Он не торопился прыгать – на выпавшем с вечера снегу останутся отпечатки его лап. Но и лежать на месте он больше не мог – очень хотелось есть. А трухлявая сосновая коряга, под которой он прятался, была горькой до невозможности и вонючей. Зато осинник отсюда прекрасно просматривался, и молоденьких деревьев с нежной корой там росло немало. Конечно, в деревне, что за горой, есть яблони, и они вкуснее, чем осина. Но там много собак, и на петлю налететь можно. Да и охотники после лютовать будут.
Ветер, что весь день завывал в лесу, стих. Снег перестал сыпать, спрятав все следы. Если и придут охотники, то старых следов не найдут – замело их. И пока Серенький будет сидеть под своей корягой, он будет в безопасности. Ну разве что охотник наткнётся на него случайно.
Казалось бы, сиди и сиди. Но есть хочется!
Солнце склонилось над горой, и снег теперь имел розовый оттенок. Серенький залюбовался было игрой цвета в облаках, но пустой желудок напомнил о себе безжалостно, и Серенький выпрыгнул из-за коряги. Снег скрипнул и эхом разнёсся по округе.
Серенький прислушался – тишина. Прыгнул ещё разок – скрип снега, а потом снова воцарилась тишина.
Не обращая больше внимания на скрип, Серенький поскакал прямиком к осиннику. И поэтому пропустил тот момент, когда ещё можно было спрятаться – прямо перед ним на дорогу выскочил снегоход и резко затормозил.
Серенький отпрыгнул далеко в сторону и пробежал немного. Путая, вернулся по своим следам. И снова отпрыгнул в сторону…
– А! Посмотрите, косой мечется! От страха, бедолага, не знает, куда бежать! – закричали со снегохода и начали фотографировать.
Серенький вздохнул облегчённо – это не охотники. Это фотографы. Они, конечно, шумные, но безопасные. Сейчас солнце сядет, и они уедут, можно дальше не путать следы. Но на всякий случай он отбежал подальше и по широкой дуге поскакал к осиннику.
Серенький не знал, как попался в сеть. Он каждый день ходил по этой тропке к осиннику лакомиться молодой корой, знал все места, где деревенские мужики ставили петли, знал повадки всех собак в округе и любую мог обмануть, а уж как следы путать умел! И вот поди ж ты!..
Был разгар зимы. Серенький давно уже вылинял, и белая шкурка сливалась с белым снегом. Он лежал на лёжке. Шёл густой снег, сосны гудели от ветра. Серенький лежал плотно, дожидался, пока ветер стихнет и можно будет безопасно отправиться в осинник. Он слышал, как по лесу ходили люди, но Серенький замер и не шевелился, он ждал, пока люди уйдут.
Внезапно сзади раздался резкий звук, потом ещё, и ещё…
Звук приблизился, ещё… Совсем близко…
Наконец Серенький не выдержал и сорвался с места. И… сразу же запутался в сетях. Пока он лежал на лёжке, охотники окружили его сетями, а потом шуганули…
Принесли Серенького в деревню, посадили в клетку, в которой спрятаться негде, занориться не получается и перегрызть проволоку – никак. Налили воды, положили морковку, молодых осиновых веточек. Но Серенький есть не мог. Его сердечко стучало, готовое вырваться и бежать подальше от чужих звуков, от чужих запахов…
Люди ходили вокруг клетки и громко разговаривали, не обращая внимания на Серенького. Потом к клетке подошёл человеческий детёныш и стал толкать в дырки ветки, пытаясь достать ими Серенького и заставить его прыгать по клетке, но большой человек, от которого пахло собаками и дымом, что-то крикнул, и детёныш перестал тыкать ветки в Серенького. Но не ушёл, а стал корчить рожи.
Как и все зайцы, Серенький видел плохо, но хорошо слышал. Многие звуки из тех, которые раздавались вокруг, были ему знакомы. Но здесь, в деревне, они звучали по-другому. Взять ту же корову – в поле её мычание слышится издалека. Так же как и крики петухов. Здесь же все звуки искажались, множились, сливались в какафонию. Даже когда Серенький приходил в деревню полакомиться яблоней, всё равно деревня звучала иначе. А теперь звуки очень пугали.
Вся надежда у него оставалась на ночь. Ночью деревня замирает, и можно будет разобраться, в какой стороне лес. Серенький прижался к стене и решил дождаться ночи. Люди всегда ночью уходили из леса. Серенький надеялся, что и тут ночью они уйдут в свои большие дома. И он тогда ещё раз попытается выкопать проход и сбежать домой, в свой лес, подальше от деревни.
