По официальным заявлениям разработчиков, эти поправки были направлены на потенциальных радикальных исламистов, которые могут заниматься какой-то опасной деятельностью. На практике же оказалось, что от этого закона пострадали представители протестантских организаций и малых религиозных движений, в частности кришнаиты. Потому что до сих пор не было ни одного случая применения закона по отношению к представителям ислама, радикального или нерадикального. Условных экстремистов пытаются ловить среди протестантов и представителей МРД (малых религиозных движений). И вопрос экстремизма в обвинениях не фигурировал ни разу.
А много на территории России экстремистских мусульман? Есть ли группировки?
Безусловно, группировки есть. Но посчитать их не представляется возможным. Сложно говорить о численности, я не могу воспроизвести статистику МВД, я не могу даже быть уверена в том, что она верна. Иногда в экстремизме обвиняют совершенно мирных людей, как, например, крымских татар, последователей Хизб-ут-Тахрир. Это, конечно, не очень положительная организация, но они, как правило, не террористы. Эта организация пытается устроить Халифат мирным путем, по крайней мере по официальным своим заявлениям. А запрещена она именно как террористическая организация. С одной стороны, есть ложные обвинения в радикализме, с другой – сколько реально существует радикальных групп, которые готовы поддержать или поддерживают Исламское государство (запрещено на территории России – «Стол»), которые имеют оружие, и прочее. Я думаю, что не всегда представители силовых структур могут их сами выявить и посчитать. Может быть, если бы они их выявили, то уже что-то сделали, потому что это действительно подпольная организация.
Что мы получили по итогу принятия закона, кроме притеснения малых религиозных движений?
Мы имеем около десятка случаев совершенно необоснованного преследования, потому что эти претензии со стороны чиновников зачастую были просто смехотворны. Когда, например, наличие детской площадки около баптистского храма расценивалось как попытка вовлечь детей в религиозную деятельность. Хотя это была площадка для детей прихожан и они там играли, пока родители сидели на богослужении, например, или на собрании. Это расценивалось как миссионерская деятельность. Так что мы имеем вот такие совершенно неадекватные претензии. И, соответственно, опасения других религиозных организаций, что их могут привлечь за что-то подобное.
Сильно ли разнятся нормы принятых законов и то, что происходит в реальности?
Дело в том, что нормы прописаны настолько невнятно, что их реализация фактически оставлена на усмотрение правоприменителя. И здесь вопрос в том, насколько далеко готов зайти правоприменитель в своей интерпретации. В своей лекции я привожу пример с Библией, которую распространяла организация «Армия Спасения» (Книгу хотели изъять и сжечь, хотя это были экземпляры Синодального перевода Священного писания, который не только не запрещён к распространению, но и официально признан РПЦ: проблема была в отсутствии маркировки «Армии Спасения» на книгах – «Стол»). В итоге сжигать книги, как хотели изначально, они не стали, но в основном потому, что сыграл общественный резонанс, который вызвало это дело. Так что тут всё, конечно, зависит от фантазии правоприменителя.
Как часто происходят спекуляции на почве принятого пакета, когда речь идет о миссионерской деятельности? Когда правоприменитель излишне спекулирует на принятом законе? Располагаете ли вы какой-то статистикой по миссионерским делам?
По России зафиксировано около десяти случаев, возможно, что-то есть ещё. Как правило, в таких ситуациях религиозные организации обращаются к адвокатам. Естественно, они защищаются, а адвокаты придают дело огласке.
Стало ли меньше миссионеров после принятия пакета?
Я думаю, что миссионеров меньше не стало, но религиозные организации задумались о том, как теперь себя вести, чтобы не попасть под действие этого закона.
Есть ли какая-то он-лайн-миссионерская деятельность?
Смотря что считать миссионерской деятельностью. У религиозных организаций есть сайты, где они рассказывают о своей деятельности. Наверное, это само по себе является некой миссионерской деятельностью. Если говорить о чём-то более активном, то, наверное, это форумы и группы. Мне кажется, что они вряд ли приходят к совершенно незнакомым людям и приглашают: «Приходите к нам». Не думаю, что такое случается.
Добьётся ли СПЧ отмены поправки о миссионерской деятельности?
Ну, они пока говорят не об отмене, а об изъятии части, которая касается миссионерской деятельности. Насколько я видела текст СПЧ, там написано о том, что нужно пересмотреть закон о миссионерской деятельности, а не отменить его полностью. То есть допускается, что государство всё-таки будет это как-то регламентировать. Мне кажется, что здесь любая регламентация может быть абсолютно губительной.
Каковы перспективы, если ничего не изменится?
Мне сложно говорить о перспективах. Если всё останется так, как сейчас, то будет, безусловно, печально. Если государство будет действовать в рамках кампании, как оно зачастую и бывает, то, может быть, будет принят новый закон, появится какая-то новая кампания и миссионерскую деятельность государство благополучно забудет. Если не забудет, то, безусловно, будет еще какое-то количество пострадавших религиозных организаций. И, скорее всего, это будут те же протестанты или представители МРД, потому что они более доступны, их гораздо проще прижать, ведь они на виду, в отличие от радикалов всех мастей, которые, естественно, не показываются.
Есть ли подобные случаи на Западе, какова там реальная обстановка с миссионерством и есть ли там подобные законы?
Я не могу говорить о Западе, потому что сфера моих интересов – ситуация в России. Есть книга директора центра «Сова» Александра Верховского, который изучал вопрос о законодательствах, регулирующих миссионерскую деятельность в других странах. Могу коротко сказать, что в разных государствах этот вопрос решается по-разному.
