Музей был открыт 23 июля 1944 года, первая реставрация проходила в 80-х годах минувшего века, а экспозиция просуществовала вплоть до 2019 года, когда началась вторая реставрация дома-музея. Новая экспозиция создавалась уже в 2022–2023 годах научными сотрудниками Музейного агентства Ленинградской области и сотрудниками дома-музея.
Этот дом рассказывает историю любящей семьи, историю воспитания маленького Ники. Он был построен на берегу реки Тихвинки в 1801 году Петром Воиновичем Римским-Корсаковым – предводителем уездного дворянства – для балов и приёмов, семья же Петра Воиновича жила недалеко – в деревне Заручевье. Дом в Тихвине перешёл в 1815 году после смерти Петра Воиновича к старшему сыну Андрею – будущему отцу композитора. В этом году сей почтенной постройке исполняется 223 года. Дому удалось пережить бурный XX век и уцелеть, а в его стенах хранится свыше трёхсот подлинных предметов из семьи Римских-Корсаковых.
Во время последней реставрации было открыто три первых исторических слоя обоев, фрагменты которых теперь можно увидеть, а современные обои восстановлены по историческим. Воссозданы и бордюры – модная в те времена деталь интерьера.
Мемориальный дом-музей Римского-Корсакова в Тихвине. Фото: vk.com/house_museum_rkИз передней налево – кабинет Андрея Петровича, выходящий окнами в сад и полный мемориальных предметов, принадлежавших отцу композитора: пресс-папье, печатка, часы голландских мастеров, кожаный бювар, масонские знаки (да-да, Андрей Петрович некоторое время состоял в масонской ложе), орден Святой Анны II степени. У стола – мемориальное кресло Андрея Петровича, сделанное его крепостными и преподнесённое в подарок барину. Андрей Петрович начал отпускать своих крепостных на волю ещё в 1836 году, но практически все остались работать по вольному найму у Римских-Корсаковых.
На столе среди памятных предметов – копия листка из карманного календаря-месяцеслова, где рукой Андрея Петровича вписана точная дата, день и час рождения маленького Ники: 6 марта (18 по новому стилю) 1844 года в четыре часа пятьдесят три минуты пополудни…
«Сквозь время, войны и революции, все потрясения двадцатого века семья Римских-Корсаковых пронесла такое количество мемориальных предметов, что хватило на три музея», – говорит Анастасия Коновалова, заведующая домом-музеем. – В нашем музее хранится 329 мемориальных вещей, более 200 предметов передано потомками композитора».
В парадных комнатах – подлинные двери анфилады, печи с лепниной, исторические люстры конца XVIII – начала XIX века, галерея портретов предков в столовой, которую открывает портрет прадеда композитора – крестника Петра Первого Воина Яковлевича Римского-Корсакова, первого моряка в роду, учившегося в Тулоне и дослужившегося до вице-адмирала. Род Римских-Корсаковых дал России двадцать морских офицеров, из которых девять адмиралов.
Фото: vk.com/i_edoshinaЖарко топилась печь в холодное время года в паркетной зале (паркет белого дуба 1801 года сохранился), где собиралась вся семья: читали вслух, вырезали силуэты из чёрной бумаги – модное в те времена увлечение. Софья Васильевна занималась рукоделием – пряжу хранила в шкатулке из игл дикобраза, привезённой из заморских походов старшим сыном – Воином Андреевичем. Играли на фортепиано фирмы Lichtenthal. Инструмент, который сейчас украшает это пространство, поступил в музей буквально из соседнего дома. Скорее всего, считают сотрудники, он подлинный, принадлежавший Римским-Корсаковым: вряд ли в Тихвине было два таких редких фортепиано. Но документальных подтверждений этому нет, посему фортепиано называют «предположительно мемориальный предмет».
Будущие родители композитора познакомились в Орловской губернии. Софье Васильевне было 18, Андрею Петровичу – 36. После венчания в 1821 году он сразу увёз её в Петербург. Разница между их сыновьями была 22 года. Когда Софья Васильевна узнала, что беременна вторым ребёнком (ей было 42 года), она смущалась своего положения. Но однажды ей приснился сон, что она идёт по тёмной улице, а к ней спускается ангел и передаёт горящую свечу, и она понимает, что ждёт необыкновенного ребёнка. Потом кто-то из друзей семьи оставит этот рисунок – ангела и женщины – в альбоме Софьи Васильевны, а дети композитора будут называть его «бабушкин сон». Копию рисунка теперь можно увидеть в мезонине дома.
Фото: vk.com/house_museum_rkВ центре гостиной – старинный рояль палисандрового дерева фирмы Беккер. Инструмент был куплен Николаем Андреевичем в Петербурге в 1872 году и служил ему 30 лет. Этих клавиш касались руки Чайковского, Лядова, Глазунова, Бородина, Мусоргского, у этого рояля пел Шаляпин. При жизни композитора инструмент никогда не был в Тихвине – дочь Николая Андреевича Софья продала рояль в голодные 20-е годы минувшего века, лишь четыре десятилетия спустя его опознал по номеру 2929 сын композитора, и рояль был выкуплен музеем в Тихвине и доставлен сюда.
Завершает анфиладу мемориальных комнат на первом этаже будуар Софьи Васильевны, тоже полный исторических вещей: вот веер, шкатулка с бисером, зеркало. Из будуара можно было выйти в сад, в котором Софья Васильевна собирала ягоды, чтобы варить разные варенья, рецепты которых сохранились. Сам же сад, не переживший Великой Отечественной войны, восстановлен по проекту талантливого архитектора и внучки композитора – Татьяны Владимировны Римской-Корсаковой. Обстановка мемориальных комнат и конфигурация сада воссозданы на основе документов и писем.
