Влияние Жуковского на творчество Достоевского отмечал еще В. Г. Белинский, видевший в романе «Идиот» «след» баллад Жуковского «Рыцарь Тогенбург» и «Двенадцать спящих дев». Вдохновение творчеством В.А. Жуковского просматривается в стихах Пушкина, Полонского, Лермонтова, Фета, Тютчева, Некрасова... Блок сказал, что Жуковский был его «первым вдохновителем», а Гоголь сам написал Василию Андреевичу в 1847 году: «Едва ли не со времени... первого свидания нашего искусство стало главным и первым в моей жизни, а все прочее вторым».
[caption id="attachment_9989" align="aligncenter" width="470"]
Василий Жуковский родился в селе Мишенское в трёх верстах к югу от города Белёва Тульской губернии в 1783 году. Дворня, пряча ухмылки, звала его турчонком – мальчик был сыном помещика Афанасия Бунина и турчанки Сальхи, в крещении ставшей Елизаветой Турчаниновой. Отчество Андреевич он обрел от своего крёстного Андрея Григорьевича Жуковского. Вспоминая детство, Василий Андреевич писал: «Я привыкал отделять себя ото всех, потому что никто не принимал во мне участия и потому, что всякое участие ко мне казалось мне милостию. Я не был оставлен, брошен, имел угол, но не был любим никем...» Именно этот трудный опыт детства, как верил сам поэт, дал особую зоркость его уму и сердцу.
Кто слез на хлеб свой не ронял,
Кто близ одра, как близ могилы,
В ночи, бессонный, не рыдал, —
Тот вас не знает, вышни силы!
Его поэзия восхищала современников и в том числе самого выдающегося из них, А. С. Пушкина, писавшего:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль...
[caption id="attachment_9997" align="aligncenter" width="800"]
Но Жуковский был больше, чем поэт: «Что за прелесть чертовская его небесная душа!» – так отзывался о своем старшем друге Александр Сергеевич. Поэт и переводчик, открывший российскому читателю Вальтера Скотта, Гёте, Шиллера, Байрона, братьев Гримм, – Жуковский кроме своей выдающейся литературной деятельности вошел в историю именно как человек участливый, защитник несчастных, свободолюбец и ходатай за освобождение крестьян, сам освободивший своих крепостных в 1822 году. Занимая разные должности при дворе с 1815 года, он многим успел помочь. В здравице государыне на рождение сына, будущего императора Александра II, он надеется, что тот:
На среде высокой не забудет
Святейшего из званий: человек.
А напротив станет «для блага всех – свое позабывать», как это было часто с самим воспитателем наследника, назначенным на эту должность Николаем I в 1826 году. Пользуясь своим влиянием при дворе, Василий Андреевич заступался за самых разных людей. Вместе с Карлом Брюлловым, написавшим его портрет, он организовал лотерею по покупке картины, средства от которой пошли на выкуп из крепостного рабства Тараса Шевченко. Его заступничество – при участии царственного воспитанника, вошедшего в историю с именем Освободитель – позволило перевести из вятской ссылки А. И. Герцена сначала во Владимир, а затем и в Москву. Его стараниями осенью 1826 года заканчивается опала Пушкина. А после смертельной дуэли на Черной речке Жуковский выхлопотал семье Пушкина освобождение от всех залогов и долгов, дар имения в Михайловском и издание собрания сочинений погибшего с выручкой в пользу его семьи. Николай I был, мягко говоря, не в восторге от инициатив Жуковского, говорил, что его «называют главою партии, защитником всех тех, кто только худ с правительством», обещал, что «никогда не забудет» его заступничество за Герцена. Но позднее Василий Андреевич заступался еще и за соратника Герцена, архитектора А. Витберга, пробивал возможность выехать к мужьям-декабристам их женам, сражался за выкуп из рабства крепостных интеллигентов: поэта Сибирякова, архитектора Швецова, матери и брата писателя Никитенко. Когда шеф жандармов А. Ф. Бенкендорф закрыл журнал И. В. Киреевского «Европеец», Василий Андреевич примчался к царю со словами: «Я ручаюсь за Киреевского!» Как известно Николай I в ответ кинул: «Ручается! А за тебя кто поручится?» Не имевший возможности прямого ответа самодержцу, он писал в своем дневнике: «Если бы я имел возможность говорить, – вот, что бы я отвечал...: я защищаю тех, кто вами осужден или обвинен перед вами... Разве вы не можете ошибаться? Разве правосудие (особливо у нас) безошибочно? Разве донесения вам людей, которые основывают их на тайных презренных доносах, суть для вас решительные приговоры божии?.. И разве могу, не утратив собственного к себе уважения и вашего, жертвовать связями целой моей жизни... Я со своей стороны буду продолжать жить, как я жил». В своем вольном переводе Гёте, ставшем с легкой руки Даргомыжского романсом, мы узнаем евангелие, благую весть самого Василия Андреевича Жуковского.
[caption id="attachment_9992" align="aligncenter" width="433"]
Счастлив, кто от хлада лет
Сердце охранил,
Кто без ненависти свет
Бросил и забыл;
Кто делит с душой родной,
Втайне от людей,
То, что презрено толпой
Или чуждо ей.
Вечная память!
