Если бы не было Первой мировой войны, не было бы Февраля и Октября в России! Не было бы прихода Муссолини к власти в Италии, не было бы ни Гитлера, ни Второй мировой войны.
К середине века число граждан Российской империи превысило бы 600 миллионов человек...
Чтобы вы себе представляли, как выглядела экономика Российской империи, я вам зачитаю несколько цифр. Итак, в 1913 году Россия занимала 4-е место в мире по индустриальному развитию, а темпы роста производства составляли 19 % в год – нам сейчас такие показатели и присниться не могут. Прирост населения в 1913 году – 16 %, это самый большой показатель в Европе. В США тогда было 100 миллионов населения, в России – 166 миллионов, а к середине века число граждан Российской империи превысило бы 600 миллионов человек – это 10 % от населения Земли. Сейчас нас всего 2 % от населения планеты, и Россия занимает 9-е место по количеству населения. Таковы наши страшные итоги ХХ века.
Академик Струмилин – это академик сталинской эпохи, который никак не будет приукрашивать дореволюционную Россию, писал, что среднегодовой заработок в обрабатывающей промышленности в США в 1913 году составлял 57 долларов. Или доллар и 84 цента в день. В пересчете на российские рубли 3 рубля 60 копеек. В России на 1913 год среднегодовой заработок – 300 рублей, т.е. 1 рубль 16 копеек за один рабочий день. Но цены на продукты в США были в три раза выше. Следовательно, зарплата российского рабочего в 13 году только на 15 % ниже, чем американского. Я не буду вам зачитывать цены, хотя это очень интересно. Поверьте мне на слово, неплохо жили. По всем прогнозам, Россия где-то с 30-х годов XX века должна была стать главным конкурентом США по темпам и уровню экономического развития. Повторяю, не по количеству боеголовок и танков, но по темпам и уровню экономического развития, по уровню жизни. Вот такой был прогноз в этой стране. Россия была стремительно развивающейся страной.
Что же случилось?
Рассказывая о событиях начала XX века, которые привели к великому перелому в биографии нашей страны, нужно в первую очередь говорить о реальных людях. Это важно потому, что история немыслима без людей, и я не понимаю, что такое абстрактная история государства – без каких-либо ярких фигур, которые так обильно рождает эпоха перелома. И 1917 год вывел на поверхность очень ярких, очень талантливых и блистательных людей, многие из которых были, увы, отвратительны и по своим качествам человеческим, и по последствиям своей деятельности. И из всего многообразия фигур я предложу вам несколько портретов. Это государь император Николай Александрович и государыня императрица Александра Федоровна. Это Ленин и Троцкий, которых, как это ни покажется вам смешным или странным, я бы рассматривал как одну фигуру. И это генерал Лавр Корнилов.
Начнем по порядку.
Константинополем должен править православный царь
О последнем российском императоре сложилось два мифа. Согласно одному из них, он был бездарь, просто пустое место, жалкая и ничтожная личность. Согласно другому мифу, он был святым человеком. Позволю себе высказать свое мнение: истина лежит где-то посередине. Николай Александрович был очень хороший и порядочный человек, хорошо воспитанный и образованный. Глубоко и искренне верующий. Он всегда разговаривал с мягкой улыбкой, никогда не впадал ни в какое истерическое или упадническое настроение. Он был очень обаятельным. Это говорят все, кто с ним сталкивался, – от вельмож до Александра Федоровича Керенского, который также отмечал потом его огромное человеческое обаяние.
Император Николай IIИ в другое время в той же самой стране он был бы очень хорошим правителем. Но в 1917 году его личностных качеств оказалось недостаточно. Его упрекают в том, что он ушел, что он оставил царский трон. А что ему было еще делать? Когда он принял это решение на станции Дно, от него фактически отказались все – начальники и командиры фронтов, все русские генералы практически отреклись от присяги, его близкие фактически отвернулись от него. Его поддерживала только жена, а о его сыне врач сказал, что он, Алексей, не доживет и до 16 лет. И поэтому он отрекся в пользу своего брата Михаила Александровича.
Именно личными качествами Николая Александровича и можно объяснить его решение вступить в войну, ведь он мог бы и не вступать. Но государь, вступая в войну, имел в виду не Германию. Государь, вступая в войну, имел в виду, скорее всего, Османскую империю и старую мечту русской элиты о черноморских проливах, которые обеспечат выход в Средиземное море, и о возвращении сакрального для православной церкви города – Константинополя, которым и должен править православный царь.
