«Знаешь, кто на этой иллюзии ездит? Коммерческий директор нашего дурдома. Зовут его Вовчик Малой, а кликуха у него Ницшеанец».
(В. Пелевин «Чапаев и Пустота»)
Пелевин был на слуху и до 1999 года – уже были опубликованы романы «Омон Ра», мгновенно попавший в шорт-лист Букеровской премии, и «Жизнь насекомых». А в 1996 году вышел «Чапаев и Пустота», тут же вошедший в категорию «must reed» для всякого культурного и образованного человека.
Слова же Чапаева про «командирскую заруку» стали для нас своего рода кодом опознавания «свой – чужой».
«Надо, значит, идти – вот и весь сказ, такая моя командирская зарука…»
Мы повторяли их по поводу и без, даже не подозревая, что «заруку» и все остальные сочные чапаевские словечки Пелевин честно списал из романа Фурманова, а тот взял их из самой гущи жизни. Дескать, тогда было принято скрещивать старые слова, как бы образуя новый язык, созвучный эпохе.
Виктор Пелевин. Фото: pelevin.nov.ru«Знаете, Пётр, когда приходится говорить с массой, совершенно не важно, понимаешь ли сам произносимые слова. Важно, чтобы их понимали другие. Нужно просто отразить ожидания толпы. Некоторые достигают этого, изучая язык, на котором говорит масса, а я предпочитаю действовать напрямую. Так что если вы хотите узнать, что такое “зарука”, вам надо спрашивать не у меня, а у тех, кто стоит сейчас на площади…»
(В. Пелевин «Чапаев и Пустота»)
Следующий роман был посвящён уже не поиску нового языка, но формированию новых смыслов.
Ну а какие тогда были смыслы?
Помните это время? Дефолт 98 года, обесценивший все накопления россиян, едва пришедших в себя после «шоковой терапии» Гайдара; страной из больничной палаты правит Борис Николаевич, который, не приходя в сознание, подписывает какие-то указы, а по телевизору пугают грядущим Миллениумом – дескать, в нулевом году все компьютеры сойдут с ума и устроят апокалипсис.
И главные слоганы: «Имидж – всё, остальное – ничто»; «Новое поколение выбирает “Пепси”».
Разумеется, вся эта дичь требовала какого-то внятного объяснения: зачем это всё? Куда всё это идёт и кто всем управляет?
Именно поэтому «Generation П» стал вехой – прежде всего для самого Пелевина, который с шуточками и прибауточками открыл для первого поколения офисного планктона прописные истины маркетинга и дзен-буддизма в одном флаконе. А офисный планктон открыл для себя Пелевина, провозгласив Виктора Олеговича новым российским пророком намбер уан.
И лишь сегодня, перечитывая роман, вдруг ловишь себя на мысли, что тогда из всего романа я не запомнил ничего, кроме афоризмов типа «Солидный Господь для солидных господ».
Афоризм, конечно, на века, но в том-то и дело, что все эти рекламные пародии, равно как и история восхождения «криэйтора» Вавилена Татарского на самый верх российского зиккурата власти, равно как и словообильные рассуждения о постмодерне, Кастанеде и дзен-буддизме, – это всего лишь искусное прикрытие, ширма, за которой хитрец и путаник Пелевин скрыл всё то, о чём он, видимо, не хотел говорить с читателем прямо в лоб.
Кадр из фильма "Generation П". Фото: ТриграфВспомним, о чём этот роман.
Это история успеха героя Вавилена Татарского, скромного выпускника Литературного института, который сначала опускается на самое социальное «дно» – работает продавцом в киоске у кавказцев, а затем, открыв у себя дар к сочинительству рекламных слоганов, быстро делает карьеру в рекламном бизнесе.
Он адаптирует западную рекламу к российским реалиям.
«– Смотри, – говорил Пугин, прищуренно глядя в пространство над головой Татарского, – совок уже почти ничего не производит сам. А людям ведь надо что-то есть и носить? Значит, сюда скоро пойдут товары с Запада. А одновременно с этим хлынет волна рекламы. Но эту рекламу нельзя будет просто перевести с английского на русский, потому что здесь другие… как это… cultural references… Короче, рекламу надо будет срочно адаптировать для русского потребителя. Теперь смотри, что делаем мы с тобой. Мы с тобой берём и загодя – понимаешь? – загодя подготавливаем болванки для всех серьёзных брендов. А потом, как только наступает время, приходим с папочкой в представительство и делаем бизнес...»
