Алексей, менеджер в лизинговой компании:
– Я работаю в лизинговой компании. Это финансовая организация при
крупном банке, мы финансируем покупку автомобилей. Наш бизнес сильно зависит от автодилеров. Сейчас многие дилеры приостановили поставки в РФ, машин стало меньше, а те машины, что есть, подорожали в полтора-два раза. Например, легковой автомобиль «Киа» стоил 2 миллиона рублей, сейчас стоит примерно 3,5 миллиона. Это сильно сказывается на всех участниках рынка.
Доход менеджеров сильно зависит от продаж. Сейчас люди покупают меньше автомобилей, а следовательно, мы меньше их финансируем, и продаж у нас меньше. Думаю, что в среднем у коллег доход снизился в полтора-два раза.
Все ждут, что будет происходить дальше. Пока непонятно, что будет с поставками и ценами на автомобили. Большинство наших клиентов покупают автомобили для бизнеса. Например, люди занимаются грузоперевозками, поставляют продукты, для этого им нужна техника. Цены на грузовую технику выросли в полтора раза. Могут ли транспортные компании покупать по таким ценам? Потенциально могут. Но для этого нужно, чтобы выросли тарифы на перевозки, а следовательно, и цены на товары в магазинах. Но большинство товаров – это товары массового потребления. И если какие-то из них начнут продаваться условно не за сто рублей, а за пятьсот, то люди с низким доходом не смогут их купить. И здесь в любом случае все будут приходить к некоторому компромиссу: овсяные хлопья не будут стоить пятьсот рублей, и тарифы не вырастут в два раза, и автомобили не будут продаваться втридорога. Словом, мы все ищем баланс.
Представительство «Mercedes-Benz» в Москве. Фото: Мобильный репортер/АГН «Москва»О политике у нас мало говорят, коллеги далеки от неё, в целом как и я. Обсуждают текущую обстановку, то, что происходит на рынке, говорят о ситуации с санкциями, с поставщиками, с клиентами, как у них бизнес работает и т.д. Конечно, у людей разные мнения: кто-то думает, что через месяц всё стабилизируется, другие – что всё это с нами на пару лет или на годы вперёд.
Поскольку я живу в Москве, работаю в сфере продаж, как и мои коллеги, я не думаю, что в нашей сфере люди останутся без работы. Рынок труда очень большой, хороших менеджеров по продажам и руководителей всегда не хватает. Например, на сегодня в Москве открыто более 6 000 вакансий для менеджеров по продажам. Понятно, что некоторые компании будут закрываться, какие-то отрасли пострадают сильнее других, конкуренция обострится, кого-то будут сокращать. Но как никогда нужны будут люди, которые умеют решать проблемы, вникать в задачи бизнеса, проявлять инициативу.
СМИ в контексте политики я не доверяю. Я не говорю, что все СМИ врут, но они могут показывать ситуацию однобоко, случайно или специально публиковать недостоверную информацию, распространять лишний негатив, так как статьи с негативной информацией всегда пользуются большей популярностью у читателей. Поэтому я читаю новости, которые касаются моей профессиональной деятельности, а всё остальное узнаю от своих клиентов, коллег, друзей и родственников. Если тебя что-то касается, ты не можешь об этом не знать.
Иван, IT-специалист в компании, производящей кабели и электротехнические изделия:
– Буквально через пару дней, после того как начались эти события на Украине, меня сократили. Я работал на производстве, цены на сырьё взлетели, и пошла волна сокращений. У меня наступила депрессия… Мне выписали даже новые лекарства. Сейчас большую часть времени я повышаю свою квалификацию, уже месяц ищу новую работу, что пока плохо получается. Живём на то, что удалось заработать до того, как сократили. Я погрузился в учёбу. Если я не учусь, мне становится настолько плохо, что страшно представить.
