«Не могу предать Церковь» 

10 октября Русская Православная Церковь чтит память святителя Петра (Полянского), который с 1925 года был местоблюстителем патриаршего престола. 85 лет назад, 10 октября 1937 года он был расстрелян в Челябинской области

Святитель Петр (Полянский). Фото: общественное достояние

Святитель Петр (Полянский). Фото: общественное достояние

Священный сан Петр Филлипович принял уже состоявшимся человеком 0 ему было уже 58 лет. А на дворе стоял 1920 год, разгар большевистских гонений на верующих. Но получив предложение о хиротонии от самого Патриарха Тихона, он не смог отказаться. Своему брату Василию он так объяснил решение: 

– Если я откажусь, то я буду предателем Церкви, но когда соглашусь – я знаю, я подпишу себе тем смертный приговор. 

И действительно, с особой жестокостью представители новой власти убивали монахов и епископат. В тот год зверски убиты были митрополит Киевский Владимир, архиепископ Пермский Андроник, епископ Тобольский Гермоген, архиепископ Черниговский Василий, и с ними многие священнослужители и миряне. Так что хиротония для Полянского означала приглашение на казнь, и именно с этой мыслью он принял на себя ответственность за судьбу церкви и ни разу не отвернул с избранного пути. 

* * *

Сам Петр Полянский был выходцем из священнической семьи – его отец служил священником в Воронежской губернии, а старший брат Василий был клириком московского храма, а сам Петр Федорович получил духовное образование. После окончания семинарии и двухлетней практики в должности чтеца он в 1887 году был зачислен в Московскую духовную академию. Через пять лет он стал выпускником, а итогом обучения стала кандидатская диссертация, которую Петр Федорович блестяще защитил и стал магистром богословия. 

Тем не менее, Полянский и не думал связывать свою жизнь в церковью. Он начал работать в образовательной сфере, преподавал, инспектировал различные учебные заведения, в качестве ревизора духовных учебных заведений объездил Центр России, Беларусь, Урал, побывал в Сибири. Во время одной из командировок познакомился с епископом Тихоном (Белавиным), который увидел в Петре Федоровиче опытного администратора и надежного соратника.

Уже в 1917 году Полянский стал статским советником, что равнозначно генеральскому чину.

При этом, как вспоминали современники, это был человек «настоящей русской складки»: «Какое бы то ни было позерство или аффектация были ему совершенно не свойственны. Это был жизнерадостный и веселый человек: хорошая шутка и звонкий смех были с ним неразлучны». 

Внешне он напоминал скорее провинциального купца или крестьянина-кулака, но никак не монаха и не столичного чиновника-интеллигента. 

При этом Петр Федорович всю жизнь был одинок, наклонностей к семейной жизни не имел. Однако и для монашеской жизни долгое время считал себя неготовым. 

Но, как писал священник Анатолий Краснов-Левитин, «это был сговорчивый и уступчивый человек – отнюдь не фанатик… Он оказался самым непоколебимым и стойким иерархом из всех, которых имела Русская Церковь со времен патриарха Гермогена».

* * *

После декрета об отделении Церкви от государства 56-летний Петр Полянский остался не у дел: Синодальный Учебный комитет был закрыт, а образовательная система полностью переходила в ведение Советов. Тогда он устроился заведующим приютом для, как тогда писали, «дефективных детей».

Все изменила встреча с патриархом Тихоном, который предложил Петру Федоровичу сначала стать его помощником. А затем принять не только священство, но и сан епископа.

Патриарх Тихон и Митрополит Петр. Фото: общественное достояние
Патриарх Тихон и Митрополит Петр. Фото: общественное достояние

Сразу после хиротонии епископ Петр был арестован по делу о мифической «шпионской организации церковников» и сослан в Великий Устюг. 

Вплоть до 1923 года он прожил в ссылке. Как оказалось потом, это был едва ли не самый легкий период жизни епископа Петра. Сначала он жил в доме у знакомого священника в Великом Устюге, а потом в сторожке при соборе. 

Его возвращение из ссылки в Москву совпало с арестом архиепископа Илариона (Троицкого), и епископ Петр вместо него становится ближайшим советником и помощником патриарха Тихона. Вскоре его  возвели в сан архиепископа и включил в состав Временного Патриаршего Синода, затем он был возведен в митрополиты и назначен митрополитом Крутицким.