«Болванки» Вавилена вскоре заметили, и тут к нему поступает самый важный заказ.
«– Задача простая, – сказал Вовчик. – Напиши мне русскую идею размером примерно страниц на пять. И короткую версию на страницу. Чтоб чисто реально было изложено, без зауми. И чтобы я любого импортного пидора – бизнесмена там, певицу или кого угодно – мог по ней развести. Чтоб они не думали, что мы тут в России просто денег украли и стальную дверь поставили. Чтобы такую духовность чувствовали, бляди, как в сорок пятом под Сталинградом, понял?
– А где я её… – начал Татарский, но Ханин перебил:
– А это уж, родной, твоё дело. Сроку у тебя день, работа срочная…»
Кстати, заказчик национальной идеи России – не простой человек. Это Вовчик Малой по кличке Ницшеанец – персонаж, который встречается ещё в романе «Чапаев и Пустота». Бывший коммерческий директор сумасшедшего дома, где лечился Пётр Пустота, который был поклонником Ницше.
«Вовчик Малой книгу одну дал, где всё про это растёрто, хорошо растёрто, в натуре. Ницше написал. Там, сука, витиевато написано, чтоб нормальный человек не понял, но всё по уму. Вовчик специально одного профессора голодного нанял, посадил с ним пацана, который по-свойски кумекает, и они вдвоём за месяц её до ума довели, так чтоб вся братва прочесть могла. Перевели на нормальный язык. Короче, этого твоего внутреннего мента грохнуть надо, и всё. И никто тогда не заберёт, понял?»
Возможно, философия Ницше и помогает Вовчику Малому в бизнесе, но дальше – всё, потолок. Для познания России требуется иная философия, какие-то иные жизненные установки и целеполагания.
Правда, просто так слепить национальную идею у Татарского не получается – не помогают ни мухоморы, ни помощь виртуального Че Гевары.
Кадр из фильма "Generation П". Фото: ТриграфПотому что такие вещи не рождаются в головах «криэйторов».
И по телевизору национальную идею тоже не смоделируешь. Можно дойти до самого верха, что и делает Татарский, и обнаружить там только пустоту и глупые ритуалы, превращающие его в мужа древней вавилонской богини Иштар – той самой блудницы вавилонской, о которой говорится в Апоклипсисе Иоанна Богослова.
«...Увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства её; и на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным…» (Откр. 17: 3–6)
То есть Пелевин практически открытым текстом говорит: вся государственная идеология – ложь и бесовщина от лукавого.
Настоящая русская идея рождается вовсе не в телевизоре. И не в «Институте пчеловодства» при Администрации Президента.
Она созидается сейчас – сама по себе. В русской весне Крыма, среди руин Горловки, Бахмута и Авдеевки, в возрождающейся церковной жизни.
Но, боюсь, тогда читатели просто этого не поняли. Не берусь судить обо всех, но я тогда точно ничего не понял.
Надо сказать, что вселенская популярность романа Пелевина сыграла с самим писателем дурную шутку.
Взяв на себя коммерческое обязательство выдавать «на-гора» каждый год по одному роману, Виктор Олегович изобрёл универсальную формулу написания романа для новых поколений россиян. Завязка и сюжет практически не важны. Это по сути антураж – как карта для настольной ролевой игры, суть которой всегда одна и та же: неопытный в дзен-буддистском деле персонаж встречает сенсея-коуча, который за бесконечными разговорами открывает неофиту тайны бытия и секреты успешной карьеры.
За этот коучинг Пелевина и полюбили. Всем же хочется быть успешными и входить в узкий круг посвящённых.
Но, увы, двадцать пять лет спустя мистический образ сенсея Пелевина превратился в пародию на самого себя. Его ежегодный осенний роман, неизбежный, как листопад, становится новостью лишь для самых преданных его поклонников.
Наверное, быть мужем Иштар непросто.
