Бог воскресил меня, чтобы я создал скульптуру. Вадим Сидур
Сначала немного о скульпторе Вадиме Сидуре, работы которого можно увидеть в России, Европе, Америке. В юности я была в его музее и на всю жизнь полюбила многие скульптуры, особенно антивоенные. Они совершенно поразили меня как лаконичная и в то же время пронзительная проповедь милосердия, любви, призыва помнить павших, не дать погибнуть человечеству. Не все мне было близко в его работах, но ведь о художнике судят по лучшим образцам.
Музей был создан после перестройки, уже после смерти Сидура, а до этого многие созданные им образы томились в московском подвале – легендарной мастерской. Здесь в гостях у Сидура бывали писатели и поэты: Юрий Трифонов, Василий Шукшин, Булат Окуджава, Юнна Мориц, Юрий Левитанский, Виктор Некрасов, Евгений Евтушенко, Василий Аксенов, Василий Гроссман, Генрих Белль, режиссеры Юрий Любимов, Элем Климов, Милош Форман, актер Вениамин Смехов, сценарист Тонино Гуэрра, скульптор Эрнст Неизвестный и многие другие. Вадим Сидур иллюстрировал книги Юрия Левитанского, Юнны Мориц, Василия Шукшина.
Но начнем по порядку. Вадим Сидур родился в 1924 году. В детстве он пережил голодомор: «На улицах моего Днепропетровска сотни лошадей: одни лежат на мостовых, другие бродят. Они пришли из сел, где все вымерло...». В 1942 году, после военного училища, будущий скульптор был призван на фронт, в 18 лет командовал пулеметным расчетом. В 1943 году немцы, отступающие из Днепропетровска, расстреляли бабушку и тетю Сидура. Сидур: «Пути войны, как известно, неисповедимы. И когда восемнадцатилетним младшим лейтенантом, командиром пулеметного взвода, я дошел до своего родного города и своей улицы, то уже от угла увидел, что от дома, где я родился и вырос, не осталось ничего. Только печная труба торчала, как новаторский памятник моему детству и юности… Потом я был убит на войне». В 1944 году в селе Латовка, под Кривым Рогом, шли ожесточенные бои. Здесь же был смертельно ранен Вадим Сидур. Ему была дана вторая жизнь.
На бронзовых плитах у основания дюссельдорфской скульптуры отлиты слова: Человек этой Земли, Кто бы ты ни был, Откуда бы ты ни явился, Куда бы ты ни шел, Помни, Бог Всемогущий одолжил тебе эту жизнь, чтобы научить отличать добро от зла. Используй свою жизнь, чтобы творить добро
«Я остался жить, но это произошло не сразу. Довольно долго я раскачивался между жизнью и смертью. Голова моя с момента ранения все еще была постоянно опутана бинтами. Пуля немецкого снайпера попала мне в левую челюсть, чуть ниже глаза и виска, раздробив все, что только было возможно, потом прошла сквозь корень языка, почти отсекла его и разорвалась в углу нижней челюсти справа, образовав огромную дыру. Металлические осколки этой разрывной пули до сих пор сидят во мне…»
В 19 лет Вадим Сидур стал инвалидом II группы, кавалером орденов Отечественной войны 1-й и 2-й степени и нескольких боевых медалей. В 21 год поступил на факультет монументальной скульптуры Строгановского училища. В 1962 год Хрущев устроил разнос современному искусству. После этого Сидура не выставляли, громили за «формализм», не давали заказов. Зарабатывал он иллюстрациями и созданием надгробий. Но у Сидура была подвальная мастерская, выделенная ему МОСХом, где он был свободен. Немец-славист Карл Аймермахер, приехав в СССР, познакомился с Сидуром и был поражен: «То, что я увидел, представляло русское искусство, о существовании которого я даже не подозревал и никак не ожидал увидеть!» Благодаря Аймермахеру 5 скульптур Сидура были установлены в Германии и одна в Чикаго. Деньги на скульптуру в Германии собрали сами немецкие граждане. Бедняк Сидур не взял с немцев ни копейки за свою работу, ему куда важнее было сознавать, что его «Погибшие» живут среди людей, взывают к милосердию и любви. При жизни скульптора в СССР установлены только две абстрактные бетонные композиции. Умер Сидур в 1986 году.
