Жизнь театрам была обещана Лениным только в 1919 году, когда он подписал Декрет «Об объединении театрального дела», где театры признавались «полезными и художественными». Суждено им было стать «национальным достоянием», используемым в том числе в пропагандистско-воспитательных целях на деньги из худых, но глубоких карманов молодого советского государства. Нарком просвещения РСФСР Луначарский писал, что революция сказала театру: «Ты мне нужен как помощник, как прожектор, как советник». Справедливости ради надо сказать, что такая политика применялась ещё в 5 веке до нашей эры в Древней Греции.
Так, в годы гражданской войны небывалую популярность приобрели массовые инсценировки. «Пантомима Великой Революции», «Действо о III Интернационале», «Взятие Зимнего дворца», «Борьба труда и капитала» и другие народные зрелища ставились под открытым небом на потеху разнузданному, распоясавшемуся народу. Сжигались чучела помещиков и попов, шуточные крестные ходы заканчивались тем, что в костры летели иконы, торжественные клятвы на верность советской власти сопровождались гротескным ударом молота по наковальне. Постановка «К мировой коммуне» включала в действие до 10 000 человек и около 250 000 зрителей. Там брали какое-нибудь здание вроде Фондовой биржи и инсценировали взятие крепости тысячными толпами рабочих с рваными цепями на руках. А в той крепости пировали монарх с Востока, алчный король с Запада, пьяный купец и шут-подьячий с гармонью наперевес. Под громы пушек и марши Шопена на сцену выходили Спартак и Степан Разин, увлекая за собой на борьбу вооруженных крестьян и французских коммунаров.
И пошло дело: новые темы, новые силы, новые возможности и широкие массы народной аудитории. Всё это манило художников сцены туда, где творчество вырастает выше идеологических стен. Правда, перебраться через эти стены удалось не всем.
«Меня здесь били – больного шестидесятилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног, – писал режиссер Всеволод Мейерхольд в своем заявлении о помиловании из Лубянской тюрьмы. – В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты». После пыток его утопили в нечистотах. Он отказался подписать показания против друзей по сцене.
Вацлав Дворжецкий, народный артист РСФСР, в 1929 году был осужден Особым совещанием ОГПУ по статье 58 УК СССР на 10 лет за участие в студенческой организации «Группа освобождения Личности», или, как сокращало следствие, «ГОЛ».
Николай Pоманов, актер, знаменитый «шеф» из «Бриллиантовой руки», был арестован в апреле 1932 года, осужден на 5 лет и выслан в лагерь на Беломорканал.
Народного артиста Алексея Дикого, исполнителя роли Иосифа Сталина в «Сталинградской битве» и в «Третьем ударе», пятикратного лауреата Сталинской премии, кавалера ордена Ленина и ордена Красного Знамени, ещё до всех этих заслуг прокатили до Усольского исправительно-трудового лагеря. В 1937 году Особым совещанием при НКВД СССР его отправили на экскурсию длиной в 4 года с пресловутой 58-й статьей. А потом вернули и чествовали.
Михаила Названова, заслуженного артиста РСФСР, арестовали в 1935 году по доносу коллеги и приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. И снова знаменитая 58.10 – политическая статья, удел многих социально неблизких. Потом, в 40-х, его реабилитировали – редкий случай. Восстановили в театре и трижды награждали Сталинской премией три года подряд: с 1948-го по 1950 гг. Он умер в середине 60-х. Его прах вдова развеяла над Крымом. Не судьба, а сюжет для театральной драмы.
И так далее. В регионах, областных и районных центрах – бывало – ещё больше, гуще, дружнее работали сотрудники бдительных органов. Такие сложились обстоятельства в стране. Враги были кругом, и внутренний враг оказался хитрее и опаснее врага внешнего.
Хотя так ведь сложилось не сразу. Сперва были новые темы, новые силы, новые возможности…
О том, как всё было в 1917 году, расскажет нам Алексей Бартошевич, театровед, историк театра, внук актёра Василия Качалова, сын Вадима Шверубовича, основателя постановочного факультета школы-студии МХАТ. В рамках лектория «1917» Бартошевич прочтет лекцию с широким названием и очень личным содержанием «Театр и революция». Уже совсем скоро.
Итак!
Театр и революция
Алексей Бартошевич
17 октября (пн) в 19:00
Клуб «Событие». Покровка, 29