Пересказ лекции «Современные проблемы изучения религиозного инакомыслия в Российской империи XVIII – начала XX вв.», прочитанной в Свято-Филаретовском институте профессором Российской академии наук, руководителем Центра антропологии религии Европейского Университета в Санкт-Петербурге Александром Панченко
Александр Панченко. Фото: eusp.orgХристовщина (она же хлыстовщина) появляется в самом конце XVII – начале XVIII века. Поначалу это религиозное движение было тесно связано с радикальным старообрядчеством. В дальнейшем эта связь разрывается. Их специфическая ритуалистика, основанная на харизматическом принципе (на особым образом понятых дарах Святого Духа), отличается от православной. Они считают, что их ритуал – радения – даёт им возможность спасения. При этом у хлыстов не было особой религиозной идентичности, которую они противопоставляли бы никонианскому православию. Они не порывали формальной связи с церковью, у них оставались священники и дьяконы.
Хлысты формируют свой особый экстатический ритуал – радение. Оно представляет собой призывание Святого Духа через Иисусову молитву, перерастающее в песнопение «Дай нам, Господи, Иисуса Христа!» Это трансформированная Иисусова молитва, что указывает на связь с исихазмом. Важная часть этого ритуала – пророчества, вероятно, изначально эсхатологические, а потом и вполне житейские. Радения имеют сходство с практиками Пятидесятников – взаимодействие с Богом без каких-либо посредников.
Представители движения ориентировались на довольно радикальную квазимонастырскую аскетику: в идеале – отсутствие сексуальных отношений и безбрачие, отказ от алкоголя и матерной брани.
Христовщину неправильно было бы назвать сектой, поскольку это была не организация, а сетевая структура. Это харизматическое движение, в котором особая роль отводилась харизматическим лидерам.
Радение хлыстов. Фото: общественное достояниеРанняя история этого движения известна достаточно плохо. Из работ второй половины XIX века начиная с Мельникова-Печерского мы узнаём о том, что основателем движения был некий Данила Филиппович. Эти сведения основаны на устной фольклорной традиции нескольких общин из Москвы и Костромской губернии. Поэтому есть основания сомневаться в существовании этого Данила Филиппович.
О христовщине XVIII века, напротив, известно довольно много благодаря целой серии следственных дел против последователей движения. Первое из известных нам дел – Угличское дело 1717 года. Из него мы знаем о том, как проходили радения в общине отставного стрельца Прокофия Лупкина. Согласно имеющимся показаниям, Лупкин сидел в камзоле, а люди проходили мимо скачущей походкой, пели Иисусову молитву, пребывая как бы в измененном состоянии сознания.
Для христовщины было характерно религиозное самозванство: лидеров, пророков и пророчиц этого движения называли «христами» и «богородицами». Не надо думать, что даже более менее грамотный, даже имеющий священнический сан представитель христовщины XVIII века разбирался в христианском догматическом богословии и понимал, кто такой Христос и что православный христианин должен про него знать. Отсюда берутся такие непривычные для нас представления о Христе и Богородице. Нечто похожее присутствует в современных практиках визионерства, когда Богородица, Христос, святые либо икона являются визионерам и требуют соблюдения различных запретов, угрожают голодом, вселенской катастрофой.
В русской религиозной культуре первое известное свидетельство такого визионерства описано в «Стоглаве». Там говорится, что в середине XVI века по сёлам ходили святые Пятница и Анастасия и заповедовали каноны «завечати», в среду и пятницу «ручного дела не делати» (не прясть, платья не мыть и т.д.). Персонифицированные дни недели встречались в разных странах и вели себя примерно одинаковым образом. В XVII веке мы видим богатую традицию такого рода видений в связи, например, с матерной бранью.
В этой визионерской традиции конкретная икона Спаса или Богородицы воспринимается как Христос или Богородица. В одном видении XVIII века визионер встречает некого мужчину в белом длинном платье и спрашивает его, кто он. Тот отвечает: «Я де Успение Пресвятыя Богородицы,что де образ мой стоит в церкви у Рождества Богородицы межу врат». То есть икона Пресвятой Богородицы оказывается мужчиной в длинном белом одеянии.
