– Я это категорически приветствую, потому что традиция – это не то, что было в прошлом, а то, что развивается в настоящем для будущего. Вы профессионалы, это можно сказать без преувеличения и без преуменьшения. Вы в индустрии, в материале, в музыке. На какую музыку сейчас есть запрос?
А.В.: Сложный вопрос. При выборе материала мы не ориентируемся на то, какая музыка сейчас популярна. Не прогнозируем, какая музыка будет популярной. Даже мысли такой в голове не возникает. В творческом объединении – творческая свобода. Тому, кто приносит материал, интересно, потому что эта музыка ему нравится, а не где-то там популярна. Мы не знаем, какая музыка сейчас популярна. Мы догадываемся, но это не стоит каким-то краеугольным камнем.
Фото: vk.com/peter.valentinovich
– Вы творческие продолжатели традиции, которые её переосмысляют. А ещё вы все так или иначе занимались фольклором. Значит, вам знакома проблема, что нужно уметь различать подлинное и неподлинное. Потому что за русскую народную культуру сейчас много всякого выдают. Можете дать какие-то рекомендации, как понять, слушаете вы сейчас что-то настоящее или то, что завтра уже не будет иметь никакого значения?
М.Х.: Мне кажется, это личностный пункт наслушанности, вкуса, какого-то постоянно живущего интереса. Человек, который любит музыку, когда что-то начинает слушать и ему это откликается, хочет больше узнать про этого артиста, про смежных артистов, про смежные жанры. Нельзя исключать этот момент. Классно слушать много разной музыки, но в какой-то момент зёрна сами начнут отделяться.
А.В.: Ещё надо сказать, что у нас у всех есть образование, и этот фильтр настоящего в большей степени привили нам педагоги, которые могли чуть-чуть направить и научить любви к музыке, желанию в ней разбираться и докапываться до той самой истины.
– Один близкий мне человек, искусствовед, как-то дал очень простой совет, похожий на ваши слова: «Чтобы научиться видеть живопись, нужно смотреть». Но он же сказал, что нужно уметь аскетически прикасаться к искусству. Например, когда приходишь в Третьяковскую галерею, можно идти не по всем залам, а три часа смотреть только на Врубеля. Это совершенно другой эффект. Я считаю, что «Пётр Валентинович» прививает вкус. Ребята много выступают живьём и на камерных площадках, и на больших. И это непередаваемое ощущение. Извините за такой маркетинговый вопрос, но кто те люди, которые приходят вас слушать?
М.Х.: Это на самом деле очень разная публика. И в плане возраста, и в плане пола. Это и студенты, причём не обязательно народных направлений. Могут быть студенты-певцы, студенты театральных вузов. Сейчас появилась отдельная часть слушателей – рестораторы, предприниматели. В общем, люди, которые любят разное искусство и в Третьяковку ходят за разным опытом: и просто наполниться, пройдя все залы, и прийти конкретно на Врубеля и стоять перед «Демоном» три часа. Мы ведём разные социальные сети, и не секрет, что разные социальные сети – это разные пласты слушателей. Очень здорово, что везде мы находим отклик, что у каждого что-то своё в сердце откликается. Главный секрет в том, что мы делаем то, что мы любим. И это притягивает слушателя.
Фото: vk.com/peter.valentinovich
– Есть такой феномен, как продюсерское искусство. Продюсерское кино, продюсерский театр, продюсерская музыка. Мне кажется, что некоторые новомодные певцы пишут целые альбомы, ориентируясь исключительно на «SEOшность». Название каждой их песни – это поисковый запрос. А вы сталкивались с тем, чтобы вам диктовали, что в программу нужно добавить, а что убрать? Или у вас получается это обходить?
А.В.: Конечно, бывают ситуации, когда есть какой-то заказчик, он платит деньги и может диктовать какие-то условия, но нам это не особо нравится. Мы стараемся организовывать собственные мероприятия. У нас есть застольные песни, где нам никто не приказывает. Есть форматы квартирников, есть большие концерты, где мы сами себя продюсируем и сами себе являемся цензорами.
М.Х.: Бывают мероприятия, на которые нас зовут. У нас есть своё видение и лицо, поэтому нас зовут уже не как каких-то артистов, которые играют на балалайке и на баяне, а как людей, которые могут сделать что-то конкретное. Например, недавно был музыкальный спектакль, где была готовая партитура, но нам это было близко. Так что я не могу сказать, что нам кто-то что-то диктует. Если даже диктуют, это всегда очень наше.