О бесах и идиотах
Достоевский смог увидеть в убийстве отца в провинциальном городе грех Хама, угрожающий отечеству («если Бога нет, то все дозволено»), и создал образы четырех братьев Карамазовых, воплощающие основные русские духовные типы. Это четыре возможных пути русского человека. Дмитрий, с широкой душой, но страстный, необузданный, буйный в гневе. Иван – образованный, умный, талантливый, но вечно сомневающийся, борющийся с Богом, способный своими сомнениями ввести в большой соблазн других. Он не понимает и не желает брать ответственности за последствия своих слов и дел. Внебрачный сын Смердяков, униженный и завистливый и потому способный на преступление, находящийся под влиянием своего «высшего» брата Ивана, по отношению к которому он – холоп. И, наконец, Алеша Карамазов, с его любящим, открытым Богу и людям сердцем, где всякий человек со своим страданием, болью и грехом находит место, терзая, но не омрачая его.
В романе «Идиот» Федор Михайлович показывает, что Божья правда, человечность, сострадание в нашем обществе отвергаются, выглядят идиотичными, вызывают раздражение и насмешку.
Убийство Ивана Шатова в романе «Бесы» основано на реальных событиях – убийстве студента в нечаевском кружке. Описывая его на фоне выхолощенной одержимости основных действующих лиц, Достоевский с удивительной точностью предугадывает террористическую будущность нашей страны и духовные типажи советских вождей.
Идти в мир, где мира нет
Но в героях Достоевского есть то, что отличает их от героев чуть ли не всех других классиков, как русских, так и европейских: несмотря на свой трагический опыт, они полны жизни, они не бесперспективны, они не оставляют чувства щемящей тоски от напрасно прожитой жизни. У них есть будущность: все братья Карамазовы, кроме Смердякова, ее имеют, имеет ее и Грушенька, и Катерина Ивановна, и Раскольников, и Аркадий из «Подростка». Тайна их жизненности заключается в их «заточенности» на источник жизни. Их жизнь обусловлена не земной любовью, а их отношением ко Христу. И отношение это разное: Дмитрий хочет страданием искупить свою вину; Иван борется с Богом, но без Него жить не может, все его доводы «летят» перед лицом совести; Грушенька, несмотря на свое развратное прошлое, поверив в искренность Дмитрия, собирается за ним на каторгу и хочет венчаться; Екатерина Ивановна побеждает свою гордыню и эгоизм. В «Подростке» отношение Аркадия к Версилову меняется вместе с пониманием благородства Версилова. Есть герои, которые «сами светят и другим путь освещают». Это Макар Иванович Долгорукий в «Подростке», старец Зосима в «Братьях Карамазовых» и, конечно, Алеша Карамазов, который вышел за пределы романа и буквально начал жить в русском народе. Образ Алеши воплотился в целом движении монашества в миру: люди принимали монашеский постриг, но жили не в монастыре, а шли в мир, «где мира нет». Таковы духовные дети отца Сергия Булгакова. Некоторые из них недавно были канонизированы: мать Мария (Кузьмина-Караваева) – поэт, философ, богослов, привечавшая обедневших русских в своем доме на rue de Lourmel, спасавшая евреев во время фашисткой оккупации, за что попала в немецкий концлагерь, где пошла в газовую камеру вместо другой женщины с малыми детьми; помогавший ей отец Дмитрий Клепинин; прекрасный иконописец сестра Иоанна (Рейтлингер); ученый-астроном монахиня Елена (Казимирчак-Полонская), написавшая книгу «О благодати Божьей в современном мире» и ставшая надеждой для сотен людей в послевоенном СССР. Эти люди в свою очередь уже сами светят и другим путь освещают.
Среди героев Достоевского не имеют надежды только бесноватые: Верховенский, Ставрогин, Смердяков. Там, где «умирает Бог», живут бесы.
«Убеждение в бессмертии – нормальное состояние человечества»
Вера в Бога, в бессмертие своей души – в глазах Достоевского единственное, что необходимо для нормального существования в этой земной жизни. Рассматривая посмертную записку одного самоубийцы, Федор Михайлович заключает, что для человека, утратившего веру в свое бессмертие, самоубийство может показаться единственным выходом из тоски. Эта тоска неизбежно овладевает душой любого, кто чуть поднялся выше уровня животного, когда уже недостаточно только есть, пить, размножаться: «…только с верой в свое бессмертие человек постигает всю разумную цель свою на земле. Без убеждения же в своем бессмертии связи человека с землей порываются, становятся тоньше, гнилее, а потеря высшего смысла жизни (ощущаемая хотя бы лишь в виде самой бессознательной тоски) несомненно ведет за собою самоубийство. Отсюда обратно и нравоучение моей октябрьской статьи: «Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно».