Вот эти два соображения, вернее, каждое само по себе, толкали русский трон на протяжении долгих десятилетий и даже столетий на конфликт с Турцией. Россия чаще побеждала в этих конфликтах, но ни Константинополя, ни проливов не получала. Последним победоносно воевал дед Николая Александр II. Турки платили контрибуцию – 3 млн золотых рублей в год. Причем когда при русском дворе появились две черногорские княжны, знаменитые Стана и Милица, эти деньги пошли в Черногорию. И когда премьер Коковцов сказал государю, что в империи вовсе не так блистательны дела финансовые, чтобы мы дарили миллионы Черногории, государь ответил: «Да, я с Вами согласен, но я уже обещал, к сожалению». Точно такими же обещаниями было продиктовано и участие России в войне. Дело в том, что в 1912 году несколько балканских стран – Сербия, Болгария, Черногория, Греция – воевали с Турцией, и воевали достаточно удачно. Потом они воевали между собой, что привело к усилению националистов в Сербии. В конце концов представитель боевой организации боснийских сербов убил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, что и стало поводом к началу войны. Россия заступалась за сербов против турок, а поскольку все европейские монархи были родственниками, то в войну влезли и англичане с французами.
Императрица Александра ФедоровнаНе было в тот момент более популярного человека, чем государь-император. Удивительное дело, но это решение, которое привело к гибели Российской империи и царской семьи, к тому, как сказал Александр Исаевич Солженицын, что Россия катастрофически проиграла XX век, это решение императора сделало Николая II самым популярным человеком в стране. Он обратился к своей гвардии. Он сказал им: «Офицеры моей гвардии, в вашем лице приветствую мою армию и клянусь, что не заключу мира, пока последний вражеский солдат будет на территории России». Это было дословное повторение того, что говорил Александр I после вторжения Наполеона. Потом он вышел на балкон Зимнего дворца. Площадь была запружена народом, народ стал на колени и запел гимн «Боже, царя храни». Он начал говорить, его слова были прерваны громовыми раскатами «Ура!». Не армия, не гвардия – народ, стоя на Дворцовой площади, кричал «Ура!». Так хотелось повоевать. Такая была уверенность в том, что война будет победоносной и очень короткой. Все были уверены: куда Германии против России? Англичане с французами были уверены, что немцы обречены. Но получилось все не так просто. И боевой милитаристский дух, который овладел страной, очень быстро кончился. И первыми, кто не хотел воевать, были солдаты Петроградского гарнизона.
Армия не выносит демократии
Когда генерал Корнилов был назначен командующим Петроградским гарнизоном, первое, что он хотел сделать, – это направить разжиревших гарнизонных вояк на фронт. Но не получилось – у него не хватило для этого сил. А сами они не хотели ехать – ни солдаты, ни офицеры. А потом вышел страшный военный приказ № 1 по армии, который фактически поставил офицеров в подчинение солдатам. Но армия не выносит демократии. Есть такие институты в государстве, которым демократия противопоказана. Потому что в армии должно быть единоначалие. Иначе это не армия.
Генерал Лавр КорниловНо, поддавшись напору толпы, Временное правительство фактически уничтожило единоначалие в русской армии.
Сегодня, рассуждая о Лавре Георгиевиче Корнилове, многие историки любят повторять старый советский миф, что Корнилов – это несостоявшийся русский диктатор. Это неправда. Корнилов не был человеком с диктаторскими замашками. Он был, наверно, сродни Николаю Степановичу Гумилеву, большому русскому поэту, сродни Киплингу. Это был такой русский Киплинг. Он был исследователем, путешественником, ученым, разведчиком, он знал несколько языков, причем каких! Немецкий, английский, французский, китайский, персидский, фарси и урду. Он объездил весь Восток, где традиционно шло противостояние России и Англии. Фактически он был высочайшего класса российским разведчиком – такой, знаете ли, русский Джеймс Бонд. Возможно, Корнилов мог бы стать очень неплохим правителем России, если бы история ему это позволила.
Причем он был человеком, как ни странно, даже не монархических убеждений. Назвать его либералом, конечно, сложно, но он был республиканцем. Он был сторонником Учредительного собрания. Он был сторонником демократических свобод в России.
Но Корнилову не хватило, скажем так, диктаторских качеств, чтобы захватить власть в России. Когда Керенский, глава Временного правительства, решил, что он боится Корнилова больше, чем большевиков, то Корнилов ушел с поста командующего Петроградским округом. Был назначен главнокомандующим, но без согласия Временного правительства не мог привести армию в порядок. И вот он совершил этот поход на Петроград, который закончился ничем. Возможно, именно потому, что Корнилов не был настроен на борьбу за власть.
Не было лучшего большевика, чем Троцкий
Теперь о Ленине и Троцком. Трудно сказать, кто сыграл большую роль в победе Октябрьского переворота, в успехе его и в победе в гражданской войне: Ленин или Троцкий. Я бы сказал, что Троцкий.