Теперь остановимся на выставке «Скульптуры, которых мы не видим», куда я пошла, потому что мне были интересны представленные там работы Вадима Сидура, Владимира Лемпорта и Николая Силиса. Из самого замечательного на выставке (на мой взгляд) отмечу скульптуры Сидура: «После экспериментов» (то, что останется после экспериментов над человечеством: головы и протянутая рука с растопыренными пальцами), «Бабий Яр» (памятник расстрелянным в Бабьем Яру), «Раненый» («Сидура часто обвиняли в излишнем трагизме, но он пережил это сам. Голова раненого представляет огромный кокон из бинтов с щелью рта. Раненый не может говорить, и его голосом становится сам художник, доносящий до зрителя боль и страдания человека»), дуэт «После войны» (из цикла «Дань времени») – грубый кирзовый сапог и рядом с ним изящная женская туфелька, скульптуры «Кесарево сечение» (родство матери и ребенка), «Драка» (в которой очень хорошо передана вся глупость драки, в которой один лупит другого). Также интересны иллюстрации Сидура к Шукшину. Из работ Сидура на библейскую тему, которые я видела впервые, мне понравилась маленькая скульптура «Святое семейство», неуклюжая и трогательная, картина «Адам и Ева в детстве» (маленькие большеглазые дети среди цветов) и линогравюра «Снятие с креста».
Из скульптур Владимира Лемпорта для меня самыми интересными были барельеф «Суд Пилата» (Пилат в раздумье перед выбором и – как итог его выбора – распятый над его головой Христос) и скульптура «Поцелуй». Из работ Николая Силиса: «Беременные» (спокойные и в то же время полные жизни), изящный и ироничный «Дон Кихот» и –главное – «Реквием». На столбе, рядом со скульптурой «Реквием», ее описание: «К искуплению вины за множество смертей можно прийти только через раскаяние, но прежде необходимо оплакать погибших. Многофигурная композиция «Реквием», выполненная в традиционной для Силиса, легко узнаваемой пластической технике, где форма становится символом, представляет зрителю глубоко эмоциональное оплакивание – настоящую траурную ораторию в скульптуре. Силис очень точно трактует барочную символику реквиема как многочастного хора. Застывшие фигуры заламывают руки, в отчаянии держатся за голову, мы не можем слышать их рыданий, которые как будто сотрясают фигуры изнутри, – так скульптор соединяет традицию католической заупокойной мессы и архаический образ древнегреческого плакальщика. Скорбь необходимо выделить, «выплакать» в форму, даровать умершим вечный покой, навсегда оставив их в памяти живых».
Теперь об изображениях, вызвавших возмущение. Во-первых, композиция, посвященная памяти Иоанна Крестителя (автор – молодая художница MegasomaMars). 12 голов Иоанна Крестителя на блюдах расположены полукругом и производят, на первый взгляд, странное впечатление. Потом начинаешь присматриваться и понимаешь, что, возможно, художница хотела бросить вызов привычному нам церковному искусству, утверждая, что реальные мучения и смерть гораздо страшней и безобразней, чем мы привыкли видеть на иконах, и это ей удалось. Композиция вызывает чувство ужаса и сострадания одновременно. Вот комментарий рядом, на столбе: «Тема мученичества, широко используемая в религиозных практиках, в светских искусствах становится метафорой искупления деяний человека. MegasomaMars в своей работе «Любимые мертвецы и их мученичество» исследует нечто незримое, ускользающее. Образ святого мученика Иоанна Крестителя, а точнее, его отрубленной головы, многократно воссозданной художницей с помощью папье-маше, стеклянных бусин-глаз, ткани и гипсовых слепков, одновременно напоминает и анатомический театр, и мистический ритуал жертвоприношения. Мученичество здесь – попытка проанализировать коллективное чувство вины через осмысление степени индивидуальной ответственности за те или иные действия». Композиция расположена вокруг скульптуры Силиса «Реквием», то есть задумывалась как реквием памяти Иоанна Крестителя. По-моему, здесь можно обсуждать удачность или неудачность художественного решения, но очевидно, что ни у автора композиции, ни у устроителей выставки не было намерения оскорбить святого. Наоборот, они хотели привлечь внимание к теме мученичества.