***
Дым. Пахнет дымом. Бежать. Никак. Собаки. Лают. Много. Бежать, бежать. Клетка не пускает. Затаиться. Не шевелиться и прикрыть глаза. Замереть, может, не увидят?.. Палкой в бок… Терпеть. Больно! Терпеть!!! Человеческий детёныш. Большой. Терпеть. Рядом охотники. Меня не видят. Хорошо. Терпеть. Бежать некуда. Нужно замереть и не шевелиться. Не шевелиться… И тогда меня не заметят. Детёныш отстал. Хорошо. Стоит, не уходит. Не шевелиться! Может, не заметит? Посмотреть?.. Кривляется. Странный… Есть хочется… И пить. Вода есть. И еда есть. Вкусная морковка и веточки осиновые. Нельзя есть – рядом охотники. Увидят. Замереть…
Эх, как же я смог попасть в сети? Я плотно лежал. Охотники ходили рядом, но я ничем себя не выдал. Или выдал? Наверное, следы прочитали… Но ведь я был осторожен! Но следы-то остались! Я ведь видел охотников! Может, нужно было сбежать? Но тогда они по следам меня сразу вычислили бы. Да и далековато от моей лёжки ходили, не должны были заметить. Кто ж знал, что они сеть натянут?.. И как я её не увидел? Сразу головой в дырку провалился, а потом запутался в тонких нитях. Может, не нужно было бежать? Может, нужно было лежать и дальше? Нет, тогда охотники просто схватили бы меня. Нужно было бежать в другую сторону. Но там тоже были охотники, и шумели сильно…
Собаки успокоились. Ушли в свою клетку. Выглядывают. Охотники стоят пока. И детёныш стоит. Убежал. Это хорошо. И охотник ушёл. Очень хорошо. Вроде тихо… Так, что тут у нас? Не могу выкопать яму – когтям больно. А перекусить проволоку? Тоже не получается. Может, щель есть?.. Нету. А тут, вверху? Тоже нету. Со всех сторон клетка. Прочная! Что там за звук? Замереть! Ушли. А здесь, в углу? Нет, всё прочно. Что же делать? Может, ночью ещё попробовать? Как же хочется пить и есть. Нельзя!.. Но никто же не видит!.. А силы нужны! Да, надо подкрепиться, чтобы ночью выкопать подкоп и уйти. Надо подкрепиться… Надо… Чтобы подкоп… И уйти… домой.
***
Ёлка стояла в центре спортивного зала детского дома. Старшие дети вместе с воспитателями развешивали на мохнатых ветвях игрушки – самодельные и купленные директором на спонсорские деньги. Младшие ребятишки бегали по залу, стараясь пробежать как можно ближе к ёлке, но всё равно подальше, ибо им было строго-настрого запрещено приближаться к зелёной красавице.
По всему залу разносился терпкий смоляной запах. И от этого запаха малышне не сиделось на месте, а старшим не хотелось ругаться на непосед. В спортивном зале, да и по всему детскому дому разносился аромат праздника.
– И Снегурочка придёт? – спросила пятилетняя Вика у старшеклассницы Алёны, когда та отошла от ёлки, чтобы полюбоваться со стороны на повешенный большой красный шар.
Алёна снисходительно глянула на малую и внезапно тепло улыбнулась.
– Конечно, придёт! И Дед Мороз придёт, борода из ваты…
Вика в первый раз встречала Новый год в детском доме. До этого она жила с бабушкой. Мама иногда приезжала к ним, но надолго не оставалась – у неё никак не ладилась личная жизнь. И с собой Вику не забирала – дома часто были пьянки, а ребёнку в таком притоне не место. Потом бабушка умерла, и Вику отправили в детский дом, потому что маму лишили родительских прав, а папы у Вики и вовсе не было.
Алёна же попала в детский дом давно. Когда она была маленькой, её папа во время ссоры нечаянно убил маму и теперь отбывал наказание в колонии строгого режима. И сидеть ему ещё оставалось два года. Алёна к тому времени станет совершеннолетней.
– А какой он? – спросила Вика. Она никогда раньше не видела Деда Мороза. И Снегурочки тоже не видела.
Алена усмехнулась, глядя на малую, и жёстко ответила:
– Переодетый физрук. А Снегурочка – наша психологичка. На других воспитательниц наряд не налезет, – и пошла вешать синий шар.
За столом в углу зала Пашка (его представители ювенальной юстиции в прошлом году забрали из многодетной семьи), распутывал гирлянду – она осталась от предыдущего праздника. На новую в этом году спонсорских денег не хватило.
