Он умер! О ком речь? Об экфрасисе. Но большинство из нас могло и не заметить этой утраты – без него было никак во времена античности или в Средние века, но сейчас он мало кому нужен. Экфрасис – это описание живописного произведения словами. И сегодня эта риторическая фигура больше не нужна. Если мы хотим описать увиденную нами картину, нам не нужно говорить, что она была глубокого зелёного цвета, на ней были изображены кувшинки – розовые, но ближе к центру их цвет становится всё белее, словно изнутри их льётся свет. Сегодня мы можем показать эту картину на экране своего гаджета, и нам не нужно никому ничего пересказывать. И это будет передача информации с минимальными потерями! Если бы мы могли это делать и раньше, то никакой экфрасис не понадобился бы вообще.
От Готем-сити до Персеполиса
Разница между вербальными родителями и визуальными детьми не отменима, и взрослым нужно с этим что-то делать. Например, стоит посмотреть на то, что есть визуального в литературе. Речь идёт прежде всего о графических романах и комиксах – жанрах, долгое время воспринимавшихся как нечто вторичное и не очень почтенное.
Комикс Маржан Сатрапи «Персеполис». Фото: издательство «Бумкнига»Но давайте посмотрим на него повнимательнее. Сейчас комиксы и графические романы обращаются не только к супергеройским проблемам. И если мы считаем, что моральные проблемы и то, как они решаются в комиксах Marvel и DC, примитивны, то можно обратиться к другим произведениям. Например, графический роман Ольги Лаврентьевой «Сурвило» – личная история о блокадном Ленинграде. Бабушка рассказывает своим внучкам о своём детстве, а на самом деле – об истории страны в трудной её период. В этом графическом романе затронуты многие проблемы, о которых мы хотели бы разговаривать с нашими детьми. Про комикс о холокосте – «Маус» – и говорить не стоит, о нём слышали примерно все. Комикс, холокост и вместо людей животные – это очень сильное высказывание. Очень сильный текст, если мы текст понимаем расширительно. Или иранский комикс «Персеполис». Иранская девушка-художник Маржан Сатрапи рассказывает сильную историю про взросление в Иране: на глазах героини в стране происходит исламская революция, и жизнь героини меняется.
Итак, это первый совет – искать понятные для детей формы. Что ещё?
Метод Пригова
Ещё можно взять на вооружение метод писателя Дмитрия Пригова, у которого внук оказался американским мальчиком, поскольку сын Пригова уехал в США. По-русски внука звали Георгий, но поскольку это был американский внук, он был Джордж.
Пригов вспоминал, что, когда он приехал в Америку, Джорджи (или Джорджику) было лет пять. Он был в том периоде жизни, когда детей интересует только динозавр. Но Дмитрия Александровича динозавры не очень интересовали. Его интересовала русская литература. И он точно так же, как и Цветаева, хотел внести её в своего американское внука Джорджика. В отличие от Цветаевой Пригов нашёл выход из ситуации – он начал рассказывать внуку стихи про динозавров. Оказалось, что стихов про динозавров очень много. Например, такие стихи:
Дмитрий Пригов. Фото: Алексей Балакин / Wikipedia
Гул затих, Динозавр вышел на подмостки,
Прислонясь к дверному косяку.
Динозавр ловит в далёких отголосках,
Что случится на его веку.
Он слушает тоже про динозавров. И представляет себе всё, что происходит, и чувствует действительно, как он стоит.
Или такие:
По небу полуночи Динозавр летел
И тихую песню он пел
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой
Надо ли говорить, что межпоколенческий диалог у них состоялся. Только он состоялся не на поле Пригова, а на поле мальчика. А Дмитрий Александрович протащил туда контрабандой свою русскую литературу.
Книга Маргагерт Мид «Взросление на Самоа». Фото: Psychology Today