Среди возмутивших Дмитрия Энтео экспонатов несколько линогравюр Вадима Сидура с изображением Христа. Дмитрий Энтео считает, что Сидур не мог простить Богу того, что с ним произошло на войне. При этом Энтео, очевидно, имеет в виду слова сына скульптора: «Сидур думал, почему его оставил Бог». Но и праведный Иов, и сам Христос обращались к Богу с вопросом: «Для чего Ты меня оставил?», из чего никак не следует, что они не могли простить Бога. Сам Вадим Сидур писал: «Бог воскресил меня, чтобы я создал скульптуру». Когда актер Вениамин Смехов сказал, что не понимает, почему Бог так жесток к Сидуру, скульптор ответил: «Нет, Он не жесток совсем, это люди жестоки. Если бы Он был жесток, я не смог бы работать». Сидур называл себя «коммунистом, верующим в Христа».
Представитель Музея Вадима Сидура Ярослав Алешин говорит: «Интенции Вадима Сидура предельно далеки от того, чтобы оскорбить чувства верующих. Скорее наоборот, это попытка осмыслить мистические ценности, которые содержатся в христианской традиции и чрезвычайно важны для художников».
Одна из таких линогравюр – «Снятие с креста» (Дева Мария обнимает и поддерживает тело Христа). Христос изображен обнаженным. Единственное, о чем думаешь, глядя на это, – о крайней изможденности Христа и предельном сострадании ему Девы Марии. Никакой мысли о «порнографии» не возникает. Вот мнение протоиерея Всеволода Чаплина о вызвавших споры работах Вадима Сидура. Он говорит, что видит в работах Сидура «религиозные поиски, некую религиозную муку, вполне искреннюю», но «в его работах она сильно перемешана с маммально-генитальным изобразительным рядом, и в случае изображения Христа, распятого или снятого с креста, конечно, верующие воспримут это как кощунство».
Если весь вопрос, таким образом, сводится к тому, может ли светский художник, не желая оскорбить Христа, для того, чтобы, например, подчеркнуть Его уязвимость и беззащитность, изобразить Его обнаженным, как на линогравюре Сидура «Снятие с креста», то, на мой взгляд, само по себе это не кощунство. У христианских художников редко, но встречаются изображения обнаженного Христа (скульптура Микеланджело «Воскресший Христос», православная икона «Богоявление» XIX века). Лицо Христа Сидур изображал в свойственной ему манере. Эта манера может не нравится, может кого-то оттолкнуть, но точно в той же манере Сидур изображал инвалидов войны, которым глубоко сострадал, и себя самого. «То, что представлялось многим вольной деформацией лица человеческого, было на самом деле криком, криком боли, скорби, плачем об этих людях…» – так отзывался о творчестве Сидура поэт Юрий Левитанский.
Сложнее с тремя остальными изображениями Христа. В них, действительно, с моей точки зрения, есть какое-то искажение духовной реальности, какой-то элемент бессознательного кощунства. Эти последние работы, на мой взгляд, – безусловная неудача Сидура. Но удачных работ на выставке намного больше. Дмитрий Энтео говорил, что все работы выставки объединила тема богохульства. Я увидела совершенно другое. На выставке есть много замечательных работ (смотри перечисление выше), есть удачные и на христианские темы (например, бесспорный «Суд Пилата» Владимира Лемпорта), но вообще работ на христианские темы меньше половины, так что быть «объединенной темой богохульства» выставка просто не может. Еще в одном интервью Энтео сказал, что «сама выставка никому не интересна, это один из многих криков сатаны, одна из многих провокаций. Люди, сознательно устраивающие такое поругание Иисуса Христа, – экстремисты». И еще: «Часто бездарные художники пытаются привлечь внимание к своим работам провокациями, и мне бы хотелось, чтобы это пресекалось по закону».
