Александр Филоненко. Фото: facebook.com/afilonenkoЧеловечность как чудо
«Пиноккио» – это книга о том, как формируется человечность через отношения с отцом. Главный герой – отец – немногословный человек. Есть отцы, которые умудряются воспитывать, ничего не говоря, – двумя-тремя жестами.
«Моего отца удивляло, почему я стал заниматься богословием, – рассказывает Александр Филоненко. – Сам он никогда не формулировал свою позицию по отношению к вере. Однажды я стал его расспрашивать про свою бабушку, которую не знал: она умерла в 1933 году от голода (моему отцу тогда было пять лет). Он сказал, что помнит про неё только две вещи. Первая – это как она их в каком-то казачьем селе на Дону ставила на колени на молитву: десять детей, отец был самым маленьким. Еще ему запомнилось, что у матери была очень длинная рука: она умудрялась, не останавливая молитвы и смотря на икону, давать подзатыльник второму от него брату, который портил благочестивый тон молитвы. Я спросил, помнит ли он молитву. “Конечно, – ответил отец, – молюсь каждый день!” Так я узнал, что мой папа, о котором я думал, что он неверующий, каждый день молится, потому что с детства помнит “Отче наш”.
В 1970-е годы нас возили на экскурсию в Тбилиси. Мы поднялись в Пантеон, где был действующий храм, и вошли туда как в обычный музей. Мой немногословный отец просто указал пальцем вверх и сказал мне: “Смотри туда!”. Я поднял голову и увидел лик Спасителя, глаза Бога... Я стоял и смотрел до боли в шее. И когда я подумал, как мне теперь опускать голову, то услышал возмущенный голос старушки, которая сказала: “Смотри, где стоишь!” Я посмотрел под ноги – оказалось, что я стою на плите какого-то великого человека. (На плите, наверно, нельзя стоять – я не знаю почему). Эти два жеста: “смотри туда!” и “смотри, где стоишь!” – сильнее, чем многие воспитательные практики. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, что этот простой жест – “смотри туда!” – и есть отцовство».
Автор книги, Карло Лоренцини, избрал себе псевдоним по названию городка, где он родился – Коллоди. Он происходил из очень простой семьи, был гарибальдистом – воевал за объединение Италии, боролся против засилья католической церкви и всегда считал себя антихристиански настроенным человеком. Гарибальдисты победили, в 1861 году появилась Республика Италия, которая существует до сих пор. Но Коллоди был очень скоро разочарован результатами этой победы. Когда старая Италия невозможна, а новая – не очень, нужно заниматься воспитанием детей, решил он. В этом он видел единственный путь изменения Италии, так как взрослых уже не поменять. Так в 1881 году была написана история Пиноккио.
Парадокс этой книги в том, что с момента её появления в Италии всегда находились комментаторы, учителя, филологи, которые объясняли итальянцам, что это самая христианская сказка на земле. Постсоветское пространство заражено «Буратино», но это совсем другая история. С советским Буратино не происходит самого главного: он не превращается в человека, а так и остаётся куклой. Если в «Буратино» главное – это борьба куклы за своё освобождение, то «Пиноккио» – это история очеловечения куклы. Через неё Коллоди показывает, каким образом может преодолеваться расчеловечение.
Кадр из мультфильма «Приключения Буратино» 1959 года. Фото: СоюзмультфильмСитуация расчеловечения очень актуальна сегодня. Расчеловечение может происходить незаметно. Нам кажется, что мы живем в пространстве естественной человечности, но на самом деле человечность – это чудо. Может быть, самое радикальное чтение о человечности – это притча о Страшном суде в Евангелии от Матфея, как бы парадоксально это ни казалось.
31 Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей,
32 и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;
33 и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую.
34 Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:
35 ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;
36 был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.
37 Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?
38 когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели?
39 когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?
40 И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.
41 Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:
42 ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;
43 был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.
44 Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?
45 Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.
46 И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.
История поразительная, потому что и те, и другие не узнали Христа, когда Он приходил. Нам привычнее думать, что святые – это узнавшие Бога. А тут никто его ни разу не узнал – и тем не менее одни в раю, а другие – в аду. По какому признаку они разделены? По человечности. Бога совершенно не интересует, как духовно мы провели жизнь, ему даже не очень важно, узнали мы его или нет, его интересует, были ли мы человечными. Далее обычно следует любимый вопрос атеистов: зачем вся эта вера, традиция, религия, если достаточно просто быть человечным? Но для того, чтобы быть человечным, нужен Бог. Без отношений с Богом человек не может реализовать свою человечность. А Богу от человека нужно одно – чтобы он сбылся в своей человечности. «Пиноккио» – о том, как возможно чудо человечности.
История создания
Во всех предисловиях «Пиноккио» рассказывается одна и та же легенда о публикации первой версии книги. Примерно в это время в Италии появляется первая и единственная детская газета, в ней Коллоди начинает публиковать историю Пиноккио по главам. Она имеет огромный успех. Опубликовав 15 главу, он закрывает историю, написав «конец», и уезжает в отпуск. Эта часть сказки почти полностью воспроизводится в «Золотом ключике», и заканчивается она потрясающе. Кажется, ни один нормальный взрослый не должен был бы никогда так заканчивать детскую книжку. Пиноккио повешен и умер:
В глазах у него все больше темнело. И хотя он чувствовал приближение смерти, однако не терял надежды, что какая-нибудь добрая душа пройдёт мимо и поможет ему. Но, видя, что никто, никто не появляется, он подумал о своём отце и, совсем уже кончаясь, прошептал: «Ах, отец мой!.. Если бы ты был здесь...»