После того как начался кризис, стали всех сокращать. У нас был общий е-mail, где всем сотрудникам приходили сообщения от HR-отдела. В первый день было три-четыре увольнения, на второй день так же и так далее. То есть сокращали всех, на ком можно сэкономить.
Я в основном смотрю исключительно оппозиционные СМИ, но доверяю процентам сорока из того, что там говорится. Ведь у них идёт та же пропаганда, что из телевизора, только в обратную сторону. Правда где-то посередине. С женой мы регулярно обсуждаем происходящее, у нас взгляды во многом схожие. С родителями мнения разнятся, стараюсь с ними эти темы не поднимать. А дальше, я думаю, будет очень плохо: цены взлетят, безработица повысится, малый бизнес станет закрываться. Производство начнёт страдать из-за того, что экономика встроена в мировую систему и половину сырья и запчастей мы не можем получить.
Временно закрытый магазин бренда «Sephora». Фото: Мобильный репортер/АГН «Москва»Насчёт работы могу сказать, что, с одной стороны, у меня знаний не так уж и много, с другой стороны, думаю, что рано или поздно найду работу. Я в IT-сфере, в этой области довольно сложно без работы остаться. А людям, которые работают в других отраслях, будет не очень хорошо.
Даниил, частный предприниматель:
– Я занимаюсь обменом криптовалют и поначалу даже смог извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Существует популярная биржа «Блокчейн» и платформа по обмену криптовалютами под названием «Бинанс», на её курс биткойна ориентируются абсолютно все мировые площадки. Недавно «Бинанс» перестал принимать депозиты с рублёвых банковских карт, затем начал вводить санкции против российских банков, сделав практически невозможным пополнять баланс в рублях и приобретать криптодоллар по лучшему курсу. Но эта проблема породила новые возможности, поскольку у «Бинанса» есть в России конкурент – биржа «Гарантекс», на которой продаются криптовалюты, но на 6–10 процентов дороже. Я смог найти одну прокладку, с помощью которой можно было пополнять баланс в рублях минус три процента, а затем покупать на «Бинансе» по выгодному курсу криптовалюту, а потом продавать на 6–10 процентов дороже на «Гарантексе» и выводить деньги в рублях. И пока была эта нестабильная ситуация на рынке, получалось зарабатывать каждый день по ежемесячной средней российской зарплате.
Я думаю, что любой кризис открывает перед гражданами новые возможности. Например, сейчас, вполне возможно, вернутся челночники, которые будут ездить в Европу, приобретать там одежду и продавать в России. Из-за того, что исчезают крупные бренды, в торговых сетях освобождаются их места, и предприимчивые люди наверняка найдут какие-то способы решения проблем в данной ситуации. Я думаю, что и в моей сфере будут найдены новые возможности для бизнеса. Например, сейчас открылся способ перегонки денег с рублей на европейские и китайские биржи с выгодными курсами. Тот, кто займёт эту нишу, станет не миллионером, а миллиардером. И будем надеяться, что в скором времени это произойдёт. Из-за того, что уходят крупные сети, мелкие предприниматели в сфере того же общепита могут неплохо заработать. Возможностей появится много, главное – ими воспользоваться и не прозевать. На мою жизнь эта ситуация никак не повлияла. Я обычный человек, живущий обычной жизнью, я не политически активный. Единственное – цены в магазинах стали повыше.
Фото: Michael Förtsch/UnsplashХоть я не интересуюсь особо политикой, но первые дни обсуждал происходящее с родственниками, которые живут на Украине. Сейчас эта тема уже сходит на нет, у нас клиповое мышление: мы часто забываем о том, что происходило.
Но у нас есть родственники на Украине, они сейчас сидят в подвалах. Надеются, что их бомбардировки минуют. Но главная для них угроза – это не бомбардировки, не российские военные, а мародеры, которые хотят что-нибудь украсть. Мой брат входит в оборону посёлка, обороняет его от мародеров.
Я надеюсь, что эта нестабильность закончится без особых потерь для граждан России. Государство какую-то помощь окажет, введёт кредитные каникулы для граждан России, это было бы неплохо.