Фото: vk.com/house_museum_rkВ мемориальных комнатах, когда там не идут организованные экскурсии, нон-стоп звучит аудиоспектакль: петербургские актёры озвучили те самые многочисленные письма, которые члены семьи писали друг другу. Весь эпистолярный архив хранится в Петербурге в знаменитом Институте истории искусств – Зубовском, что на Исаакиевской площади. Сотрудники музея говорят, что аудиоспектакль призван «дать голос этому старому дому».
В новую экспозицию можно попасть через потайную дверь. Когда-то эта дверь в зале, оформленная в виде шкафчика с книгами (очень популярный в позапрошлом веке способ отделить парадные комнаты от тех, куда гостям без специального приглашения вход заказан), вела в спальни супругов и приватные помещения дома. Ныне же, открыв её, посетители попадают в новое музейное пространство, которое называется «Образы детства».
Разница между старшим и младшим братьями была большой: Воин, уже будучи морским офицером, живо интересовался, как растёт младший братишка, писал родителям, даже давал советы. Ника, как только научился писать печатными буквами, стал отправлять весточки брату, задавал ему множество вопросов.
Кресло А. П. Римского-Корсакова. Фото: vk.com/house_museum_rkВ 12 лет родной дом покинул и Ника, поступив в Петербурге в Морской кадетский корпус, за шесть лет учебы в котором будущий композитор написал родителям в Тихвин 240 писем.
Фрагменты переписки, мемориальные вещи из фондов музея, анимированные этикетки – всё это в пространстве «Образы детства» позволяет узнать историю любящей семьи, их интересы, их заботу друг о друге. Узнать о том, как на будущего композитора повлияла его малая родина – город Тихвин, где он рос, как он с помощью старшего брата проникся любовью к морю, путешествиям и дальним странам, а с помощью мамы – к звёздному небу.
Из письма Воина родителям: «Что делает брат мой Ника? Много ли гуляет? Далеко ли может ходить? В силах ли обойти кругом монастыря? Всё это меня интересует, ибо я с удовольствием думаю о том, как я буду с ним гулять».
Воин – Нике: «Друг Ника, я очень бы рад отвечать на вопросы, которые ты мне задаёшь в твоих письмах насчёт вооружений кораблей, бригов, шхун и прочего, да только это невозможно объяснить письменно, покуда ты не узнаешь несколько больше, чем одни названия мачт, реев и парусов.
Меня радует в твоём последнем письме и то, что ты очень близок к тому, чтобы писать скорописным почерком. Впрочем, я вообще вижу, что ты у меня молодец. Только учись хорошенько, и тогда нет ничего мудрёного, что и ты ещё успеешь повоевать с англичанами. Я четырнадцати лет был гардемарином, а следовательно, если ты через четыре года будешь гардемарином, то на войну пойдёшь. Прощай, кланяйся от меня всем своим приятелям. Обнимаю тебя. Любящий брат Воин».
Отец – Воину: «Господь да сохранит тебя своею милостию от неприятных столкновений с враждующими английскими и французскими моряками и возвратит к нам здравым и невредимым. Любящий тебя отец и друг, Андрей Рим.-Корсаков».
Ника – родителям из Петербурга: «Я с нетерпением жду от вас известия о том, с кем я поеду в Тихвин и когда это будет. Я воображаю то время, когда приеду в Тихвин, первую радость прогулки: на Тверской шлюз, на Латонин завод, к Заболотью, в лес, на Красный луг, в которых будут принимать деятельное участие мама, дядя; воображаю землянику, или любимую дядей малину, грибы; тебя, мама, варящую в саду варенье или поливающую вечером цветы…».
По крутой деревянной лестнице посетители музея идут дальше в интерактивное пространство, устроенное в мезонине. Здесь для слабовидящих посетителей создан макет дома, его можно разобрать и собрать, здесь планшет с видеоэкскурсией на жестовом языке для людей с нарушением слуха, здесь же – клетка с волнистыми попугайчиками, традиция содержать этих птичек в музее существует с 1986 года. Амазонский попугай был у Софьи Васильевны, среди мемориальных предметов сохранилась серебряная ложечка со следами его клюва – с такой силой он однажды по ней ударил…
Мария Головкина - прапраправнучка композитора (справа). Фото: vk.com/house_museum_rkЗдесь, в мезонине, была спаленка маленького Ники и его игровая комната. Здесь он смотрел на судоходную в те времена Тихвинку, по которой за день могло проходить до тридцати судов. Теперь же посетители могут сесть поудобнее на стулья в бывшей игровой комнате, надеть наушники и услышать голоса обитателей этого дома.
Ника – из Петербурга родителям (орфография оригинала сохранена): «Учу теперь на память дуэт, Секстет и арию сумасшедшей из “Лучии”, чтоб, если бог даст я приеду на рождество, вы бы услышали их; и я желаю, чтоб и папа выучился играть их. Всё легко, только в секстете левая рука должна быть поворотливее той, которую имеет папа, и не должна слушать правой, ты не поверишь, как я люблю разбирать оперы, а напротив того, фортепианные пьесы не люблю играть. Мне кажется они такие скучные, сухие; а оперу играя, воображаешь, что сидишь в театре, слушаешь или даже сам играешь или поёшь, воображаешь декорации, одним словом – это ужасно весело».