Больше он ничего не сказал. Он закрыл глаза, открыл рот, вытянул ноги и повис неподвижно.
Коллоди совершенно серьёзно считает, что это конец истории: он сказал детям все, что хотел. Лаконизм XIX века заставляет задуматься. Итальянские дети задумались и начали засыпать редакцию письмами. Когда Коллоди вернулся из отпуска, редактор убедил его написать продолжение. И он написал. Получилась вторая часть, по объему примерно в два раза больше, чем первая. Эта часть не напоминает «Буратино» – это совершенно сюрреалистическая история преображения куклы в мальчика.
Мало кто знает, что есть итальянский перевод «Золотого ключика», он называется «Товарищ Буратино». Его почти никто не читал, как и «Чиполлино» Джанни Родари. Родари был итальянским коммунистом и по заказу Советского Союза написал показательную коммунистическую сказку «Приключения Чиполлино», специально для советских детей. Каждый итальянец знает Джанни Родари, но про «Чиполлино» никто не слышал.
В «Буратино» итальянцев всё веселит. Например, то, что имя отца Джепетто, производное от Джузеппе, меняется на Карло. Кто может быть образцово-показательным отцом в Италии? Понятно, Джузеппе, плотник (Джузеппе – итальянский вариант имени Иосиф, параллель с библейским Иосифом-плотником). В этой книжке он «папа Карло». В Италии почти все уверены, что это Карл Маркс.
«Жил-был кусок дерева»
Книга начинается словами: «Жил-был кусок дерева». То есть в начале мы имеем дело с чем-то очень простым – с поленом. Заканчивается история словами Пиноккио: «Как я счастлив, что теперь я настоящий мальчик». «Настоящий мальчик» – так звучит в переводе Казакевича. Дословно с итальянского это «парень для блага», или добродетельный человек. Герой проходит путь от полена до мальчика, исполнившего благую жизнь. Удивительно, как в этих простых образах работают евангельские сюжеты. Посмотрим на историю исцеления слепого из Евангелия от Марка:
22 Приходит в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему.
23 Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что?
24 Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья.
25 Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно.
26 И послал его домой, сказав: не заходи в селение и не рассказывай никому в селении.
Вот такая двухтактная история об излечении слепого. Что значит сначала «видеть людей, как деревья», а потом «видеть ясно»? Мистические комментарии говорят, что последнее значит видеть ясно, как Адам до греха. А видеть «людей, как деревья» значит видеть, как мы с вами видим. То есть вначале ему возвращено обычное человеческое зрение: он видит человека как что-то очень простое, как вещество. Поэтому «полено» – это самое простое, что можно сказать о человеке.
Кадр из мультфильма «Пиноккио» 1940-го года. Фото: Walt Disney ProductionsДжепетто и мастер Вишня
Сначала это полено попадает в руки к мастеру Вишне, который собирается сделать из него ножку для стола. Этот человек неинтересен, потому что с ним ничего не может произойти. Он всегда знает, что он хочет и сделает всё, чтобы реализовать свой проект. Когда происходит что-то удивительное, ему надо убедить себя в том, что ему послышалось. Легче признать, что у тебя помешательство, чем согласиться с тем, что происходит что-то серьезное. (Этим он отличается от Джепетто.) Всякий опыт веры – это противоположная позиция, это готовность воспринимать всерьез все, что внезапно вторгается в твою жизнь. Появление Пиноккио становится возможным только потому, что есть Джепетто, своеобразно относящийся к реальности. Это видно, если сравнить ожидания от одного и того же полена мастера Вишни и Джепетто. В одном случае максимум ожиданий – это ножка для стола, в другом случае человек мечтает, по сути, о сыне, с которым будет ходить по свету.
С этим связан и один из главных лейтмотивов «Пиноккио» – отношение к труду. Труд – это не только и не столько способ заработать себе на хлеб, сколько духовное делание. Для человека XIX века это отношение к труду представляется утерянным. Все ошибки Пиноккио, опасные ситуации, в которые он попадает, связаны с тем, что он не может воспринять труд как духовную практику. Труд как духовное делание – христианский принцип. Бенедикт Нурсийский говорил, что цель монаха – это молиться и трудиться (ora et labora). Так понятый труд – это способ не только заработать себе на хлеб, но и понять, кто ты такой, ответить на вопрос о собственной человечности. Таким образом, отношение к труду – это определенное мерило человечности.
Смерть – это разрыв с отцом
Еще не до конца выструганная кукла начинает смеяться и корчить рожи своему создателю. Когда же у неё появляются ноги, первое, что она делает, это дает отцу пинок по носу. «Я сам во всём виноват, надо было раньше все предвидеть. Теперь уже слишком поздно». В этой фразе выражается формула отцовства Джепетто. Как мастер, он ведёт себя странно: если у него что-то не получилось, он ведь мог отказаться от этого творения? Но он назвал себя отцом, дал кукле имя и относится к ней как к сыну. Так происходит переход от творца к отцу. И снова очевидная библейская параллель.
Тема отцовства пунктиром проходит через всё повествование. Убежав из дома, Пиноккио в сложных ситуациях будет каждый раз открывать нужду в отце. Открытие Пиноккио – насколько трагична жизнь без отца. Это тот единственный, кто может тебя спасти, но его нет. Разрыв этих отношений ведёт к смерти: в конце 15 главы в первой версии повести Пиноккио умирает. Вторая часть – это воскресение. Точнее преображение, потому что это все же человеческая история, а не история Сына Божия.
