Ингмар Бергман так выразил величие японского режиссёра Акиры Куросавы: «Я люблю Тарковского и восхищаюсь им, считаю его одним из самых великих. Мое преклонение перед Феллини безгранично. Но мне кажется, что Тарковский начал делать фильмы под Тарковского, и Феллини в последнее время создал один-два феллиниевских фильма. А вот Куросава не создал ни одной картины под Куросаву».
За свою 57-летнюю жизнь в кино японский режиссёр Акира Куросава снял 30 фильмов. Наверняка сегодня есть люди, которые не видели ни одной его картины: своей чёрно-белой модернистской эстетикой в соединении с японской неспешностью и церемониальностью они скорее попадают в категорию «для синефилов», хотя в своё время собирали полные залы. Но точно нет ни одного кинозрителя, который не видел бы фильмов, «выросших» из творчества Куросавы: начиная от «Великолепной семёрки», «Звёздных войн» и даже мультфильма «Приключение Флика» и вплоть до «Андрея Рублёва».
Кадр из фильма «Красная борода» Акиры Куросавы, 1965 год«Его влияние на режиссёров со всего мира глубоко и почти несравнимо, – говорил о великом японце Мартин Скорсезе. – Слово „гигант“ используется слишком часто по отношению к художникам. Но случай Куросавы редок – это слово действительно ему подходит. Проще говоря, Куросава – мой учитель и... учитель многих других режиссёров на протяжении стольких лет».
Бернардо Бертолуччи признавал, что фильмы Куросавы подтолкнули его стать режиссёром, Стивен Спилберг говорил, что он научил его гораздо большему, чем кто-либо другой, Федерико Феллини называл «примером того, каким должен быть автор в кино».
Снимая «Андрея Рублёва», Тарковский опирался на опыт Куросавы в переосмыслении средневековой истории: «Главное – его современные герои, современные проблемы, способ изучения жизни. Он никогда не ставил себе цель скопировать биографию самурая в определённый исторический период. Он воспринимает Средние века без всякой экзотики. Очень глубокий художник, который так показывает нам психологические связи, развитие персонажей и сюжетных линий, видение мира, что его рассказ о Средневековье заставляет думать о современном мире».
Акира Куросава открыл миру Японию: в 1950 году вышел на экран фильм «Расёмон», и это был первый японский фильм, с триумфом встреченный на главных европейских фестивалях. Он получил специальный приз «Оскара» за лучший иностранный фильм. И на десятилетия открыл моду на «японское» – самураи начали завоёвывать мир.
Но этого мало – он открыл Японии весь мир: так же, как Куросаве удалось сделать историю остро-современной, так и западную культуру он совершенно органично сплёл с японской. Это проявляется даже в таких ярко-национальных историях, как «Расёмон» и «Семь самураев», сделанных в популярном японском жанре дзидайгэки – костюмированных историй про самураев. Это и модернистская эстетика, и живопись, и музыка, и, конечно, литература.
Кадр из фильма «Семь самураев» Акиры Куросавы, 1954 годВ основе многих фильмов Акиры Куросавы лежит мировая классика: «Макбет» – в «Трон в крови», «Гамлет» – в «Плохие спят спокойно», «Король Лир» – в «Ране», «Смерть Ивана Ильича» – в «Жить», он снимает «Идиот» и «На дне».
Но это не экранизация Горького, Шекспира или Достоевского – это рассказ о японском человеке, об истории Японии, о современности.
Фильм по произведениям русского исследователя Востока Владимира Арсеньева Куросава приехал снимать в Советский Союз в самый мрачный свой период. Его голливудский проект потерпел фиаско, денег на новые картины не давали: режиссёр был в такой глубокой депрессии, что даже пытался вскрыть вены. Можно сказать, что приглашение «Мосфильма» снимать «Дерсу Узала» стало для Куросавы спасением. И это получился совершенно японский фильм с совершенно русской историей, который покорил зрителей всего мира. И «Оскар» за лучший иностранный фильм получили две страны: СССР и Япония.
Кадр из фильма «Дерсу Узала» Акиры Куросавы, 1975 годВ один из приездов в Москву Акира Куросава попал на показ «Соляриса». Позже он описал это событие так: «В зале тогда присутствовал и Тарковский. Он сидел в углу. Когда фильм закончился, режиссёр поднялся, не спуская с меня испуганных глаз. Я сказал ему: „Очень хорошо. Я испытал настоящий страх”. Тарковский улыбнулся стеснительно, но счастливо. Потом мы пили водку в ресторане института кинематографии. Тарковский, малопьющий человек, выпил тогда довольно много, даже выключил ресторанный магнитофон и начал громко петь тему из „Семи самураев”. Присоединился к нему и я.
В те минуты я почувствовал, что это счастье – жить на Земле».
