Как сейчас помню, мне снилось что-то чрезвычайно интересное и невероятно захватывающее. Настолько необычное, что я даже попытался прорваться сквозь плотную пелену грёз и обдумать это завораживающее видение. Трезво его оценить и прикинуть, не смогу ли я использовать этот своеобразный сюжет для написания рассказа? Однако мои настойчивые попытки были прерваны самым беспардонным образом.
Совершенно неожиданно сквозь плотно закрытые веки пробилось яркое голубоватое сияние. Оно тотчас проникло в мой чудесный сон, и завораживающие видения мгновенно растаяли. Я с трудом вырвался из объятий Морфея, сильно зажмурился и недовольно пробурчал:
– Зачем же лампу включать? Могла бы войти в комнату и взять то, что тебе вдруг понадобилось среди ночи, – только после этих слов я вспомнил, что моя старенькая мама умерла три года назад и последнее время я живу совершенно один.
Осознав это, я сильно вздрогнул и испуганно подумал: «Кто же тогда включил свет?» Похолодев от нахлынувшего страха, я медленно приоткрыл глаза и увидел, что пятирожковая люстра, висевшая почти над моей головой, не горела. Тогда я боязливо перевёл затуманенный взгляд на дверь, ведущую в коридор. Возле неё тоже никого не было. Лишь после этого я понял, что странное мерцание льётся с противоположной стороны. Оно шло от окна, расположенного в головах моей постели.
– Неужели опять пожар в нашем доме? – встревожился я, вскочил с дивана и быстро шагнул к окну. В следующий миг я увидел, что ночные шторы плотно задёрнуты и свет идёт вовсе не с улицы. Холодное голубоватое сияние исходило от пылающего шарика, парящего в метре над полом. «Шаровая молния!» – промелькнуло в голове. Я вспомнил, что при встрече с ней нельзя делать резких движений, замер на месте, и лишь потом до меня дошло: «В нашей полосе не бывает молний зимой!»
Проморгавшись со сна, я разглядел, что светящаяся сфера не такая большая, как мне показалась сначала. Выяснилось, что она не крупнее грецкого ореха и висит в воздухе не сама по себе. Позади шарика стояла маленькая девочка лет десяти и держала на ладошке сгусток мертвенного блеска. Причём выглядела она так, словно явилась из моего давнего детства. Тонкие белокурые волосы ребёнка были заплетены в две короткие косички. Они находились позади маленьких розовых ушек и трогательно торчали в разные стороны.
На милой девчушке ладно сидело коротенькое летнее платьице. Сшитое из веселенького ситца, оно оказалось очень коротким и почти не закрывало загорелых тощих ног. На её ступнях я разглядел растоптанные красные сандалики, но никаких носков у неё не имелось. Острые коленки наводили на мысль о том, что их хозяйка недавно упала на асфальт и сильно ободралась. Однако достаточно глубокие царапины уже почти зажили. Об этом говорили коричневые корочки, ещё не отвалившиеся от гладкой кожи.
Девочка наклонила голову к плечу и пристально взглянула на меня. Застенчиво улыбнулась. Сказала детским голоском: «Возьми», – и указала взглядом на открытую ладошку, где лежал небольшой шарик. Он изливал яркое голубоватое сияние и каким-то странным образом манил меня к себе. Мне захотелось немедленно схватить это небывалое чудо и рассмотреть его как можно внимательней. От сильного нетерпения я даже ощутил несильное покалывание, возникшее в кончиках моих пальцев.
Я протянул правую руку вперёд и уже собрался взять желанный подарок, как откуда-то сзади послышался безапелляционный совет:
– Не бери! – мне показалось, что этот настойчивый шепот доносится из-за моего правого плеча
Всё моё существо горячо запротестовало и тотчас вступило в полемику со странным советчиком. «Почему?» – мысленно возопил я, возмущённый столь странным приказом.
– Ты ведь не знаешь, что это такое и кто его тебе дает, – доходчиво объяснил непонятно откуда взявшийся советчик. Причём он умудрился отчётливо выделить ударением самые важные слова.
«Действительно, не знаю», – растеряно подумал я. Эта простая мысль меня сильно озадачила, и я не нашёл ничего лучшего, как спросить у девочки напрямую: – Ты, вообще, кто?
– Я девица Настя, – тоненьким серебряным голоском сообщила таинственная посетительница. – Возьми, – настойчиво повторила она и вновь указала на сгусток света.
Как ни странно это прозвучит, но её незатейливый ответ меня совершенно устроил, и я вновь потянулся к сияющему шарику.
– Ты не спросил, ЧТО она тебе даёт, – напомнил мой незримый собеседник.
Спохватившись, я указал пальцем на сияющий шарик и подозрительно поинтересовался:
– Что это такое?
– Писательский дар, – просто и без всякого нажима ответила Настя. – Взяв его, ты сможешь сочинять так, как никто другой на планете. Твои произведения будут нравиться всем окружающим. Всем ридерам и маркетологам. Редакторам, их начальникам и издателям. Книгопродавцам и читателям. Режиссёрам и продюсерам. Прокатчикам и зрителям. Твои произведения будут много издавать и продавать. Экранизировать и распространять. Их станут охотно покупать и читать. Смотреть и обсуждать миллионы людей. Тебя станут приглашать к себе сильные мира сего, и ты не будешь сидеть дома один, как сейчас.