Рядом с ним крутилась Машуня, его младшая сестрёнка-погодок. Им повезло, их в один детдом отдали.
– Подержи тут, – сказал Пашка, протягивая Машуне конец гирлянды со штепсельной вилкой.
Сестра взяла шнур двумя руками и с восторгом поглядела на брата.
– Она будет гореть? – спросила Машуня.
Пашка вздохнул по-взрослому.
– Не знаю. Посмотрим…
Так или иначе подготовка к новогоднему празднику закончилась. Ёлка стояла наряженная, на окна и стены были приклеены вырезанные воспитателями снежинки. Пока дети были на обеде, уборщица помыла в зале пол.
Праздник был запланирован после тихого часа. Должны были приехать шефы из соседнего леспромхоза и привезти подарки. Из соцзащиты уже привезли одинаковые наборы конфет в ярких праздничных упаковках. И из благотворительного фонда «Нет социальному сиротству» – тоже. Они прислали пластмассовые игрушки и школьные принадлежности. Но подарки от шефов дети ждали особенно.
Едва прозвенел звонок, созывающий детей на праздник, как они с шумом и гомоном ринулись в спортивный зал, украшенный силами воспитателей и воспитанников. По знаку директора дети выстроились вдоль стены, позвали Деда Мороза и Снегурочку. В зал вкатился физрук в костюме и с бородой из ваты и Снегурочка в картонной короне, украшенной бусинками и стеклярусом. Потом дети читали стихи, пели песни, кричали: «Ну-ка, ёлочка, зажгись!», и гирлянда загорелась. Потом с торжественной речью выступила директор. И, наконец, пригласили шефов.
К ёлке вышли два мужика и женщина. Она начала, не глядя на детей, что-то тараторить. Но дети её не слушали. Их взгляды были прикованы к чему-то большому, накрытому покрывалом, что держали с двух сторон мужики. Оттуда, из-под покрывала, раздавались странные звуки.
Наконец женщина сказала все положенные слова и обернулась к мужикам.
– А теперь подарок! – объявил один из них, смущённо улыбаясь.
Дети от нетерпения готовы были ринуться вперёд и стащить это чёртово покрывало! Но директриса была рядом. Да и воспитатели никуда не делись.
К счастью, второй мужик не стал длить пытку и без лишних слов сдёрнул покрывало.
Вздох пронёсся по спортивному залу, отразился от снежинок на стенах и запутался в мохнатых ветках ёлки. Под покрывалом была большая клетка, а в ней прыгал заяц. Серенький. Он, конечно, не был в восторге от такого количества людей. Но хотя бы собак тут не было, и то ладно.
– О! Жаркое к праздничному столу, – тихонько поделилась с ровесницей Алёна.
И, заметив Вику, которая смотрела на девушку расширенными от ужаса глазами, добавила:
– Скажешь кому, прибью. А теперь кыш отсюда!
Вика попятилась и столкнулась с Машуней, которая тоже слышала слова Вики.
Через полчаса, в самый разгар праздничных танцев, ревущих девчонок нашёл Пашка. Машуня, не обращая внимания на Викины предостережения, всё рассказала брату.
Он, недолго думая, сказал, нахмурившись:
– А ну не ревите! Зайца выпустим.
– Ой, Паша! Тебя же накажут, – прошептала Вика.
– И что теперь делать? Позволить им съесть зайца?
Девчонки опять готовы были расплакаться, теперь уже от страха за Пашку, но он прикрикнул на них и сказал идти веселиться, чтоб не привлекать лишнего внимания.
В этот день воспитатели разрешили детям подольше поиграть у ёлки, рядом с зайчиком – подарком шефа. Малышня крутилась вокруг клетки, стуча по ней, просовывая в ячейки кусочки морковки или яблочка. Даже дольку мандаринки засунули.
Старшие дети стояли поодаль, наблюдая за малышнёй, и перешучивались. Всем было весело и хорошо. Шефы с воспитателями в кабинете директора отметили Новый год и вернулись в зал, раскрасневшиеся и довольные.
Наконец пришло время спать. Но ребятишки ещё долго не могли угомониться.
Утром Вика побежала проверить Серенького, но зайца в клетке не оказалось. Устроенный директором допрос ничего не дал, виновные найдены не были. И Пашка, и Алёна, так же как и все остальные дети, с недоумением смотрели на директора и клялись, что крепко спали и понятия не имеют, куда делся заяц.
А Серенький в это время скакал по широкой дуге к своему осиннику и радовался свободе.
Анна САМОЙЛОВА
