Социолог, ведущий научный сотрудник лаборатории социокультурных образовательных практик МГПУ и приглашённый преподаватель НИУ ВШЭ Любовь Борусяк, которая вот уже десять лет изучает чтение в молодёжной среде, уверена, что сегодня в среде молодых российских интеллектуалов наметился возврат к ценности чтения и к классической литературе.
Чтобы выяснить, что читает современная российская молодёжь, Борусяк провела анализ десятков тысяч страниц в социальной сети ВКонтакте, посвящённых литературе и чтению.
– Любовь Фридриховна, что же читает современная молодёжь?
– Понятие чтения существенно расширилось в последние десятилетия. Современные люди вообще намного больше пишут и читают, чем раньше. Кроме художественной или научно-популярной литературы они читают соцсети, блоги, СМИ на бумажных и электронных носителях. Молодые люди читают и художественную литературу, но не все. И ждать этого от массовой аудитории невозможно, потому что очень сильно расширилась конкуренция за свободное время у людей. Чтение, наверное, заняло нормальную нишу как одна из форм досугового поведения. Понятие чтения ещё усложнилось и тем, что люди активно слушают книги на аудионосителях. Это уже одна из норм чтения. Считать ли это чтением в классическом варианте – вопрос договорённости.
– Вероятно, многие школьники ограничиваются чтением художественной литературы по школьной программе.
– Да, давайте начнём с программы. С ней большие проблемы! Дело в том, что в начальном и среднем звене, где проходят небольшие по объёму произведения, большинство детей читают. А вот в старших классах школьную программу по литературе, по моим опросам, в полном объёме читает менее 10 % учеников, а больше половины осиливает только отдельные произведения.
– Почему, как вы думаете?
– Как мы знаем, школьная программа была сформирована ещё в 30-е годы. Сегодня в школе очень многое изменилось, а программа трансформировалась слабо. К тому же в старших классах произведения огромны по объёму, и, наверное, не всем старшеклассникам они были доступны и раньше. Это литература сугубо взрослая, написанная взрослыми людьми для взрослых людей, что является одной из причин того, что она современным подросткам сложна, тяжела и скучна. Кроме того, в советское время в старшие классы шёл отбор, туда брали не всех, а сейчас доля поступающих в старшие классы выше.
И выходит, что программа не соответствует запросам и даже возможностям многих учеников. С программными произведениями знакомятся по короткому содержанию, фильмам и – реже – сериалам. Мы оказались в ситуации некоторой договоренности о том, что учителя делают вид, что программа пройдена, а школьники – что читают. Надо решать проблему этого всеобщего лукавства. Я уже не говорю, что за последние 150–200 лет язык изменился и классическая литература стала ещё более непонятна. Учителя-филологи добились того, чтобы была возможность вариативности программ, но она реализуется очень слабо. И дело не только в учителях и программе. Общество очень болезненно реагирует на ситуацию: когда что-то предлагается исключить из программы, чем-то заменить, это кажется разрушением культуры.
Фото: cottonbro / Pexels– В итоге дети совсем перестают читать или читают что-то своё?
– Школе всё-таки удаётся формировать ценность чтения и ценность русской классической литературы, великой русской классики. Во время всех исследований все дети говорят, что литература – да, великая, но практика все больше расходится с ценностями, особенно у мальчиков. Нужно сказать, что в разных регионах структура чтения отличается, и особенно отличается в этом смысле Москва, где больше студенческой молодёжи, сильных вузов, поэтому набор любимых произведений более серьёзный, что ли, чем во многих других местах.
Тем не менее лидеров чтения назвать можно. Если говорить о детях, то это, конечно, «Гарри Поттер». Малышам в основном читают стандартный набор из советского детства родителей, но более образованная часть следит за новинками современной литературы. Осенью я была на книжной ярмарке и там видела невообразимую очередь за автографами к писательнице Марии Парр, автора бестселлера «Вафельное сердце». Есть книжки, которые живут многие десятилетия и продолжают оставаться актуальными (например, «Денискины рассказы» или «Винни-Пух и все-все-все»). Но, верно, то, что нравилось детям 30 лет назад, сейчас принимается гораздо хуже. А родители всё равно пытаются добиться, чтобы дети именно это читали, и в результате препятствуют интересу к чтению.
– Насколько можно позволить ребёнку самому выбирать, что читать, где та грань?