Почвовед от литературы
В публицистике Достоевского рождается такое понятие, как почвенничество. Если человек не стоит на своей почве, считал писатель, то он теряет всякую почву под ногами, теряет трезвенность, способность видеть суть явлений, создает воображаемый мир, который приносит вред не только самому носителю такого беспочвенного мировоззрения, но и многим другим. В результате отрыва от своей почвы приходит раздвоение понятий, человек декларирует одно, а реально является носителем того мировоззрения, которое отрицает: в нем проявляются типичные черты его народа, определенного слоя общества, семьи, характера, часто не лучшие черты. Ярчайшим выразителем такого беспочвенного мировоззрения был, по мнению Достоевского, Герцен, который продал своих крестьян, чтобы обеспечить свое безбедное существование за границей, где издавал революционный «Колокол». Примечательно, что, помимо жесткой критики монархии, журнал призывал к освобождению крестьян. По мнению Достоевского, необязательно покидать Россию, чтобы потерять почву, достаточно отречься от всего того, что человеку дано, в том числе от своего народа. Еще одно недоброе следствие западничества – это то, что в Европе на русских, подобострастно преклоняющихся перед европейцами, смотрели с презрением, свысока. У европейцев появилась пословица: «Grattez le russe, et vous verrez le tartare» («Поскреби русского – найдешь татарина»). Это свидетельствует о том же раздвоении, о котором говорил Достоевский: маскировка под цивилизованного европейца при азиатском или просто варварском сознании. Заметим, что Достоевского западный мир считает великим писателем и великим человеком, хотя он неоднократно и достаточно жестко критиковал западную цивилизацию.
Что значит «быть русским»?
Пророческое наследие Достоевского не исчерпано и на сегодняшний день. Его суждения относительно русского народа, веры, пути России и Запада до сих пор представляют большой интерес.
Отношение Достоевского к Западу характеризовалось, с одной стороны, любовью и почтением к его великой христианской культуре, а с другой, печалью, вызванной его отступлением от Бога. Почти во всех своих произведениях он оплакивает Европу: его герои едут поклониться ее «великим камням». «Но зато мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново – то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет, под проклятиями человечества, прежде чем будет завершено. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Это аксиома. Европа, по крайней мере, в высших представителях своей мысли, отвергает Христа, мы же, как известно, обязаны подражать Европе». Очевидно, что более всего Достоевский боялся такого же пути для русского народа, но видел, что для молодого человека, чьи родители сами уже не были носителями традиции и прогоняли от него русских нянек за то, что те читали над ним молитву Богородице, – этот путь почти неизбежен.
В своей речи, посвященной Пушкину, Достоевский озвучивает идею, способную примирить две противоборствующие идеологические партии: западников и славянофилов. Он объясняет подобострастие русских перед Западом их желанием и способностью глубоко понять другой народ и перевоплотиться в него. Но при этом важно не отрекаться от своей русскости, а, имея это отсутствие национального эгоизма, стремиться к единству христианских европейских народов. И именно через это быть русским. Эта идея Достоевского была принята славянофилами, он и высказывал ее от лица этой партии, с которой себя вполне отождествлял. Но примут ли такую точку зрения западники? В особенности Достоевский сомневался в том, что западники смогут принять христианскую веру, поскольку прогрессивный Запад именно в гуманном атеизме видел свое новое слово, а наши западники считали нужным во всем следовать за прогрессивной Европой, даже в «смерти Бога», по слову Ницше.
Прозрения Достоевского в отношении тайны жизни человека и народа, как русского, так и любого другого, подтвердила история. Фашистские и коммунистические режимы возникли там, «где Бога нет», и явили такую бездну ненависти, какой еще не знала история и которую не смог остановить никакой атеистический гуманизм. С другой стороны, появились новые Алеши Карамазовы, но таких единицы. В целом русский народ не пошел туда, куда с силою пророка призывал его идти великий писатель.