Это достаточно странно звучит в отношении умершего Сидура, как будто оскорбляющий скульптора Дмитрий Энтео в этот момент даже не знает, что автор уже давно умер, и пытаться привлечь к себе внимание просто не может. Вообще из записей Энтео можно сделать вывод, что в момент акции он ничего не знал о Сидуре, а просто после звонка знакомых о том, что «творится богохульство», побежал спасать веру и громить. И даже на самой выставке, кроме работ, привлекших его внимание, в тот раз ничего не увидел. Но тогда не стоит судить ни творчество Сидура, ни всю выставку.
Город Пушкин (Царское Село), Ленинградская область. Установлен в 1991 г.
И еще небольшое отступление о таланте и бездарности. Соратница Дмитрия Энтео пишет на его страничке в Интернете о бездарности работ на выставке: «Еще можно все скульптуры побить и подарить им машину песка. Взамен». А вот речь искусствоведа, который даже ввел специальный термин «Дегенеративное искусство»:
«…Я хочу во имя народа запретить то, чтобы вызывающие жалость несчастные, которые страдают острым расстройством зрения, плоды своего болезненного видения пробовали навязать окружающему миру или даже пытались возвести это в ранг «искусства». Нет, у нас имеется лишь две возможности: или так называемые «художники» видят окружающее действительно так странно и верят в то, что они изображают мир правильно – тогда требуется только определить, являются ли их дефекты зрения повреждениями механического характера или они наследственны. В первом случае мы им глубоко сочувствуем, во втором – это важно для Имперского министерства внутренних дел – заняться этим вопросом и избежать по крайней мере дальнейшее наследование таких ужасных дефектов зрения. Однако возможно также, что эти лица сами не верят в действительности в эти свои «чувствования» и «видения», но стараются, исходя из других побуждений, – чтобы оскорбить нашу нацию этим безобразием, насмешкой. Тогда такие поступки относятся к области уголовного наказания… Отныне мы будем вести беспощадную очистительную войну против последних у нас элементов культурного разложения».
Надеюсь, что Дмитрий Энтео с ним не согласен. Потому что этот «искусствовед» – Гитлер. (Тогда в Германии 16 558 работ художников, в том числе работы Анри Матисса, Пабло Пикассо, Винсента ван Гога, Марка Шагала были изъяты из музеев, из них 4 829 сожжены.) Я не хочу сравнивать верующего Дмитрия Энтео с Гитлером, но, наверное, Дмитрию Энтео и его соратникам нужно быть осторожней в оценках искусства, которого они не понимают.
"Треблинка".
(« Отец ваял свою "Треблинку" под впечатлением книги Гроссмана "Треблинский ад". Писатель вошел в этот лагерь вместе с войсками и подробно описал все, что там происходило», - вспоминает Михаил (сын Сидура). – «Здесь люди не работали - только уничтожались. Для этого были разработаны технологичные и экономичные способы быстрого уничтожения большого количества людей: так, например, трупы в печах складывались в штабеля, чтобы тяга лучше была...»)
Теперь о миссионерстве. Пишу об этом, поскольку Дмитрий Энтео был членом миссионерского общества, созданного мученически погибшим священником Даниилом Сысоевым. В Новом Завете есть пример миссионерства апостола Павла. В полных языческих богов Афинах он находит жертвенник неведомому Богу и начинает свою проповедь с того, что афиняне уже имеют долю какого-то истинного знания о Боге. Дальше добавляет к этому то, что ему открыто о Боге и Христе. В духовной литературе я встречала и такой пример. Новоначальный миссионер жалуется старцу, что у него совершенно не получается проповедовать язычникам. Старец спрашивает: «А как ты это делаешь?» Миссионер отвечает: «Я прихожу к ним в храм и говорю: «Все ваши боги – идолы, вы творите зло, покайтесь». Они меня бьют и выкидывают из храма». Старец сказал: «А ты попробуй иначе. Узнай, как они верят, узнай, что есть доброго в их вере, потом сядь на ступеньку храма и поговори с ними. Скажи им: «Вот, у вас в вере есть то-то и то-то хорошее, а я еще хочу добавить, рассказать вам то, что я знаю о Христе».
Среди поклонников Сидура есть и христиане, и атеисты. Можно было бы так с этими атеистами поговорить? Именно потому, что они любят Сидура, в творчестве которого столько угодных Богу черт – милосердие, сострадание, призыв помнить о жертвах войн? Но, насколько я поняла, мирным миссионерством в данный момент Дмитрий Энтео не занимается. Его главная цель – борьба с богохульством.