– Это очень серьёзная и болезненная тема, которую лучше обсуждать отдельно. Детям часто не доверяют и считают, что родители должны решать всё. Мои исследования говорят о том, что чем больше возможностей самостоятельного выбора у детей, тем чаще формируется интерес к чтению. Родителям бывает трудно смириться с тем, что их детям романы Жюля Верна уже не кажутся увлекательными, даже «Приключения Тома Сойера» нравится далеко не всем.
Вообще представление о том, что есть канонический обязательный набор того, что должны прочесть и должно всем нравиться, расходится с практикой. И чем дальше, тем сильнее. Плюс у многих родителей есть страхи, что какие-то произведения могут детям навредить. Я неоднократно сталкивалась с тем, что многие не хотят, чтобы дети читали про Карлсона, потому что он хулиган и научит плохому. Или «Вредные советы», или Олег Григорьев со своими «сомнительными» шутками. И это я ещё не говорю про темы, которые раньше в обществе считались отнюдь не детскими, а теперь вызывают много страхов у родителей. Например, смерть. Такие книги не страшны ли? Не опасны ли? Не лучше ли уберечь детей от неприятного? Тема про детей с инвалидностью: нужно ли о ней читать или пусть у детей лучше формируется светлый образ жизни? Это проблемы, которые требуют глубокого осмысления.
– Как много родителей уделяют время детскому чтению?
– Таких исследований не проводилось. Но здесь я бы хотела обратить внимание вот на какой факт. За последнее время увеличилось число отцов, заинтересованных в своих детях, их развитии и общении с ними. Во время исследований и фокус-групп они говорят: «Я целый день на работе, мало времени провожу с ребенком, и возможность читать ему на ночь – для меня возможность тёплого, дружеского, нежного общения, которое я очень ценю». Мне кажется, это тренд очень позитивный и важный. Мы наблюдаем усиление роли отца в воспитании детей, которая раньше была не очень большой. И именно чтение ребёнку вслух стало формой коммуникации, которая объединяет отцов и детей. Мне кажется, что традиционно у нас в воспитании детей, особенно маленьких, всегда не хватало мужчин. И то, что они появились, их становится больше, – это прекрасно.
Фото: Ксения Чёрная / Pexels– Что читают подростки?
– С подростками сложнее. Дело в том, что литературы для подростков как таковой было не очень много. Недавно умерший, к сожалению, Владислав Крапивин был одним из немногих авторов, который писал для младших подростков. А после детской у нас сразу шла взрослая литература. Сейчас появилось много литературы для молодых взрослых, ориентированной прежде всего на подростков, – янг эдалт. Янг-эдалт в значительной степени переводная, но есть и отечественная. Мне кажется очень важным этот новый тренд.
Если говорить о школьной программе, то в ней есть одно произведение, которое лидирует по любви со стороны подростков и ребят постарше, – это «Мастер и Маргарита». Произведение чрезвычайно любимое, популярное, престижное среди молодёжи. Я специально изучала, за что эту книгу так сильно подростки любят, и выяснилась очень интересная вещь. Вообще все смыслы литературного произведения возникают в процессе коммуникации, то есть в тот момент, когда человек эту книгу читает и как-то её воспринимает, что-то в ней видит, вычитывает, начинает понимать. Один и тот же текст для разных людей становится разным. В «Мастере и Маргарите» несколько сюжетных линий, и выяснилось, что большинство страстных любителей и читателей две линии видят, а третью – почти нет. Больше девочки, конечно, читают, им прежде всего кажется увлекательной линия любви и сатирическая, связанная с Воландом в Москве. А вот что касается истории про Иешуа, её почти не замечают, она непонятна, видимо, и в этом произведении почти не видна, что интересно как феномен. Ещё среди читающей молодёжи (я делаю акцент на слове «читающей») популярна зарубежная литература XX века, особенно «Мартин Иден» Джека Лондона, «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи, Антуан де Сент-Экзюпери и прежде всего Эрих Мария Ремарк, один из любимых авторов современной молодёжи, девушек прежде всего.
Женщины, кстати, во всём мире читают больше, чем мужчины. С Ремарком интересная история. Он был переведён в конце 50–60-х, сразу стал чрезвычайно любим в Советском Союзе, потом интерес к нему упал, и вдруг мы наблюдаем всплеск интереса среди городской особенно молодёжи к нему сейчас, и он продолжает держаться на очень высоком уровне. Я проводила специальное исследование, чтобы понять, почему, и выяснила, что в Ремарке подростки находят глубокое ценностное обоснование, которого не находят в реальном мире, где очень многие ценности утратили свою определённость. У Ремарка если дружба – то крепкая, настоящая; если любовь – то глубокое чувство в чистом, дистиллированном виде. Среди лидеров произведений – «Три товарища», «Триумфальная арка», «Жизнь взаймы» и такая серьёзная книга, как «На западном фронте без перемен».
