За этими разговорами было выявлено удивительное совпадение: оказывается, стихотворение «Я помню чудное мгновенье…», которое сегодня занимает первое место в сотне самых популярных строчек в России, поэт написал ровно 200 лет назад, в 1825 году, будучи в ссылке в Михайловском.
Но и спустя две сотни лет оно продолжает жить своей жизнью: за него получают двойки на уроках литературы, этими строками признаются в любви; неистово спорят о том, кого же именно назвал Александр Сергеевич «гением чистой красоты» (а если действительно Анну Керн, то зачем он писал на неё обидные эпиграммы?). И даже ловят поэта на плагиате – ведь «гения чистой красоты» он позаимствовал у Василия Жуковского. Ну и вообще нынче где-нибудь в соцсетях обсуждают жизнь и творчество Александра Пушкина, будто он какой-нибудь модный блогер, которого не грех время от времени ставить на место. Чем общественность самозабвенно и занимается.
Алла Митрофанова, преподаватель кафедры мировой литературы и культуры МГИМО, автор циклов лекций по русской литературе в Академии журнала «Фома», заметила, что отношение «толпы» к Пушкину лучше всех выразил бездарный поэт Рюхин из «Мастера и Маргариты»: «Но что он сделал? Я не постигаю… Что-нибудь особенное есть в этих словах: “Буря мглою…”? Не понимаю!.. Повезло, повезло!.. Стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие…».
Фрукт – яблоко, поэт – Пушкин. Буря мглою… Ну конечно же, небо кроет. А как ещё? Действительно, кажется, что эти рифмы взяты прямо у нас из головы, они естественны для каждого носителя русского языка, просты до банальности. Мы так и говорим. Но банальным это кажется именно потому, что гениально, совершенно. Так, как должно быть.
Помните, как в фильме «Амадей» император говорит Моцарту: «Здесь слишком много нот». А музыкант отвечает: «Нот ровно столько, сколько должно быть».
Так и слова у Пушкина – ровно такие, какие должны быть.
Картина Николай Ге «Пушкин в селе Михайловском». Фото: Харьковский художественный музейЧтобы понять его влияние на язык, на котором мы сейчас разговариваем, и вообще на наш культурный код, участники дискуссии попытались представить, что такого поэта Пушкина у нас нет. Что было бы? Модератор дискуссии Ольга Андрейкина вспомнила фантастический рассказ, ходивший в сети. Про то, как машина, определяющая склонности, напророчила, что один новорождённый мальчик станет великим поэтом. И тогда исследователи решили провести бесчеловечный эксперимент и поместили ребенка в стерильный от поэзии мир. Он рос не то чтобы не отличая «ямба от хорея», а вообще не слыша ни одной рифмованной строчки. А когда впервые вышел на волю, дело было осенью, мальчик первым делом произнёс: «Уж небо осенью дышало…».
Егор Зайцев, поэт, драматург, учитель литературы, привёл и другие примеры, когда русские люди волею судеб оказались в «мире без Пушкина». Речь о поэтах-эмигрантах, которые очень по-разному переживали эту вынужденную разлуку.
Так, Владислав Ходасевич в 1921 году написал: «…это мы уславливаемся, каким именем нам аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мраке…». Конечно же, именем Пушкина.
А Георгий Иванов на чужбине продолжал разговаривать с давно погибшим поэтом, как с лучшим другом: «Александр Сергеевич, я о вас скучаю. С вами посидеть бы, с вами б выпить чаю. Вы бы говорили, я б, развесив уши, Слушал бы да слушал».
Таким образом, Пушкин у каждого свой, особенный и продолжает меняться вместе с человеком и эпохами. Для кого-то это близкий собеседник, даже друг, с которым, как Булату Окуджаве, хочется отправиться к «Яру». Яркая личность притягивает, и жизнь его – как приключенческий роман. Неудивительно, что рэп-мюзикл «Пророк», больше похожий на биографию рок-звезды, чем поэта-классика, которого изучают в школах, пользуется у публики таким успехом. Ну ведь звезда же – не поспоришь.
А с другой стороны, Пушкин – это давно уже памятник. В конце концов, он сам его себе создал ещё при жизни.
Картина «Прощание Пушкина с морем» (И.Айвазовский – море и И.Е.Репин – Пушкин). Фото: Всероссийский музей А. С. ПушкинаОльга Устинова, методист по научно-просветительской деятельности Государственного музея А.С. Пушкина, считает, что тут нет никакого противоречия. Потому что даже про бронзовый памятник Пушкина никак нельзя сказать, что он «забронзовел». Даже скульптурное изваяние гениального поэта воспринимается как живое: с ним делятся сокровенным, как маленькая Марина Цветаева, которая гуляла вокруг Пушкина и дружила с ним. Или спорят – взять того же Рюхина. Есенин приходит на Тверской бульвар (где тогда стоял Пушкин), чтобы побеседовать с равным: «О Александр! Ты был повеса, Как я сегодня хулиган». А Маяковский, наоборот, радуется, что поэта и гражданина переместили поближе к «Известиям». Он признается памятнику: «Я люблю вас, но живого, а не мумию. Навели хрестоматийный глянец. Вы, по-моему, при жизни – думаю – тоже бушевали. Африканец!».
Поэт Дмитрий Воденников вспоминал времена, когда он работал учителем в школе. «Один мальчик выучил (видимо, с голоса) стихотворение Пушкина “Анчар” так, что был убеждён, что в конце стихотворения умирает не бедный раб у ног непобедимого владыки, а бедный рапунок. Ну был у владыки рапунок, вот он и умер. С кем не бывает». По мнению Воденникова, всем нужен Пушкин, который «растолкует нам нашу жизнь, переведёт на русский, омоет её от всех ошмётков, пыли, неправильных слов, опечаток и искажения смысла и вылечит бедного рапунка, и даже непобедимого владыку тоже вылечит. И мы за это Пушкина тоже омоем».
Режиссер Денис Азаров, методист по научно-просветительской деятельности, исследователь и знаток культуры «Золотого века» и пушкинской эпохи Ольга Устинова, художественный руководитель Театрального салона «Сцена 23» Вероника Вяткина и актер Александр Зарядин. Фото: t.me/tagankatheatre