Духовные лидеры молчат – это частый упрёк РПЦ, как и другим религиозным институтам в период сколь-нибудь больших потрясений для общества или отдельных его членов. В этой фразе, впрочем, скрыт парадокс, на который мало кто обращает внимание. «Высказывание» представителя религиозной общины, очевидно, должно быть кем-то артикулировано – кем-то, имеющим авторитет для значительной части слушателей, причём эти слушатели мыслятся максимально широко: чуть ли не как всё российское общество, которое, напомним, согласно опросам, в абсолютном большинстве своём либо является лишь номинально верующим, либо не является верующим вовсе. Какой спикер от церкви/уммы/сангхи мог бы удовлетворить такую аудиторию? Кого «от церкви» эта аудитория могла бы услышать?
Можно предположить, что того, кто уже был авторитетен в её глазах до военного конфликта. Кто нравился массам? Со стороны РПЦ стоит, видимо, вспомнить о священнике Павле Островском, активно работающем в Instagram и ведущем телеграм-канал стотысячник. Другой популярный священник в Сети – Андрей Ткачёв, имеющий больше 500 тысяч подписчиков в Instagram и 62 тысячи в телеграм-канале. Оба батюшки целятся в разную аудиторию и привлекают своими эпатажными суждениями внимание как почитателей, так и критиков. Активным публичным проповедником является и лидер российских пятидесятников Сергей Ряховский: на его инстаграм-аккаунт подписаны 34,5 тысячи читателей. Из мусульманских лидеров наибольшим сетевым авторитетом, скорее всего, обладали до известных событий муфтий Шамиль Аляутдинов с почти 350 тысячами подписчиков в Instagram и 46 тысячами читателей в телеграм-канале, а также муфтий Альбир Крганов, имеющий более 50 тысяч подписчиков в Instagram.
Священник Павел Островский. Фото: instagram.com/pavelostrovskiМногие из этих лидеров уже высказались: другое дело, что не всегда в том ключе, который от них ожидался. Точнее, как нынешние события раскалывают общество, точно так же и паства ожидает от своих лидеров зачастую диаметрально противоположных высказываний. А всё равно ощущение «молчания» будто бы никуда не исчезает. И проблема, видимо, не в том, говорит кто-то или нет, а в том, как формируется и распознаётся «голос» религиозной общины, или – как формируется авторитет в религиозной сфере.
Авторитет изменил
В былые времена для морального лидерства в племени достаточно было быть сильным воином и удачливым охотником. Такой гоминид обладал весомым авторитетом, с его мнением считались, его советов и приказов слушались. С веками жизнь усложнилась. Теперь для обладания авторитетом в человеческом обществе нужно было обладать всё более сложными характеристиками. Более того, авторитет стал множиться: весомый в одной области, он мог быть ничтожным в другой. И знающий в сельском хозяйстве оказывался никчёмным строителем.
Ещё сложнее с авторитетом религиозным. Компетенции спорны, результат неочевиден. И всё же именно в этой сфере авторитет проявляет себя именно в той форме, в которой его определял Владимир Даль: как «свидетельство или мнение известного человека в деле науки, принимаемое слепо, на веру, без проверки и рассуждений». В традиционных сообществах и общинах религиозный авторитет чаще всего опирается на иерархию и обусловлен либо наличием сакрального знания/таланта и благочестия (например, у мусульманских имамов), либо соответствующим посвящением и цепью легитимации (апостольское преемство в христианстве, иснад в суфизме, парампара в индуизме).
Традиционные отношения гуру-ученик. Фото: общественное достояние/National Museum of Asian ArtКритика апостольского преемства в христианстве зазвучала много раньше появления соцсетей и интернета в целом. Принцип преемства критикуется и с исторической точки зрения (нет достоверных епископских списков первых веков), так и с богословской. После Великой французской революции и с выходом на историческую сцену народных масс в XX веке элитарность и кастовость религиозного авторитета стали подвергаться ещё более жестокой общественной критике. В России же ещё в XIX веке появились лидеры многочисленных сект, не имеющие статуса в доминирующей иерархии и какого-либо духовного образования. Не будучи встроены в иерархию и облечены полномочиями, они опирались лишь на личный авторитет, который измерялся числом их последователей, которые приходили в секту «с нуля» и находились под постоянным прессингом властей.
Авторитет господствующей церкви, особенно рядовых священников, измерить сложнее. Самый доступный показатель – число постоянных прихожан, особенно слушателей проповеди. Но до революции в условиях обязательности исповеди явка в храм к обедне и на проповедь часто была формальной и ничего не говорила об авторитете священнослужителя. Эти ограничения в измерении во многом сохранились и в XX веке, и сегодня.
