Понадобилось ещё двадцать восемь лет, чтобы про первого кумира русской рок-сцены сняли биографический фильм.
Ещё до своего выхода фильм «Лето» Кирилла Серебренникова вызвал множество кривотолков и споров, но в итоге лента оказалась очень живой историей про очень живого человека. Сценаристы Михаил и Лили Идовы не стали затягивать сюжет и снимать по голливудской рецептуре «байопиков» долгую хронику превращения начинающего музыканта в гордую бронзовую статую (хотя кому как не Идову, закончившему в США университетский курс по сценарному мастерству и драматургии, знать, как это делается).
Но вся история ограничивается кратким периодом от знакомства Цоя с уже знаменитым тогда рокером Майком Науменко до первого концерта в ленинградском рок-клубе и записи первого альбома.
Герои «Лета» молоды, полны жизни и надежд, а вокруг начало 80-х, последние попытки советской власти примерить ежовые рукавицы. Никто из сидящих на кухнях музыкантов и представить не может, что их разговоры о стадионных концертах, всенародной славе и прочих атрибутах жизни звёзд рок-н-ролла смогут сбыться. Пусть ненадолго – но всё же. Они всё ещё в ситуации свинцового застоя, метко описанной фразой Алексея Юрчака «это было навсегда, пока не кончилось». Можно много спорить, насколько существенную роль рок-подполье сыграло в падении режима, подточив его культурно, что до этого не удавалось ни писателям, ни джазменам, ни художникам старших поколений. Но это и не важно. Главное, что внутренне свободные люди смогли выплеснуть свою свободу наружу, и если в крахе СССР и есть толика их заслуг – то это прекрасно.
Юность навсегда
Прекрасно и то, что фильм получился в первую очередь про свободу и молодость, а не про советские мерзости вроде согласования текстов в цензурном литотделе рок-клуба.
Забавно, но, резко критикуя сценарий «Лета» за несколько месяцев до выхода фильма, разгневанный Борис Гребенщиков сравнил героев фильма с нынешними «московскими хипстерами»: дескать, мы-то были совсем другими! Сложно спорить со словам мэтра, но, полагаю, Цой вполне бы вписался в хипстерскую тусовку, которая сегодня как раз находится на культурной передовой. Цой, по воспоминаниям коллеги по «Кино» Алексея «Рыбы» Рыбина, сам шил себе «фирменые» чёрные штаны с накладными карманами – по самой последней моде, а Майк Науменко, согласно многочисленным свидетельствам современников, настолько щедро пересыпал свою речь английским языком, что сегодняшние хипстеры бы would have experienced real delight. Выходит, что в сравнении, которое, по мнению БГ должно было стать оскорбительным, содержится много правды, но правды вовсе не обидной.
В одном из кадров «Лета» корейский актер Тео Ю, играющий молодого Цоя, говорит, что ему самому ближе не массовые концерты на огромных площадках, а формат, когда видны лица зрителей и их глаза. А ведь именно Цой из всех присутствующих получит стадионы и массовый фанатизм первым. Здесь же и он, и Майк Науменко, и жена Майка Наталья не персонажи хроники русского рока, они близки к современному зрителю куда больше, чем герои многих рок-фильмов конца 80-х. Многие критики говорят, что «Лето» – мюзикл. Вот и отлично: драм нам и без этого сейчас хватает.
Восходящая звезда
Здесь перед нами пока ещё совсем не тот человек, который вскоре станет «последним героем», а позже и солнцем «русского рока». На описанный в «Лете» период приходится как раз запись дебютного альбома группы «Кино» – «45». Одной из композиций, записанных для этого альбома, была песня «Я – асфальт» – патетическая и трагичная одновременно, более характерная для позднего «Кино» конца 80-х. Виктор Цой, видимо, испугавшись мрачности мелодии и текста, в итоге вычеркнул её из уже готового альбома, оставив «45» лёгким и таким летним (возможно, именно поэтому этот альбом ныне недолюбливают многие поклонники «серьёзного Цоя»).
Но без намёков на дальнейшее как музыкальное, так и смысловое развитие не обходится и здесь: Цой экспериментирует с драм-машиной Roland TR-808, утверждая, что именно за электронной «новой волной» будущее.
«Русский рок» никогда не был собственно «музыкальным жанром», по крайней мере до того, как спустя десятилетие «рокеры» обросли радиостанциями, фестивалями и прочими атрибутами западного шоу-бизнеса. Панк-эстетика Майка Науменко, арт-рок «Аквариума», эксперименты Константина Кинчева в стиле рэп, электронный звук «Кино» – всё это объединял, пожалуй, только язык исполнения.
«Русский рок» и пошёл на экспорт как единое целое – как «Red Wave», то есть «Красная Волна»: так был назван первый сборник песен «Аквариума», «Алисы», «Кино» и позабытых уже «Странных игр», выпущенный в США стараниями Джоанны Стингрей. Недолгий феномен популярности продукции под лейблом «Red Wave» породил у множества ленинградских рок-музыкантов иллюзию востребованности на Западе. Так, Гребенщиков тогда уехал на год в Нью-Йорк записывать сольный альбом, «Аукцион» несколько лет работал только во Франции. Но вот надолго задержаться в западной культуре удалось лишь Цою и «Кино». Повторить этот успех смогла только годы спустя «Гражданская оборона», да и то лишь отчасти – когда кавер-версия гимна «Всё идёт по плану» вошла в гастрольный тур Massive Attack.
В чём же секрет? В том ли, что угловатые, рубленные тексты легче воспринимать? В прямолинейности музыкальных структур? Или в том, что мёртвый герой всегда оказывается лучше живого? Ведь слова Майка, сказанные в августе 1990 после смерти Цоя о том, что «в нашей стране желательно погибнуть, чтобы стать окончательно популярным», верны и для всего остального мира. Тот же Курт Кобейн не даст соврать...
Жизнь спустя
Каким бы был сегодня Виктор Цой, проживи он в два раза больше?
Какую музыку он играл бы сегодня? Чем бы интересовался, в каких ещё фильмах успел бы поучаствовать? Известно, что как раз накануне своей смерти он планировал сняться у режиссёра «Иглы» Рашида Нугманова в новой киноленте по сценарию «отца киберпанка» Уильяма Гибсона. Нугманов был убеждён, что Цой мог стать и кинозвездой мирового масштаба.
Возможно, Цой, всегда интересовавшийся всеми новыми веяниями в мире музыки, ушёл бы с головой в электронную музыку и стал бы гуру «русского рейва». Именно такую карьеру Цою пророчил его коллега по ленинградскому рок-клубу Александр «Рикошет» Аксёнов, создавший альбом рейв-ремиксов на песни «Кино»?
Возможно, он попробовал бы написать книгу? Прозу или воспоминания? И как бы всё это повлияло на жизнь и развитие тогдашних и нынешних субкультурщиков-неформалов?
Все эти вопросы навсегда останутся открытыми. Но Виктора Цоя с его яркостью и стремительным горением хватило только на одну жизнь, а значит, актуальным остаётся только один вопрос: возьмётся ли кто-то снять фильм про «героический» период «Кино».
Про юность Цоя, как кажется, Серебренников уже сказал так, что лучше и не получится.