Литература советского периода у современной молодёжи актуальна только как интеллектуальное чтение. Это единицы книг, в первую очередь «Два капитана» Вениамина Каверина. Ушли городская и деревенская советские литературы: бытовые реалии советской жизни современным подросткам малопонятны, в отличие от быта переводной.
– Я бы ещё отметила, что недетский жанр антиутопии стал интересен подросткам. Что вы думаете о популярности Оруэлла?
– С антиутопиями не так просто. Оруэлла читает молодёжь высокообразованная, в основном или старшеклассники-гуманитарии, или студенты. Но есть и антиутопии для массового читателя в янг-эдалте: это Джон Мартин и другие. Такая литература чрезвычайно популярна, но и более доступна современному молодому читателю, чем классические антиутопии. Дело в том, что многие молодёжные современные антиутопии экранизированы, есть сериалы, кино. Интеграция разных жанров чрезвычайно развита. Сейчас ни одна современная популярная книга без фильма или сериала не существует. Когда становится ясно, что книжка пошла, она обязательно экранизируется, и наоборот, если появляется фильм, на его основе появляются книга.
– Интерес к антиутопии с чем связан? С интересом молодёжи к политике? Давлением государства над личностью?
– Вряд ли. Оруэлл – да. Но в массовом чтении антиутопии воспринимаются как фэнтези. Я этой темой не очень занимаюсь, но думаю, что здесь есть некоторый страх перед жизнью, ситуацией и попытка прожить какие-то другие жизни. Фэнтези сейчас очень популярный жанр, особенно у мальчиков.
Компьютерная игра «Метро 2033» по мотивам книги Д. Глуховского. Фото: THQInsider / FlickrЕсли говорить об отечественных авторах, назову прежде всего Дмитрия Глуховского со своим «Метро» многочисленным. Фэнтези –традиционно мужской жанр, хотя сейчас, как только становится ясно в коммерческой литературе, что какой-то жанр популярен для какой-то целевой аудитории, тут же появляются смешанные жанры: любовный роман-детектив, например. Их много. Уже появились фэнтези для девочек с обилием любовных линий. Я бы сказала, что современная молодёжная жанровая литература очень часто соединяет в себе несколько жанров, чтобы расширять свою аудиторию. А вот современную нежанровую серьёзную отечественную литературу знают очень плохо, и её имидж у молодёжи не очень хороший.
– Почему?
– Отчасти в этом виновата школа, которая внушает, что всё хорошее было написано в XIX веке и с тех пор писать стали хуже. Зарубежной современной литературе проще найти читателя, потому что её не сравнивают с великой русской классикой. Довольно долго среди самых популярных держались Виктор Пелевин и Борис Акунин, но появляются и другие: «Дом, в котором» Мариам Петросян, «Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева. Оказалось, не только лёгкие весёлые книги нравятся подросткам.
Если оговорить о зарубежной современной литературе, многие читают и любят «Мальчика в полосатой пижаме» Джона Бойна и продолжение. Но когда я просила подростков описать серьёзную современную литературу несколькими прилагательными, выяснилось, что её считают чем-то скучным, тяжёлым, заумным. Вывод: никто в России не занимается продвижением серьёзной современной литературы. В зарубежной больше имён входит в моду: Паоло Коэльо, Харуки Мураками. Эта наша ориентация на традицию, которую так формирует школа, приводит к отсутствию интереса к современной русской литературе.
– К чему может привести отсутствие такого интереса?
– Формируется искажённое представление об историческом процессе вообще, будто общество развивается по кругу и ничего нового уже сказать современные писатели не могут. Диктат классики как главной нашей ценности приводит к непониманию того, что такое современность. Это мне кажется очень страшным.
– Можно ли говорить о потере интереса к поэзии?
– Вы знаете, нет. Если посмотреть на литературные сообщества ВКонтакте, а их там десятки тысяч, то самые крупные как раз посвящены поэзии. Но грустно то, что серьёзная современная отечественная поэзия практически не известна. Когда говорят о любимых поэтах, называют имена Серебряного века: Есенина, Маяковского, Ахматову, Цветаеву. И Бродского как символ принадлежности к интеллектуальной элите. А всё-таки с тех пор прошло очень много времени. Есть ещё сетевая поэзия – вот там сотни тысяч молодых людей.