Сергей, сотрудник грузовой авиакомпании «Волга-Днепр»:
– Наш бизнес завязан на том, чтобы возить грузы из Азии в Европу. А в Европу теперь летать нельзя, поэтому наш бизнес накрылся. Были, конечно, рейсы в Японию, в США, но их было мало. Было принято решение все полеты приостановить, чтобы самолёты стояли и ждали, когда всё закончится.
Самолёты стоят. Но пока они не летают, их нужно тоже обслуживать, чтобы они плесенью не покрылись. При этом многих сотрудников отправили в отпуск. Кто остался, тот работает. Но, естественно, когда не летают самолёты, прибыли нет.
От санкций наша компания пострадала, наверное, на 80 процентов, примерно на столько сократилась прибыль. Хочется верить, что мы вылезем из такого положения. «Волга-Днепр» – это самая первая частная грузовая авиакомпания. Нам уже 32 года. Все кризисы, которые были, «Волга-Днепр» пережила. Когда-то с плюсом, когда-то с минусом. Вот, допустим, коронавирус был для нас большим успехом. Все пассажирские рейсы приостановились, нужны были срочно медикаменты, маски, которых в Европе не было. Мы это всё возили постоянно. Была загрузка на 100 процентов. Это был для нас большой плюс. Однако до 2014 года у нас было больше работы. Мы выполняли задания от НАТО, возили грузы с оружием. Это были не военные, а гражданские перевозки. А сейчас такой кризис, из которого не видно, как выйти. То же самое оружие для других стран возить нельзя. Лично я не вижу выхода из этой ситуации. Возможно, наверное, только часть флота переориентировать на полёты по России и странам СНГ.
Фото: Киселев Сергей/АГН «Москва»Когда я узнал о санкциях, сильно на них не отреагировал. А вот потом, когда самолёты перестали летать, мне стало плохо. Где-то две недели я находился в состоянии апатии, тревожности. Когда всё, что ты делал годами, может разрушиться… Естественно, это очень хреново. До этого я пережил как-то развал компаний, в которых работал. Например, «Трансаэро». Я там проработал 9 лет. Там буквально за пару месяцев всё развалилось. Я, конечно, сильно переживал из-за этого. Тогда, правда, была другая ситуация. Можно было найти работу. А сейчас, в такой ситуации, и наша компания рушится, и у всех всё плохо. Устроиться на работу практически невозможно, потому что и там, и там нечего делать. Если я потеряю эту работу, то вряд ли смогу в ближайшие месяцы найти другую. Мне и так сократили зарплату на 30 процентов. По поводу работы пока все очень неоднозначно. Меня пока не увольняют, но урезали зарплату. Прибыли нет. Платить нечем.
У меня сейчас отпуск. Я бы хотел полететь куда-нибудь отдохнуть. В Таиланд, например, или в Европу, однако не могу этого сделать. В Европу вход закрыт, а для поездки в Таиланд нужны большие деньги. Не уверен, что сейчас могу так много тратить. Я не понимаю, какая у меня будет зарплата: стабильная или нестабильная. Сегодня она есть, а завтра её может и не быть. Деньги на жизнь есть, но тратить их на отпуск рискованно. Поэтому пока я сижу дома, экономлю деньги.
На повышение цен жалуются мои родители. Приходится больше денег переводить им. У них пенсия маленькая. Мало того что цены повысились, так ещё некоторых лекарств вообще нет. Помню, мама просила найти какое-то немецкое лекарство. Его в Москве нет. Если здесь нет, то и в других городах тем более. Это лекарство не жизненно необходимое, но могло помочь маминому самочувствию. Для себя я решил, что пока не буду покупать какую-то одежду, бытовую технику. Некоторые продукты подорожали, но скидки остались. Мне кажется, в Москве с продуктами всё будет нормально.
