Ночь, улица, фонарь – всё так обычно, только Александр Блок растворился во тьме, оставив лишь стихи. Прозрачное утро одевает своё платье, холодный ветер завязывает свой шарф. Последняя капля замёрзла. Маленькое и сильное дыхание станцевало свой последний вальс. Одинокая улица потушила свой фонарь. Она теперь любит тишину и пустоту. Ей приятно смотреть на холодную чистую белую дорогу и думать, что это сад со спелыми ягодами вишни.
Фонарь погас. Ему надоело смотреть на пустую улицу, где ничего не происходило. Лишь иногда здесь прогуливалась толпа ребят, распивающих портвейн, смешанный со сладким лимонадом, и дымивших сигаретами. Бедный фонарь, огонёк на длинном алюминиевом столбе… Ему так опостылели глупые лица навсегда потерявшихся людей без рубля в кармане. Эти двуногие только и думают, как найти «бабки», чтобы купить наркоту, которая убьет их мечту. О Боже, еще недавно они стремились найти любимую книгу из выпуска «Хоббит», другим хотелось купить вкусную булочку с маком для поднятия настроения. Кто-то копил на проезд, на пиццу, другие – на любовь. Некоторые думали об уплывающем облаке и ловили свою надежду, как снежинку. Их движения напоминали циркача, жонглирующего ловко огненными шарами. Казалось, что вещун-артист достает из кармана собственной рукой каждому судьбу. Я стояла и думала: запрограммированная судьба, не раздави человека, не преврати его в жучка. А что же думал потухший фонарь? Разрывая свою мечту, он и любовался пейзажем, и ненавидел окружающих. Каждый день мимо проходили одинаковые лица. Были среди толпы и животные, намного вежливее людей. Наверное, они несли свой рок в реинкарнации.
Однажды около погасшего фонаря кто-то обронил маленькое колечко. Оно было настолько красивое, что лучик солнца, коснувшийся блестящей поверхности, мгновенно раскололся на тысячи надежд и судеб. В этот миг захотелось гулять по улице, любоваться людьми и их красивыми улыбками. Однако свет погас, и все снова вспомнили про свои проблемы, неудачную жизнь и счета за коммунальные услуги. Опять воцарился серый порядок, а это маленькое колечко так и осталось лежать в снегу. Оно плакало, так как очень любило свою хозяйку. Кольцо никогда не жило самостоятельно. Ему было страшно. Тонкая золотая штучка вспоминала, как в детстве ее все хотели потрогать, а это не нравилось. Неожиданно мимо прошёл грязный бомж, забрал маленькое сердце фонаря и отнёс его в ломбард. За это вонючий старик получил какие-то бумажки с водяными знаками. Жадные руки схватили антикварную вещичку со словами: «Моя жена будет рада такому дорогому подарку». Скупщик, однако, знал, что ей на самом деле все давно безразлично, кроме развлечений в ночных клубах. Хотя об этом не хотелось думать.
А что же осиротевший фонарь? Он был очень расстроен. Когда-то статный и сильный, этот друг электричества чуть было не заплакал. С него стала слезать чёрная краска, но прохожие этого не заметили. Фонарь даже начал слегка сутулиться и согнулся, словно Пизанская башня. Дарящий свет хотел быть похожим на красивый цветок, правда, все листья его опали. Бедняга оказался простым и потерявшим тайну, чем-то похожим на всех… Хотя – нет, в нём билась маленькая надежда, что произойдет чудо, пробежит электрический ток и вновь зажжется неоновый свет. Нужно лишь дождаться темноты, вместе с которой и придет любовь.
Только одна девушка всегда смотрела с восхищением на этот фонарь. Она была очень причудливая: у неё никогда не было мужа, детей, да и приличной одежды. Девушка носила старую юбку свой матери, которую прикрывал пиджак с золотой нитью. Только этим она могла гордиться. Каждый в ней мог узнать учительницу средней школы. Классная дама учила детей обществознанию, пытаясь доказать любовь к родине и утвердить мысль о великом счастье родиться в эпоху перемен… Однако вранье было очевидным, и краска заливала лицо. Когда молодая учительница приходила домой, то садилась на свой любимый диван, доставшийся от прабабушки-дворянки, открывала журналы со стильными моделями и окуналась в иллюзии. Старая собака, как всегда, сидела напротив в ободранном кресле покойного отца и качала головой то ли от удивления, то ли просто засыпая. Казалась, что кокер-спаниель по кличке Эдгар о чем-то говорит. Она как будто слышала: «Иди, погуляй, хватит сидеть в квартире, где от всего веет старостью, сходи в магазин, купи хлеба, иначе даже тараканы разбегутся, и ты останешься совсем одна». Учительница нехотя собиралась, брала свою авоську и покупала вермишель в сетевом универсаме за углом. По дороге она восхищенно смотрела на фонарь, а тот печально заглядывал в ее полупустую сумку. Она была влюблена в этот электрический цветок, потому что он освещал улицу и дарил жизнь.
Однажды какие- то хулиганы написали на фонарном столбе баллончиком с краской: «Show must go on». Фонарь ухмыльнулся: «Ребятки, шоу начнется, если я погасну и в темноте вас встретят другие отвязанные парни со сквера Калинина». Никто не знает, когда начнется шоу и когда оно закончится. Иногда у спящего фонаря останавливался расклейщик объявлений и по совместительству местный поэт. Он был постоянно пьяный и поэтому приклеивал на металлическую трубу вместо объявлений листки со своими стихами, так фонарь превращался в лирический томик, который читали местные дворники и влюбленные. Как-то наш поэт настолько напился, что попытался залезть по металлической трубе поближе к неоновому сердцу. Патрульно-постовая служба отправила героя на временный отдых в «обезьянник». В праздничные дни малыши из соседнего детского сада прилепляли к фонарному столбу скотчем разноцветные надувные шарики, а под Новый год прикрепляли еловые лапы с серпантином и разноцветной мишурой. Одним словом, жизнь плескалась, как шампанское в бокале. День сменялся ночью, менялись времена года, время шло. Как-то возле фонаря случился странный разговор. Юноша решил познакомиться с девушкой и сказал, что он проездом из Лондона, и часы в айфоне настроены по Гринвичу. «Ага, – подумал фонарь, – значит, мне включаться через три часа», – и закрыл глаза, бормоча: «Sweet dreams».
Через три дня приехала ремонтная бригада и ввернула новую лампу. Фонарь опять стал отбрасывать тени на растрескавшийся лед и удивленные стены домов.