– Можно ли говорить о том, что набирают популярность клубы читателей?
– Да. Вообще разные формы коммуникации по поводу разных форм литературы и вообще культуры в более широком смысле: лекции, обсуждения онлайн и оффлайн – там высокообразованная в основном молодёжь.
– Какую научно-популярную литературу чаще выбирает молодёжь?
– Начиная с 15–17 лет у подростков научно-популярная литература вытесняет художественную. Они очень любят читать книги по психологии, которые помогают им понять себя, по истории и экономике.
– Неужели гуманитарные научно-популярные книги востребованнее технических?
– Я не знаю, больше или нет. Сейчас действительно профессия программиста – самая востребованная, если судить по конкурсам в вузах на это направление. Традиционно считалось, что мальчик, который хочет в будущем обеспечивать семью, должен идти не в гуманитарное направление. О престиже я вот по чему сужу. Когда родители на форумах обсуждают проблемы своих детей, то часто читаем: «Он не понимает математику, поэтому он гуманитарий». Наоборот я ни разу не видела. И это отношение к гуманитарию как к человеку, который не может освоить что-то серьёзное.
– Как меняются молодые поколения, если судить о них по той литературе, которую они читают?
– Если говорить про два последних десятилетия, то большинство произведений, которые относятся к числу наиболее популярных, – не совсем новые. Я бы среди нового отметила рост интереса к янг-эдалт-литературе и нетрадиционным литературным формам: комиксам, манге, фанфикшн и литературе, основанной на компьютерных играх.
Главное изменение, наверное, связано с ростом интернет-активности: всё больше молодых читателей хотят вступать в другой тип коммуникации с автором, чем это было раньше. То есть раньше устойчивой была субъектно-объектная коммуникация. Великий человек-писатель наставлял на путь истинный молодого читателя, объект. Теперь они стремятся вступать в равные отношения с литературным произведением. Многие авторы это понимают и предлагают выбрать сюжетную линию, обращаясь к читателю как бы за советом, как менять замысел книги, сюжет. Или то, что произведение становится основой фанфика, то есть с ним можно делать всё, что хочешь, ты сам становишься владельцем этого текста, ты можешь его преобразовывать так, как тебе кажется интересным.
Фанфик - любительская версия развития сюжета по мотивам какого-либо произведения. Фото: Wikihow– Как это характеризует современные поколения?
– Это их характеризует как цифровые, которые всё больше привыкают к субъектно-субъектной коммуникации, то есть хотят чувствовать себя не объектами воздействия, а субъектами взаимодействия. Кстати говоря, одна из главных проблем современной школы, что ей не удаётся эту коммуникацию выстраивать, это совершенно другое отношение к тексту.
– Если продолжать эти тенденции, в ближайшие годы чего можно ожидать?
– Первая тенденция – всё больше будет появляться авторов, то есть писать начнут друг для друга. Второе, наверное, что-то изменится со школой, потому что особенно в старших классах преподавание литературы больше напоминает фикцию. Если не будет изменён тип подачи материала и возможность учитывать запросы конкретного класса, конкретных детей, будет работа вхолостую. И третье, будет продолжаться рост литературного потока янг-эдалт. Что бы кто ни говорил – подростки читают. Споры на эту тему часто приводят к выводу, что есть огромная проблема вообще с восприятием текста, литературного языка. Школа этому восприятию не учит, а как раз должна. Нам важно понять, для чего они должны читать, что читать и как. Пока именно этим массовые институты, к сожалению, не озадачены.
– Хороший вопрос. Для чего нужно читать?
– Я регулярно спрашиваю это у старшеклассников и младшекурсников. Как правило, ответы такие: чтобы знать историю. Они почему-то уверены, что в «Войне и мире» война описана ровно такой, какой она и была, что это не художественный образ. Для того чтобы быть грамотными, расширить кругозор, лексикон и т. п. Наш институт уже много лет ежегодно проводит олимпиаду, которая называется «Книжья нора», где любители чтения пишут о своих любимых книгах, анализируют предложенные темы. И в этих эссе читающих подростков я увидела ответы, которые бы дала сама. Читать нужно потому, что это увлекательно, без этого они не могут жить, потому что, читая, они имеют возможность примерить на себя разные роли, проиграть другие жизни. Также уютно и приятно взять книжку, накрыться пледом и уйти в какой-то другой мир, чтобы лучше понять мир окружающий. И самое главное – книга помогает понять самих себя.
