Зима. Вечер. Деревня. Мне девять лет. Это значит, что мои варежки уже не соединены резинкой – человек я взрослый, ответственный. Но как же много времени я трачу, чтоб одеться и выбраться на улицу! Какие-то колготки, рейтузы. Шерстяные, связанные мамой носочки, а сверху – носки обычные, потому что шерстяные «сотрутся в момент». Байковое платьице. Свитер. Синее клетчатое пальто, тяжёлое, кусачее. Платок, шапка, шарф. Уродливые коричневые сапоги на вырост. Вот я. Хмурая стеснительная девочка. Собралась в библиотеку. Библиотекаршу на работе не застанешь. Иногда она кнопками пришпиливает к двери записки вроде «Уехала на базу», но чаще обходится без этих церемоний. Сидит себе дома и любуется Сулимчиком, своим мужем. А я каждый раз гадаю: придёт? Поэтому, выходя на библиотечную улицу, первым делом смотрю на окна: горит ли в них огонёк. Если горит – бегу, проваливаясь в сугробы, потею в своей тяжёлой амуниции и тяжело дышу в шарф: только бы Сулимчиха не ушла, только бы успеть.
Иллюстрация: rawpixel.comОднажды я так бежала-бежала, а потом поняла, что свет в окне – это просто отблеск заката на стёклах. Всё, конец. Страдаю я в таких случаях ужасно. Ведь это значит, что я не смогу поменять свои книжки на новые. Это значит, что читать сегодня мне будет нечего, мир мой будет пуст и скучен. «Да сколько можно! Глаза испортишь!» – в семье поругивают меня за излишнюю любовь к литературе. Даже посуду я мою, заглядывая в лежащую рядом книгу Приставкина «Ночевала тучка золотая». Но родители мои такие же, и, когда Сулимчиха совсем забивает на работу, я ворую книги из их шкафа, потом переживаю о судьбе Анны Карениной и из-за взаимоотношений Ленина и Мартова. А что ещё остаётся? В этой русской деревне, стоящей на границе Украины и Молдавии, «ловится» только один телеканал – молдавский. Днём там показывают концерты народной музыки, а по вечерам – «Спокойной ночи, малыши». На приветствие диктора «Буна сяра, драч копий!» («Добрый вечер, дорогие дети!») я ору: «Буна сяра! Мулцумеск, спасибо!» – и смотрю мультики на чужом языке. Друзей у меня немного: живу я на околице, да и вообще кажусь сверстникам слегка ку-ку. Ни воровать горох, ни ловить лягушек мне не интересно. Ворую и ловлю, конечно, но без вдохновения. Всюду таскаюсь с книжками своими. Ещё и всем заливаю, что, когда вырасту, буду писать статьи в московские газеты и журналы. «Дать бы тебе по бестолковке твоей! – влюблённый мальчик много раз пытался меня вернуть в реальность. – Лучше на агронома выучись. Где ты и где Москва! Ждут тебя в журналах этих, как же! Скажи ещё – в „Огоньке“ напечатают». В «Огоньке» меня напечатают. Я вырасту, заявлюсь без гражданства и образования в Москву и вскоре получу там из рук Анатолия Приставкина тяжёлую хрустальную штуку с надписью «Журналист года».
Иллюстрация: rawpixel.comТогда родители сообразят: ага, дочка же всё время тренировалась! Правильно Буковски советовал: «Лучший способ научиться писать — читать хороших писателей». Если книги рядом, то совсем неважно, где ты растешь: в деревне Константиново, как Есенин, в селе Сростки, как Шукшин или в городке Стивентон, как Джейн Остин. Максим Горький вон родился в семье столяра («Все мои родственники – народ полуграмотный»), однако же стал одним из самых значительных и известных в мире русских писателей и мыслителей. Почему? Он сам и объясняет: «Всем хорошим во мне я обязан книгам». Мальчиком он поступил на пароход в ученики к повару: «Это был гвардии отставной унтер-офицер, Михаил Антонов Смурый, человек сказочной физической силы, грубый, очень начитанный; он возбудил во мне интерес к чтению книг... У Смурого был целый сундук, наполненный преимущественно маленькими томиками в кожаных переплётах, и это была самая странная библиотека в мире. Эккартгаузен лежал рядом с Некрасовым, Анна Радклиф – с томом „Современника“, тут же была „Искра“ за 1864 год, „Камень веры“ и книжки на малорусском языке. С этого момента моей жизни я начал читать всё, что попадало под руку; десяти лет начал вести дневник, куда заносил впечатления, выносимые из жизни и книг».
