманчивые виды на будущее. Я отважился бы здесь привести основание всех великих преступлений, да и пагубнейших революций всех стран и империй. Даже и ложные шаги великих генералов можно очень быстро объяснить с этой точки зрения. Маршал фон Нойперг, должно быть, прочёл об Александре, что ему удалось против бесчисленной армии Дария свою горсть людей разместить в дефиле так, что тот, равным образом непредусмотрительно вступивший туда, мог использовать лишь малую часть своих войск. Он жадно ухватился за этот пример, хотя расположение его армии и вражеской было иным, и дал туркам разбить один батальон за другим. Ещё более тягостные последствия имеет чтение для робких характеров, поскольку сходство чужого опыта часто в решающий момент превращает их в бездеятельных, где бросалось в глаза превосходство противоположного. Очень часто самые блистательные картины добродетели и величия служат лишь для того, чтобы привести в угнетённое состояние добродетель неопытную. Она видит слишком большое расстояние в достижении подобных целей и не задумывается над тем, что часто величайшие успехи вырастают из малых и неказистых действий, которые по большей части выпадают из истории. Довольно было Ганнибалу провести не так много времени в Капуе, и Италия была бы завоевана. Иногда оказывается достаточно слабого или злого соблазнителя – такие умеют помрачать недостойным сомнением привлекательность даже и величайших деяний. Катон против воли сената отправился на Сицилию и вернул в римскую казну громадную сумму денег, которую другие проконсулы умели употреблять для собственного блага. Остерман совершил нечто подобное и осуществил с 10000 рублей то, на что его товарищ требовал ранее 100000. Нужно было бы если и не вознаграждать, то ободрять таких воспитателей, которые умеют представлять подобные действия в таком свете, какой сопровождает юных читателей к цели и побуждает к подражанию.

***

Исидор, позднейший философ Греции, считал, что лучших граждан отечества воспитывают только впечатления от примеров и добродетели их предков. Такой юноша, – продолжает он, – счёл бы для себя большим позором обесценить подобный пример дурным подражанием, нежели художник, превративший своей кистью в бесформенную уродину прекрасную женщину, сидящую перед ним. Мне это рассуждение представляется весьма убедительным, а равным образом – одним из сильнейших доводов против воспитания на чужбине. Величайшие из римлян и греков также воспитывались в домах общением с туземными великими людьми, Брут у Катона, Алкивиад у Перикла и т. д., и новейший опыт наших величайших полководцев и государственных мужей, да и самих величайших государей, подтверждает это. В этой школе они изучают то, что неизвестный философ порекомендовал Агесилаю для воспитания юношества, – не просто знания и языки, украшающие молодого человека, но и опыт и жизненное благоразумие, которые сделают из него человека, который сможет пригодиться.

***

Руссо отметил, что есть разница между преподаванием и воспитанием. Преподавать может любой, даже и чужестранец, и часто с большим успехом, нежели туземец, поскольку он приносит необходимые для нас знания об иноземных вещах. И успех среди нас, среди туземцев, имеет для него больше прелести, поскольку это для него ново и он может сравнить с чужой заслугой, – неоспоримо, таким путём он получает лучший и превосходнейший свет. На ровно том же основании и нашему дворянскому юношеству очень хорошо и полезно увидеть чужие краи и задержаться в них на некоторое время. Но воспитание – только воздействие примера множества великих и важных людей в нашем государстве, живи они где хотят. Отсюда такая необходимость путешествий по империи, и они могли бы последовать после заграничных, частично потому, что впоследствии у нас уже складывается масштаб, чтобы оценить туземные заслуги, частично потому, что там мы расстаёмся с тысячей предубеждений, которые получаем в воспитании дома, которое нас избаловывает.

Александр был воспитан в фиванском заключении при Эпаминонде, а потом – при дворе своего отца и в его походах, однако же ему преподавал Аристотель, и это преподавание сказывается в дальнейших самых важных событиях его жизни. Великие черты его души, которые, учитывая, что тогда народного права ещё не было известно, обеспечившие ему завоевание мира одним только оружием, в то время как его неискушенный противник опустошал собственную страну, чтобы причинить вред своему врагу, – эти черты дают нам видеть образ его учителя, автора Политики, или Искусства управления, за образом полководца.

***

Исидор говорит, что несправедливо, что, в то время как купцы подвергаются величайшим опасностям, доставляя нам всяческие блага из далёких стран, мы не желаем искать в том числе и в далёких странах величайшее из благ – мудрость. И на самом деле, не будь оттого никакой другой пользы, нежели познание человеческой природы в других условиях, этой побудительной причины было бы уже довольно. По этой причине Гомер и Вергилий умели воздавать своим героям вящую похвалу, что те видели много стран и людей. По этой причине молодые римляне отправлялись в Грецию, откуда привозили даже и свои законы, как прежде греки в Египет с теми же намерениями. Это намерение не может осуществиться принятием иноземцев в империи, которое с других точек зрения следует рекомендовать. Чужеземец, получающий нашу помощь, вынужден приспосабливаться к нашим представлениям, показывая нам своё отечество, мнения и обычаи лишь с той стороны, с какой они могут нам понравиться. С течением времени маска, которую он носит, превращается в его национальный характер, и он бледнеет, как мавры в холодных странах. Кроме того, по отдельным лицам, вне их взаимоотношений с их отечеством, нельзя сделать об этом последнем никаких надёжных выводов. Однако же сейчас знакомство с чужими краями никому не нужно в такой степени, как государственному человеку и начальствующему генералу.

Фреска Рафаэля Санти, фрагмент «Данте, Гомер, Вергилий и юноша поводырь». Фото: Музеи Ватикана

***

Прежде мы сказали, что благородному сословию полезно знакомство с историей и вытекающими из неё законами торговли. Они различествуют в различных странах в меру их расположения, почвы и продуктов. Знакомство с ними нигде не сказывается с более значимой пользой, нежели при заложении магазинов и депо для армии, коротко – при содержании её во время похода. От правильных знаний, которые она предполагает, часто зависят судьбы целых империй и стран, и наше отечество в последней войне против турок обязано им своим спасением и своей славой.

***

Трудно распознать, заслуживает ли скорее порицания или рекомендации столь естественное для человека стремление подражать чужеземным учреждениям, планам и системам, – коротко: переносить чужеземное на нашу почву. С одной стороны, человеческое разумение даже и при неудачных попытках по крайней мере обогащается опытом, и пробуждаются ото сна многие другие силы; с другой, на долгий срок нет ничего опаснее для блага даже и одного домохозяйства, чем часто прерываемые, возобновляемые и потом внезапно бросаемые попытки изменений, – примеры тому мы имеем. Только долго придерживаясь некоторого разумного плана, если оно не вырождается в упрямство, можно помыслить об истинном благополучии и его приращении. При таких предприятиях только история торговли и сельского хозяйства некоторой страны, в сравнении с чужеземными странами, и опыт старых людей могут дать в руки наилучшую путеводную нить.