Самая большая проблема новой 16-серийной эпопеи Андрея Кончаловского – это название сериала. Потому что «Хроники русской революции» – это, согласитесь, некая заявка от патриарха отечественного кино на переосмысление тех трагических событий более чем вековой давности, которые гулко аукаются и в современности. Это и претензия на новый взгляд и на русскую историю, и на, казалось бы, уже хорошо знакомых исторических деятелей.
В конце концов, «Хроники русской революции» – это звучит серьёзно. Я бы даже сказал, альманахоподобно.
Но нет, как говорил пёс Шарик из Простоквашино, вот вам индейская национальная изба «фигвам». Ничего подобного в эпопее нет.
Больше всего эпопея Кончаловского напоминает фильм Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки» – про еврейских коммандос, которые досрочно заканчивают Вторую мировую войну, сжигая Гитлера со всей его камарильей в берлинском кинотеатре. Ну и что с того, что этого не было в реальности?! Бэтмена и Человека-паука тоже не было, однако на них народ в кино идёт валом.
Короче, и сериал Андрея Кончаловского – это тоже про бесславных ублюдков в декорациях «России, которую мы потеряли».
Но, увы, столь смелый замысел мэтра понимаешь только к концу третьей серии эпопеи.
А вот первые две серии смотришь в состоянии абсолютного недоумения, переходящего в испанский стыд (это когда кино снял Кончаловский, но стыдно почему-то тебе).
Итак, действие начинается весной 1905 года – когда затевается первая русская революция, закончившаяся принятием Манифеста 17 октября о созыве в России первого парламента.
И на экране появляется поп Гапон – эдакий скучающий столичный модник-метросексуал в английском костюме, лениво фланирующий по богемным салонам. «Гапон имеет большое влияние на рабочих», – представляют его на очередном рауте.
Кадр из сериала «Хроники русской революции». Фото: Телеканал «Россия 1»Да неужели?!
Реальный Георгий Аполлонович Гапон – священник Скорбященской церкви Галерной Гавани, где собиралось много бедняков, – в рабочей среде имел прозвище «Батя». Что говорит об искреннем уважении, которого никогда бы не снискал экранный Гапон в своих щегольских штиблетах и костюме английского сукна.
И потом, из-за Кровавого воскресения Гапон вошёл в русскую историю трагической фигурой – как искренний служитель церкви, ставший разменной монетой в играх политиков. Но в сценарии нет ни слова, ни полслова, ни даже намёка на Кровавое воскресенье и на ту роль, которую отец Георгий невольно сыграл в этой трагедии.
Не было, короче, Кровавого воскресенья, и незачем зрителю об этом напоминать.
Затем как чёртик из табакерки выпрыгивает писатель Максим Горький – в косоворотке, онучах и карикатурно окающий, как всякий волгарь.
За Горьким выпрыгивает Юлия Высоцкая – вернее, Ариадна Славина, femme fatale русской революции, которая путешествует – как переходящее знамя труда – из постели в постель, связывая подпольные группировки. Но куда больше фальшивых вздохов в исполнении Высоцкой раздражает её химический перманент. Как-то сам собой в голове всплывает факт, что химическое осветление волос и завивка вошли в моду только в 40-е годы ХХ века, создав целый культурный феномен «блондинок пин-ап».
Впрочем, по части анахронизмов сериалу можно многое предъявить. Тут и современные бюрократические выражения типа «экстремизм», «регионы», и современная же бандитско-воровская феня – «кликуха», «в натуре», «порешаем вопрос», «у тебя проблемы».
Итак, сначала роковая блондинка Высоцкая (пардон, Славина) спит с демоническим Лютером, главой боевой ячейки социалистов-революционеров, которому она в потайных кармашках корсета привозит химические взрыватели к бомбам. Причём бомбы для эсеров мастерит сам инженер Леонид Красин, глава боевой организации ЦК РСДРП. «Да какая разница?! – как бы говорит нам режиссёр, – эсеры или социал-демократы?! Все они одним миром мазаны».
Дальше появляются большевики – Ленин с повадками хулигана, приличный еврейский мальчик Лёва Троцкий, застенчивый Сталин. И над ними – главный пахан, банкир-миллионер Парвус, который разговаривает с Троцким, как карикатурный еврей с одесского Привоза – вернее, так, как утрированно копируют якобы «одесский акцент» люди, никогда не жившие в Одессе.