Можно ли обличать богохульство? Да, можно, но тогда нужно для начала хорошо разобраться в вопросе и быть честным, а не стремиться ради красного словца все оплевать. Я думаю (надеюсь), что сейчас (к сожалению, уже после акции) Дмитрий Энтео лучше сориентировался в творчестве Сидура и всей экспозиции выставки и, если хочет быть честным (а не сторонником взглядов Гитлера на искусство), должен попросить прощения у устроителей выставки за свои высказывания («сама выставка никому не интересна, это один из криков сатаны», «бездарные художники, которые пытаются привлечь внимание к своим работам провокациями») так же публично и в тех же средствах массовой информации, в которых их делал (в том числе на радиостанции «Радонеж»).
С другой стороны (но это довод только для верующих людей), там, где Сидур сейчас находится, он уже все видит в истинном свете, и, вероятно, с высоты того, что ему открылось, он сам счел бы несколько своих работ неудачными и не захотел бы их выставлять.Так же, как я уверена в искренности и бескорыстности порыва Дмитрия Энтео, который хотел своими действиями «остановить богохульство», я уверена и в том, что устроители выставки вовсе не противники Христа.
На мой личный взгляд, выставив эти работы, устроители выставки проявили не сознательное кощунство, а некоторый недостаток духовного зрения. Но, опять-таки, на мой взгляд, недостаток духовного зрения проявляется и у некоторых верующих. Например, если бы истинный пророк или юродивый, впрямую слышащий голос Бога (подчеркиваю, именно истинный, такой, как святая Пелагея Дивеевская, которая ударила по щеке неправедного епископа), которому сам Бог открыл бы, что этот поступок именно в этот момент истории приведет к углублению богопознания среди людей, а не к соблазну среди верующих, – бросил бы на пол икону «Спас – Ярое око» (это икона, где Христос изображен с «карательным взглядом» (определение из толкового словаря Даля), – я была бы на стороне этого юродивого.
Потому что я не пацифист, но уверена, что у Христа, даже когда он выгонял торгующих из храма, лицо могло быть гневным, но не «карательным», жестоким. И кощунственно сказать о Христе, например: «Он пришел в ярость». Интересно, что сказал бы о такой «акции» Дмитрий Энтео, призывающий к введению в России смертной казни?
Но вернемся к Сидуру. Вероятно, это некоторая утопия, но, на мой взгляд, мирное решение вопроса заключается в следующем. Дмитрий Энтео и его сторонники, разобравшись, публично просят прощения в том, в чем они неправы (см. выше), а устроители выставки публично признают, что так же, как менее талантливые и спорные с точки зрения литературного и духовного вкуса вещи гениальных писателей входят в самое полное собрание сочинений, но никогда не входят в «Избранное», так и этим линогравюрам может быть место в Музее Сидура, но не на выставке в Манеже. Но сознательного кощунства, нарушающего Закон Российской Федерации, в действиях устроителей выставки, конечно, нет.
Из стихов Вадима Сидура
Я раздавлен
Непомерной тяжестью ответственности
Никем на меня не возложенной
Ничего не могу предложить человечеству
Для спасения
Остается застыть
Превратиться в бронзовую скульптуру
И стать навсегда
Безмолвным
Взывающим
Из рассказа о Вадиме Сидуре его сына Михаила Сидура
Сидур в загробный мир не верил. Он называл себя «атеистом-коммунистом, верующим в Христа». Да – атеист, да – коммунист, в партию вступил искренне на фронте, потом его из нее вышибли за то, что в 70-е годы уж больно его искусство не совпадало с соцреализмом. Но какие-то коммунистические идеалы, идею всемирного братства он, конечно, принимал. Для него высшей ценностью были христианские заповеди. Сказано «не убий», значит не убивай, сказано «не укради», значит не кради. (…) Опять-таки, писал Сидур, вера в Бога не делает людей добрее, поскольку многие из них сеют ее с зубовным скрежетом, с насилием и так далее. Но, может быть, вспомнив о своей смертности, они все-таки смогут как-то опомниться?