Троцкий – это самая не оцененная фигура в нашей истории по вполне понятным причинам. У них очень разные биографии с Лениным и разные образы, хотя, конечно, они оба были фанатиками-революционерами. Но Троцкий долго не вступал в большевистскую партию. Как писал о нем Ленин, когда Троцкий понял, что нельзя объединяться с меньшевиками и эсерами, с тех пор не было лучшего большевика, чем Троцкий.
Ленин. Цюрих, 1916 годОткуда они взялись?
Когда Ленин узнал о Февральской революции, он сначала не поверил своим ушам, а потом очень сильно обрадовался. Он уже соскучился в Швейцарии. К тому времени уже умерла его теща Елизавета Васильевна, которая руководила всем домашним хозяйством. Ее дочь Надежда Константиновна Крупская была преданным другом Ленина, но вот хозяйством руководить не могла. Это была ее больная тема. И стало очень неуютно в Женеве. Ленин уже было собирался в Швецию – он решил попытаться организовывать революцию там, потому что ему было совершенно все равно, где делать революцию, где взрывать, лишь бы взрывать. И тут пришло известие: царя нет, революция. Объявился Израиль Гельфанд, партийное имя Александр Парвус, бывший финансовый агент Максима Горького, который осуществлял связь между большевистской партией и германским Генштабом. Парвус организовал поезд с пломбированным вагоном через линию фронта. На Финляндском вокзале Ленина встретил председатель Петроградского совета Чхеидзе, который сказал, что они очень рассчитывает на его помощь в выборах в Учредительное собрание. На что Ленин в ответ сказал, что выборы не нужны, большевики должны брать власть. Поэтому к Ленину тогда и было такое отношение – как к какому-то странному заезжему иностранцу, который городит абсолютную чушь. Но воля, жесткость, цинизм позволили добиться Ленину того, чего он добился.
Лев ТроцкийТеми же качествами отличался и Троцкий, который приехал из США и совершил Октябрьский переворот. Именно Троцкий сидел в Смольном, он руководил событиями, он руководил захватом власти. Ленина в этот момент еще разыскивала полиция, и он в парике сидел на квартире у подруги своей жены. Спрашивал все время у Троцкого и Каменева, можно ли ему прийти в Смольный. Не надо, Владимир Ильич, отвечали ему, сидите себе спокойно, а мы все сами сделаем. В конце концов Ленин не выдержал и, подвязав себе щеку, поехал в Смольный. По дороге ему встретился юнкерский разъезд. Если бы юнкерский разъезд узнал Ленина и арестовал его, вероятно, во многом по-другому бы сложилась нынешняя история. Юнкерский разъезд его не узнал, и Ленин добрался до Смольного. Троцкий сказал ему: «Владимир Ильич, все в порядке». – «А Зимний?» «Тоже все в порядке, еще не взят, но скоро будет». Они лежали в комнате на полу, разговаривали, у обоих было очень хорошее настроение.
Есть такая книга Нобелевского лауреата по литературе Уильяма Голдинга – «Повелитель мух». Воспитанные хорошие мальчики из хорошей английской школы разного возраста попадают на необитаемый остров. И начинается у них борьба за существование. И вот в конце концов наверх вылезают даже не самые умные и не самые физически сильные, а те, кто внутренне готов убивать. Т.е., грубо говоря, самые злые. И российская история подтверждает эту позицию Уильяма Голдинга. Наверху оказались те, кто готов был убивать, последовательно убивать. Вот государь император не был готов. У него просто не хватило готовности убивать всех, кто был против него, и руководить страной в такой драматический период. И Корнилов не был готов. Он считал, что Россия должна быть страной с определенной системой власти демократической, республиканской. Он вообще был русским, российским патриотом. Патриот – это не тот, кто, как самец гориллы, бьет себя в грудь и ревет, как он любит свою страну. Дурацкое дело нехитрое. А тот, кто ее действительно любит, тот хочет, чтобы она стала действительно лучше. Корнилов был таким человеком.
Но он жалел страну, а Ленин с Троцким не жалели.
Нелепо говорить, что это было в силу той причины, что сам Троцкий не был русским человеком. В данном случае это не имело никакого значения, ведь Троцкий не был и евреем. Он был профессиональным революционером, а эти люди не имели национальности. Это были международные террористы, если называть вещи своими именами. Знаете, как о Дзержинском уже после его смерти говорил Менжинский, его наследник. «Феликс Эдмундович был не только великий террорист, но и великий чекист». И слово «террорист» тогда не несло, как сейчас принято говорить, никакой негативной коннотации. Эти люди спокойно называли себя террористами и гордились этим. Они и были террористами. Ленин говорил: «В принципе, все равно, как сложится судьба России, революция в Германии гораздо важнее, чем революция в России, но сейчас в России революция произошла, поэтому мы должны сохранить власть. Любой ценой, отдав любые части территории». Власть – вот ключевое слово. Эти люди, приобретя власть, делали все, чтобы ее сохранить.