Иллюстрация: rawpixel.comА Пушкин, которому отец ещё в девять лет подсовывал сочинения Плутарха и Гомера, а ему всё было мало и он по ночам тайком пробирался в кабинет с книжными шкафами! Пушкин, который потом тратил на книги значительную часть бюджета и просил выслать ему в деревню «книг, ради Бога, книг!»! А юный Чехов, чуть ли не поселившийся в библиотеке таганрогской гимназии, умолявший младшего брата: «Привыкай читать. Со временем ты эту привычку оценишь», – и признающий: «Всё бледнеет перед книгами». А Вольтер с этим своим: «Читая авторов, которые хорошо пишут, привыкаешь хорошо говорить». А – прости, Господи – Стивен Кинг, который рекомендует: «Если во всем облом, сдавайся и иди в библиотеку!». Так как же убедить детей, что это дело стоящее? Учёные как бы намекают: достаточно расти в окружении книг, и интерес к ним появится. Но всё же нужен и значимый для ребёнка человек, подающий пример: отец, бабушка, гвардии отставной унтер-офицер Смурый. Можно, конечно, рискнуть и сослать наследника в деревню, где нет интернета, а есть лишь молдавские мультики по десять минут в день: там он быстро найдёт дорогу в библиотеку. Но не факт, может предпочесть командную охоту на лягушек. Всё-таки огромная любовь к литературе предполагает и некую любовь к одиночеству, уединению. «Я слышал, что жизнь – неплохая штука, но я предпочитаю чтение», – совсем не шутил американский писатель Логан Пирсолл Смит.
Иллюстрация: rawpixel.comПоэтому писательству, филологии, журналистике или литературному блогерству по-настоящему посвятят себя лишь очень увлечённые книгами дети. Таких немного, и уж точно никто не угрожает им: «Пока не прочтёшь десять страниц – никаких игр». Скорее наоборот, этих от книг отгоняют: «Иди лучше погуляй!», «Эй, Достоевский, обедать будешь?», «Что фонарик у тебя под подушкой делает?». А остальных приучать к чтению стоит так же, как приучают чистить зубы, заниматься физкультурой и вовремя ложиться спать. Как-то же родителям это удаётся в большинстве случаев. Эксперты советуют ходить с малышом в книжные магазины и библиотеки, выбирать красивые книжки и потом читать их вместе, чтоб весь этот процесс был как праздник. В общем, есть методы. Вот и протоиерей Игорь Рябко, который по совместительству ещё и три педагогических диплома имеет, даёт рекомендации: «Учите детей читать. Мозг, как и мышцы, нужно тренировать. Он должен делать тяжёлую для него работу. Хорошая художественная книга развивает язык, фантазию. Философское чтение – мышление». Так что – хочешь, не хочешь, а читать надо. И детям, и взрослым. Чтоб лучше говорить, грамотнее писать, иметь широкий кругозор, быть умнее, успешнее. Чтоб выбиться в люди.
Иллюстрация: rawpixel.comНо я всё это узнаю позже. А пока – моя девятая зима, вечер, я иду к библиотеке, в окнах которой не горит свет. Я вздыхаю, но всё равно иду, дёргаю дверь, топчусь на пороге. Иногда стою там долго-долго. Я не люблю Сулимчиху, а она не любит меня из-за моей неразговорчивости, но никогда и никого я так не ждала, как её. И как я счастлива, если она вдруг приходит. Я стараюсь спрятать восторг. Стою, насупившись, пересчитываю свои давно посчитанные книжки, деловито сбиваю веником с сапожек снег. Здравствуйте.