Кадр из сериала «Хроники русской революции». Фото: Телеканал «Россия 1»– Я вас умоляю, ну кто ви такой?! – так Парвус осаживает шпанистого Ленина.
Или:
– Я вас умоляю, ви делаете мине смешно.
С евреями сюжет лихо и предсказуемо закручивается вокруг денег. Оказывается, банкир Парвус спёр деньги у писателя Максима Горького – просто Парвус решил купить Троцкому газету, чтобы приличному мальчику было где писать статьи о революции, понимать же надо. Но жлоб Горький хочет вернуть деньги, а потому нанимает группировку большевиков, которые, как типичные бандиты, заявляются в контору к Парвусу и начинают щемить папика. Лучший момент фильма: Алексей Максимыч собирается отрезать Парвусу пальцы, но тут гешефтмахера спасает жандармская облава, и все вместе они бегут прочь через чёрный ход.
Трагикомическая суета вокруг денег становится и главной пружиной вообще для всей революции. Оказывается, всё началось из-за того, что премьер Витте выдал Гапону большую сумму денег на работу с рабочими организациями. Но деньги спёр чиновник МВД Манасевич-Мануйлов, поэтому Гапон провалил работу, рабочие стали бунтовать и заниматься всякими непотребствами. И деньги уже Гапону не вернёшь – у Манасевича бабло спёр эсер Лютер (любовник Высоцкой), а этот Лютер потом решил убить Гапона. Видимо, чтобы завести следствие в тупик.
Кстати, о тупике.
Все эти, мягко говоря, анекдотические истории нанизываются – как куски мяса на шампур – на главный сюжет с усатым и волосатым Юрой Борисовым, который играет казачьего есаула Михаила Прохорова. Это эдакий новый Фандорин, облучающий всех встречных лучами обаяния, милоты и честности. Очарованный царь Николай, едва услышав о предложении Борисова-Прохорова создать специальный отдел для слежки за иноагентами и политическими преступниками, тут же в слезах производит есаула сразу в полковники Охранного отделения, минуя все требования «табели о рангах». «А почему в полковники, а не в генералы?! – хочется воскликнуть. – Борисов достоин быть генералом!»
Правда, сам государь, зябко кутающийся в полковничью шинель, жалуется, что хоть чинов в России и навалом, но вот лишних людей в охранке нет. Поэтому новоиспеченному полковнику дают только трёх подчинённых, и с этими невеликими силами наш герой бросается на борьбу с коррупцией и революцией.
Кадр из сериала «Хроники русской революции». Фото: Телеканал «Россия 1»Тут уже захотелось закричать в духе Станиславского: не верю! Не верю, чтобы такой образованный человек, как Андрей Кончаловский, не слышал бы о начальнике Московского охранного отделения Сергее Васильевиче Зубатове, который ещё в 1896 году предложил эффективную методику борьбы с подпольными социал-демократическими кружками. Он не просто стал комплексно заниматься политическими преступниками, но и создал целую систему подконтрольных правительству легальных общественных организаций для защиты экономических интересов рабочих. Причём успехи Общества были настолько ощутимы, что в Москве практически полностью была парализована деятельность социал-демократических кружков.
В историю эти профсоюзы вошли как «зубатовщина» – настолько была велика ненависть большевиков к конкурентам, отвлекающим пролетариат от революционной борьбы.
И совершенно особый разговор, почему Зубатов проиграл аппаратную борьбу в недрах МВД, из-за чего его грандиозный и столь обещающий эксперимент был свёрнут.
Гораздо проще снять историю про эдакого гибрида Фандорина и американского Форреста Гампа, который легкомысленным зайчиком пробежится по всем узловым картинкам русской истории. Вот он сидит с царём Николаем, потом с Матильдой Кшесинской (та, естественно, хочет переспать с нашим героем, но он ловко избегает ловушки). Затем он пьёт мадеру с экстрасенсом Распутиным, разоблачает коррупционера, за ним – немецкого шпиона.
Дальше я, признаться, не смотрел.
Но можно предположить, что вскоре Прохоров закорешится с Лениным, переспит с Коллонтай, создаст ВЧК, закажет Троцкого Меркадеру, а папе Андрея Кончаловского – гимн СССР.
А почему бы, собственно, и нет? Ради прикола и стеба все средства хороши, не правда ли, Андрей Сергеевич?