Как Троцкий создал Красную армию, в которой воевало больше царских офицеров, чем в Белой? Очень просто: умом, хитростью и жестокостью. Кого-то запугали. Допустим, семью взяли в заложники, кого-то обманули, ведь тогда мало кто понимал, что происходит, и значительная часть интеллигенции уговаривала себя, что надо жить со своим народом, надо работать со своим народом. Как генерал Брусилов, к примеру. Или как значительная часть белой эмиграции в Париже и Берлине, которая потом стала помогать большевикам. Хотя, конечно, обманули не всех. Вот знаменитая история, которую мне рассказал внук Корнея Чуковского, ныне покойный Евгений Валерьевич. Потом эту историю мне подтвердил Мстислав Ростропович, у которого были дневники художника Ильи Репина. А история такая. Чуковского в середине 20-х гг. пригласили на Лубянку и попросили съездить в Финляндию, где тогда проживал в эмиграции Илья Репин. Съездить и уговорить великого русского художника вернуться на родину. Чуковский съездил, вернулся и доложил товарищам чекистам, что был разговор, что Илья Ефимович велел кланяться, извинялся, что не приедет, – дескать, он уже очень пожилой человек. И вот прошли годы, Репин умер, началась Финская война, и в руки НКВД попали дневники Ильи Ефимовича. И там под соответствующей датой была запись: «Приезжал Корней Чуковский, уговаривал вернуться в Россию. Очень не советовал». То есть Репин практически подвел под монастырь Чуковского, но каким-то образом детского поэта решили не трогать. Хотя, по идее, только за «Тараканище» можно было к стенке поставить: «Покорились все звери усатому, чтоб ему провалиться, проклятому».
Илья Репин и семья ЧуковскихОфицеры в Крыму сидели по кафешкам и воевать не хотели
И здесь мы приходим с вами к главному вопросу: как сохранился режим? Ну, понятно, у большевиков были террор и военная сила, да еще и офицеры в Крыму сидели по кафешкам и воевать не хотели, ждали, когда красные придут, думали, что кривая как-нибудь выведет. Почему же они не хотели воевать? Откуда у них такая инертность? Почему у большевиков оказалось больше энергетики?
Как получилось, что страна, которая в начале века столь стремительно, просто на вертикальном взлете, шла вверх, вдруг наткнулась на что-то – как медведь на рогатину… И все, превратилась в совершенно другую страну. Как получилось, что на костях огромной империи с тысячелетней историей и с огромным человеческим потенциалом вдруг – совершенно из ничего – возникла идеологически зашоренная неконкурентоспособная и вообще мало дееспособная государственная система, которая с горем пополам еле-еле смогла протянуть 70 лет?
Вы знаете, пока что нет ни одного историка и ни одного исторического философа, который бы определенно ответил на этот вопрос. Может быть, все дело в запоздалости реформ, может быть, проявились какие-то более глубинные факторы. Например, природная тяга русского человека к мессианству. Или все дело в том, что большевики сознательно разжигали самые низменные инстинкты, делая ставку на привычку к уравнительству, на общинность, которую потом назвали красивым словом «коллективизм», и на «путаницу в мозгах», благодаря чему люди часто путали свободу с анархией. Для русского человека очень часто нет свободы, но есть воля, а ведь воля и свобода – это не вполне одно и то же. Всегда хитрый и злой человек найдет, на что опереться, чтобы удержать власть – будь то трусость, или зависть. Ведь если поддерживать доносы – люди будут доносить. Если считать, что это благо, что доносить – это достоинство, люди будут доносить. А вспомните лозунг «Кто был ничем, тот станет всем». Вот вам еще одна пружина. Самый бедный человек в селе, повесив на бок маузер, становился первым. И главный источник революционной пассионарности состоял в том, что миллионам бедных и уставших воевать людей сказали, что им ничего не будет, если они пойдут убивать и грабить богатых. Пойдите и возьмите. Винтовка дает власть. И вот эти миллионы шариковых вдохновились этим призывом убивать. Ведь и до сих пор лозунг «Отнять и разделить» самый соблазнительный. Если сейчас его бросить: «Пойдите, отнимите и разделите – это все ваше», – он возымеет силу. И дело здесь совсем не в том, что мы доверчивы, мы падки на пропаганду, особенно на массированную, тотальную, безальтернативную пропаганду. На нее ведь трудно быть не падким. Я боюсь, что любой народ станет падким на пропаганду, если его поставить в ситуацию тотальной и массированной лжи.
Словом, если быть честным с самим собой, то я не знаю, как произошло так, как произошло. Единственное, что здесь очевидно, – победили те, кто были готовы быть жестокими до конца. А те, кто проиграл, не были готовы быть жестокими до конца. Но я отказываюсь считать это единственной причиной происшедшего, потому что, в конце концов, российская история – это не книга Уильяма Голдинга