Тем не менее я стал плохо спать. Просыпаюсь несколько раз за ночь. Первые две недели вообще не спал. Сейчас более-менее нормально, но всё равно просыпаюсь. Понятно, что проблемы со сном вызваны стрессом. К плохим новостям я уже привык. Если месяц назад смотрел и ужасался, то теперь уже привык. Все эти жёсткие новости уже становятся обыденностью.
Валерия Ратникова, ведущая на телеканале «Дождь» (иноагент):
– Когда началась эта спецоперация, я была в запланированном отпуске. Единственный страх, который я испытывала, – это то, что я не успею вернуться в редакцию и не смогу поработать. Очевидно, что власти будут уничтожать любые независимые источники информации, так как должна быть только их точка зрения. Также я ощущала ужас и стыд от всего происходящего. Когда я вернулась, я поняла, что всё гораздо сложнее и хуже, чем я могла подумать. В нашем коллективе ощущалось эмоциональное напряжение, что было видно по лицам моих коллег. С одной стороны, все переживают эти события лично, с другой стороны, все понимают, что надо работать, просто профессионально выпускать новости. Я понимала, что тут каждый день может быть последним. Я успела три дня поработать, прежде чем нас заблокировали. Мы были вынуждены уехать из страны, а потом приостановить работу. Я никогда не думала, что мне придётся быстро уезжать. Я не планировала эмигрировать, но судьба распорядилась иначе.
У меня до последнего была надежда, что ничего подобного не произойдёт. Нас, к сожалению, приучили, что мы ни на что не можем влиять, что у нас всесильный президент. Когда началась эвакуация жителей Донбасса, я поняла, что что-то будет происходить. Конечно, если бы всё ограничилось Донбассом, то было бы меньше крови, но в любом случае это было бы плохо.
Фото: Paul Einerhand/UnsplashКак человек, который следит за ситуацией, я ощущала, что, видимо, принято решение обострять этот конфликт. Но насколько серьёзно, никто до утра 24 февраля представить себе не мог. До последнего надеялись, что до бомбёжек Киева не дойдёт. Когда пришло сообщение, что начинается так называемая спецоперация, я подумала, что выполняется один из пунктов указа президента о признании ДНР и ЛНР, что туда введены войска для поддержания мира. Но когда я увидела спустя час первые видео из Киева с оранжевым заревом, в этот момент мне всё сразу стало понятно. Было ощущение, что жизнь у многих рушится.
Мы все живём в каком-то информационном пузыре, но большинство людей из моего окружения это не поддерживают. С мамой немного сложнее, она не такой искушённый потребитель новостей, ей непросто всю ситуацию уместить в голове и понять, что происходит. Я стараюсь ей всё объяснять, у неё нет чёткой позиции, но она не говорит, что мы «нациков» побеждаем. Слава Богу, этого нет. Но какие-то ниточки, связывающие с реальностью, которую создает пропаганда, моя мама старается сохранять, видимо, просто чтобы не сойти с ума от абсурдности и бессмысленности происходящего.
Я вижу, что многие люди сейчас это поддерживают. Даже те, у кого погибли их близкие. Я общалась с такими людьми, читала посты матерей в соцсетях, которые, даже несмотря на смерть сына, настоящих причин до сих пор не осознают и считают, что их сыновья погибли в борьбе с фашизмом. Прямо они это не поддерживают, хотят, чтобы это поскорее закончилось, но реальных причин они всё же не осознают. Очень трудно принять, что твой родной человек отдал свою жизнь просто так.
В России сейчас заниматься журналистикой почти невозможно, поэтому, к сожалению, нам пришлось уехать. Я делаю несколько проектов на фрилансе, чем-то подрабатываю, потихоньку пишу. Но, как говорили мои коллеги, «Дождь» ещё вернётся, и я думаю, вы увидите, в какой форме это будет происходить. Общие планы такие, что-то конкретное сейчас сказать сложно. Горизонт планирования у всех на данный момент не больше одной недели, и то это уже роскошь.