Мы не можем узнать, сколько из оставшихся на проповедь прихожан реально внимают словам пастыря, воспринимают их как руководство, а проповедника – как религиозного авторитета лично для себя. Поэтому хорошим показателем авторитетности того или иного пастыря является процент иноприходских окормляемых, то есть прихожан, специально преодолевающих какое-то расстояние ради того, чтобы добраться в не самый ближайший храм ради конкретного священника. И, вероятно, в таких сплочённых общинах, где люди связаны не столько территорией, сколько личными связями, доверием, «голос» той же церкви вполне слышен – это голос самих верующих.
По законам мира сего
А значит, проблема «неслышания» возникает, таким образом, в сообществах другого толка – объединённых не столько реальными связями веры, сколько виртуальными информационными узами. Интернет, СМИ 2.0 и новые каналы коммуникации меняют религиозный авторитет как феномен, потому что здесь духовный лидер находится на чужом поле и действует по его законам.
Фото: Олег Варов/Пресс-служба Патриарха Московского и всея РусиЧем же отличается это поле от жизни в офлайн-приходе и каким правилам подчиняется на нём религиозный авторитет? Общие показатели популярности и значимости спикеров и их месседжей/постов в соцмедиа известны: популярность страниц автора и авторских пабликов или каналов. Вместе с этой величиной необходимо учитывать динамику роста/падения числа подписчиков, особенно на длинной дистанции.
Другие метрики в основном связаны с отдельными постами, записями. Базовым показателем здесь является среднее количество просмотров у одного поста, а более сложными показателями являются:
• уровень общительности (Talk Rate): опираться на него в полной мере нельзя по причине закрытия многими авторами возможности комментирования постов;
• коэффициент распространения (Amplification Rate), который характеризует виральность контента, желание пользователей делиться им, распространять: чем выше показатель, тем больше бесплатный охват и дешевле привлечение новых подписчиков;
• коэффициент вовлечённости аудитории (Engagement Rate). который отображает процент аудитории, проявляющий какую-либо активность в отношении публикаций.
Эти показатели являются строго количественными. И хотя они отражают отношение читателей к публикуемым материалам и странице/каналу, они мало что скажут об авторитетности их автора. Ведь Talk Rate может свидетельствовать не только о положительном отклике на опубликованный материал (благодарность, поддержка мнения, уточняющие вопросы), но и о его спорности (возражения, отрицательные реакции в комментариях). То же самое касается Amplification Rate и Engagement Rate: их высокие показатели могут говорить о самых противоположных мотивациях при активном взаимодействии с публикацией.
Поэтому для измерения уровня авторитета того или иного религиозного публициста придётся использовать и качественные показатели. Для этого в каждом конкретном случае нужно проводить анализ комментарийного поля, оценив тональность откликов на пост. Это основная метрика, которая позволит понять, насколько благожелательно восприняты слова автора.
Кроме этого, полезно узнать долю верующих среди подписчиков, принадлежащих к той же конфессии, что и автор. Это позволит чётче очертить круг тех, для кого его религиозный авторитет может быть значимым. Ведь весьма маловероятно, что христианский автор в Telegram будет религиозным авторитетом для подписанного на него (и даже читающего) мусульманина или атеиста.
Протоиерей Андрей Ткачёв. Фото: Протоиерей Андрей Ткачёв/YoutubeРелигиозная сфера отличается от рациональной науки ещё и тем, что в ней есть константы, чей авторитет не вызывает сомнений (Священное Писание, реже – Священное Предание). Оправданные ссылки на них всегда добавляют авторитета и высказыванию проповедника. Причём аргумент в виде отсылки к священному тексту может быть как в виде включения голоса высшего авторитета в диалог, так и в подтверждение верности курса собственного рассуждения. Отметим, что отсылки добавят веса к значимости конкретного поста, но могут не добавить авторитета его автору. И всё же несомненно, что для получения серьёзного авторитета подобного рода аргументация и реминисценции необходимы для любого религиозного деятеля.
Думайте сами
Что в итоге? Годы эпидемии коронавируса приучили и верующих, и исследователей к тому, что многие церковные и общинные действа возможно перевести в онлайн-формат, включая Божественную литургию. Тем более возможно говорить о полноценности онлайн-проповедей, онлайн-миссии и катехизации. Однако авторитетность голоса духовного лидера в сети – далеко не такое очевидное явление, как может показаться. Наиболее «голосистые» могут оказаться вовсе не так (а главное – не там) авторитетны, как кажется на первый взгляд. Обилие доступных метрик и наблюдаемых показателей, так же как и в офлайне, не способно дать неоспоримые сведения о реальном весе слова того или иного проповедника, исчислить в цифрах такую ускользающую категорию, как религиозный авторитет. А значит, не спешите говорить, что церковь (или любое другое религиозное сообщество) молчит: не исключено, вы просто не достигли очагов, где реальный духовный авторитет и весомое слово возможны.