Титульный лист «Стоглава». Фото: общественное достояниеЕще пример из Угличского следствия 1717 года. Отставной стрелец Прокофий, которого считали «христом», объясняет на следствии, почему во время радений его последователи ходили по избе в рубашках и босиком: так, мол, Христос ходил с учениками «по морю и по рекам вавилонским».
Христос и Богородица часто воспринимались как муж и жена. Донской казак Мирон Елфимов, который тоже называл себя Христом, говорил девке Марье, что «учинит» с ней блуд и даст ей за это знание от Духа Святого, и будет она «богородицей». Это не воспринималось как кощунство. «Богородицей» считали и Афросинью Иванову, жену «ярославского жителя» Степана Соплина, а его самого – «христом». «Богородицей» она была якобы потому, что Дух Святой каким-то образом присутствовал в её теле.
С конца 1750 годов общины хлыстов фактически уходят в подполье и потом встречаются довольно редко. Но именно в этих общинах в начале 1760-х годов в Центральной России зарождается движение скопцов. В скопчестве квазимонастырская аскетика христовщины доводится до предела: появляется физическая кастрация. Лидер скопчества Кондратий Селиванов был политическим самозванцем: считал себя императором Петром III. (Чтобы выяснить, правда ли это, с ним даже встречался Павел I.)
Параллельно со скопчеством появляется так называемый народный протестантизм, из которого ближе к концу XVIII века выделяются отдельные направления: духоборцы, молокане и иудействующие.
Появление этого антицерковного движения может быть следствием религиозно-просветительской деятельности Петра I и Феофана Прокоповича, которые попытались слегка «протестантизировать» русское православие – избавиться от разных вещей, которые им казались суеверием и дикостью, например, от всяких крайностей иконопочитания. Об этом можно судить по тому, что последователи антицерковного движения цитируют произведения Феофана Прокоповича – те, в которых предпринимается попытка рационализировать иконопочитание. Они говорят, что не хотят кланяться идолам. Большую роль в этом сыграло и появление Елизаветинской Библии – первого массового издания Библии. Это дало толчок развитию идей протестантского толка, вытекающих из ветхозаветных норм и правил.
Феофан Прокопович. Фото: общественное достояниеЧто происходило с последователями этих движений в XIX веке, исследовано очень плохо. Известно, что в 1820-е – 1830-е годы в разных регионах Европейской России в крестьянской среде появляется новое религиозное движение: люди собираются для духовных бесед, читают Библию и разную духовную литературу, у них формируются свои аскетические практики. На рубеже XIX и XX веков происходит взрыв мессианско-эсхатологических настроений. Появляются, например, трезвенники Братца Иоанна Чурикова – движение, ставящее в центр своего религиозного учения идею трезвости. Чуриков считается «христом», движение имеет мессианский характер и дожило до сегодняшнего дня.
Внутри духоборцев в закавказских поселениях появляется так называемая большая партия постников, или веригинцев. Она обладает мессианским эсхатологическим характером и формируется под влиянием толстовцев и христианских анархистов, которые занимались пропагандой среди духоборцев. И не только они. На духоборцев обращали внимание и политические диссиденты разного толка, в том числе большевики, надеясь через них наладить взаимодействие с воображаемым русским народом.
В 1895 году по причине уголовного преследования «большая партия» уехала в Канаду. На организацию этого переезда Лев Толстой, как известно, отдаёт свой гонорар за «Воскресение». Но в Канаде у духоборцев тоже начинаются большие проблемы. Часть из них следует анархическим идеям: они отказываются принимать землю в собственность и присягать британской короне. Это приводит к серьёзным конфликтам между радикальной частью духоборцев и канадским правительством, которые длились до 1970 годов. В какой-то момент духоборцы стали поджигать свои дома и взрывать школы, в которые их заставляли отдавать своих детей. Из-за этого у канадцев слово «духоборец» теперь воспринимается как «террорист».