«Вот видишь! – я мысленно воззвал к бестелесному шепоту. – Это дар Господа. Божья искра, от которой мне нельзя отказываться ни в коем случае!»
– Ты уверен, что это предложение от Бога? – настойчиво зашептал голос. – А если этот дар исходит от потусторонних, от тёмных сил?
Моему возмущению не было предела. «Да ты посмотри на эту славную девочку! – вопил я. – Она же сама беспорочность и чистота!»
– Посланниками Бога являются ангелы! – менторским тоном напомнил мне собеседник.
– В народе говорят, что если привидится беспорочная дева, то это славное диво! – не соглашался я. – Значит, случится какое-то невероятное чудо. Нужно только не отказываться от подарка, который посылает тебе Бог.
Меня почему-то нисколько не удивило, что пока я так долго препирался неизвестно с кем, девочка стояла совершенно неподвижно и пристально смотрела мне в лицо. Она даже не моргала своими огромными, впол-лица, глазами и ни разу не шевельнула прекрасными густыми ресницами.
– Ты вспомни древнего пророка, который всю свою жизнь отличался истинной верой и праведностью, – не унимался мой таинственный оппонент.
Отлично зная, что за всю историю христианства таких пророков было великое множество, я прекрасно понимал, что, вряд ли я смогу угадать, о ком идёт речь, и неуверенно спросил: «Которого из них ты имеешь в виду?»
– Того, который увидел, как с небес спускается блистающая золотая колесница и останавливается перед ним.
– Это тот старец, что решил, будто бы Бог внял его многолетним мольбам. Учёл великие заслуги и прислал за ним свой транспорт, словно за пророком Илиёй? – неуверенно пробормотал я.
– Тот самый. – не стал вдаваться в подробности шептун и задал мне ещё один вопрос: – Ты помнишь, что произошло после этого?
– Пророк подошёл к колеснице, – начал я неуверенно, – поднял ногу на ступеньку, но в последний момент вспомнил, что не поблагодарил Господа за оказанное ему доверие. Отступил на шаг и перекрестился?
– Именно! И что случилось затем?
Почувствовав, что краснею от стыда, я закончил, как прилежный гимназист прошлого века: «Колесница рассыпалась в прах. Праведник раскаялся в том, что поддался греху гордыни и ввергся в соблазн. Однако это ему не помогло. Несмотря на великие заслуги пророка, Бог сурово наказал пустынника. Всю оставшуюся жизнь его нога, которую он занёс на ступеньку колесницы, сильно болела и постоянно гноилась!»
В ответ на это голос, располагавшийся за правым плечом, ничего не сказал. Зато я сильно вздрогнул, словно вышел из какого-то ступора и посмотрел перед собой. Рядом по-прежнему стояла красивая девчушка, мило улыбалась и протягивала сияющий сгусток света.
Едва я опять сосредоточил взгляд на подарке, как на меня вновь накатило нестерпимое желание получить вожделенный писательский дар. Я протянул левую руку к мерцающему шарику. Немного помедлил и уже почти дотронулся до него пальцами, сильно дрожащими от нетерпения.
Однако в самый последний момент я неожиданно одумался и, словно древний пророк, решил сначала перекреститься. То ли рассказ о пустыннике меня сильно напугал, то ли до моего сознания вдруг дошёл простой вопрос: а как, собственно, эта странная девочка очутилась в моей квартире, запертой изнутри на два замка?
Моя рука привычно коснулась лба, опустилась к поясу, тронула правое плечо и пошла к левому. Перед моей грудью она вдруг остановилась, словно налетела на невидимую преграду и отлетела назад. Вот тут я испугался по-настоящему. Придя в полное отчаяние, я понял, что мой таинственный собеседник оказался совершенно прав. Этот манящий подарок явно был не от Бога, а от его противников, от тёмных сил. Я зажмурился от страха и начал тихо, почти про себя, молиться.
Заканчивая читать священный текст, я по привычке снова попытался перекреститься. Едва прозвучали слова: «Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его», – как невидимая граница неожиданно легко прорвалась.
Раздался громкий звук разбившегося стекла. Мои пальцы легко преодолели остаток сопротивления и всё-таки смогли коснуться левого плеча. Крестное знамение наконец-то свершилось и в тот же миг всё вокруг изменилось. Окутывающее таинственный шарик мертвенное сияние вдруг мигнуло. Сгусток света померк, и мою маленькую комнату заполнил беспросветный мрак.
Кто-то разочарованно вздохнул за моим левым плечом. Что-то тихо прошелестело возле уха, и морозный воздух коснулся лица. Затем нервный озноб возник на коже затылка и шершавой рукавицей прошёлся по озябшей спине. Я стоял, словно приклеенный к полу, трясся от страха и ждал неизвестно чего. Наконец глаза привыкли к темноте, и я увидел, что девочка тоже пропала безо всякого следа.
Я ещё несколько раз перекрестился и лишь затем вытер со лба обильный холодный пот. Между тем страх, заполнивший мою душу, так никуда и не ушёл. Сильная дрожь тоже не прекратилась и продолжала меня сотрясать, как осенний ветер треплет пожухлый осиновый лист. Я повалился на диван, плотно завернулся в одеяло и обхватил себя за плечи. И ещё очень долго пытался успокоить прерывистое дыхание и унять судорожные сокращения мышц.
Лежал и думал:
– Может быть, зря я отказался от этого дара?
А как бы вы поступили на моём месте?
Александр ФИЛИЧКИН, Самара