* * *

Патриарх Тихон скончался в апреле 1925 года. Незадолго до своей кончины он составил завещание: «В случае нашей кончины, наши Патриаршие права и обязанности, до законного выбора нового Патриарха, представляем временно Высокопреосвященнейшему Митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреосвященнейшему Митрополиту Агафангелу. Если же и сему Митрополиту не представится возможности осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру, Митрополиту Крутицкому».

Четвертым же в списке значился митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский).

Так, поскольку митрополиты Кирилл и Агафангел находились в ссылке, митрополит Петр вступил в обязанности Патриаршего Местоблюстителя. И на долгие годы стал «неофициальным патриархом» всей Русской Православной Церкви. 

Митрополит Сергий (Страгородский) стал заместителем местоблюстителя.

* * *

Первое, с чем митрополит Петр столкнулся во взаимоотношениях с властью, стала публикация в «Правде» подложного «Предсмертного завещания Патриарха Тихона», якобы подписанного Святейшим в самый день кончины. Этим документом намечалась целая программа борьбы с «церковной контрреволюцией»: 

«Мы призываем… не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть – действительно Народная Рабоче-Крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая. Мы призываем выбирать в церковноприходские советы людей достойных, честных и преданных Православной Церкви, не политиканствующих и искренне расположенных к Советской власти». 

И главное: «По долгу Первосвятительского служения Нашего благословляем открыть действия особой при Hac комиссии, возложив на нее обследование и, если понадобится, и отстранение в каноническом порядке от управления тех архипастырей и пастырей, кои упорствуют в своих заблуждениях и отказываются принести в них раскаяние перед Советской властью...» 

Но митрополит Петр прекрасно понимал, что это «завещание» - фальшивка ОГПУ, сфабрикованная под диктовку самого Евгения Тучкова, начальника 6-го отделения ОГПУ, к компетенции которого и относилась вся борьба с религиозными организациями в СССР.  Поэтому никаких «особых комиссий» для «обследования и отстранение в каноническом порядке» нераскаянных перед советской властью архипастырей и пастырей митрополит Петр учреждать не стал. 

Он не пошел даже на то, чтобы формально уволить с Киевской кафедры главу «бежавших за границу архипастырей» митрополита Антония (Храповицкого), что вызвало уже крайнее негодование чекиста Тучкова, лично подписавшего в декабре 1925 года ордер на арест патриаршего местоблюстителя.

Митрополит Антоний (Храповицкий). Фото: общественное достояние
Митрополит Антоний (Храповицкий). Фото: общественное достояние

* * *

Игумен Дамаскин (Орловский) в составленном им житии священномученика Петра (Полянского) писал: «Митрополит Петр не был политиком, не был и дипломатом, единственная ясная цель виделась им — это быть со Христом и народом Божиим». Поэтому, следуя примеру своих предшественников на этом посту, святых митрополитов Петра, Алексия, Филиппа и Гермогена, местоблюститель решил твердо отстаивать чистоту православной веры, бороться с обновленчеством, не идти на уступки безбожной власти, не обращаться ни по каким вопросам к представителям ГПУ, ни о чем их не просить и в переговоры с ними не вступать.

Проблема была в том, что власти не нужна была такая аполитичная Церковь. 

ОГПУ готова была «терпеть» Московскую Патриархию только в случае принятия ею на себя «жандармских обязанностей» и выполнения «экзекуторских функций».

Например, епископа Павлина (Крошечкина) в 1926 году следователь спросили: «По Вашему мнению, церковь, в целом, должна следить за политической благонадежностью своих членов?» Ответ был предельно ясным: 

– Не должна, потому что она преследует религиозные цели, и если ее член подходит к ней с религиозной точки зрения, ей нет дела до его политической физиономии. Последнее является личным делом каждого, и дело государства иметь дело с его политической деятельностью. 

Можно не сомневаться, что примерно так же ответило бы тогда и большинство других православных архиереев с митрополитом Петром во главе. 

Примерно такой точки зрения придерживался и заместитель патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский), который еще в декабре 1924 года передал в ОГПУ записку «Православная Русская Церковь и советская власть». В этом документе митрополит призывал большевиков к компромиссу и в то же время как можно более четко обозначил границы допустимых уступок большевистской власти: «Ни подкрашивать нашей веры под коммунизм, ни переделывать чего-нибудь в ней, чтобы подогнать под советское миропонимание, мы не намерены… При всем своем желании быть лояльной по отношению к Советской власти, Церковь не может взять на себя жандармских обязанностей производить расследование политической карьеры и убеждений вновь приходящего к нам и следить за политической благонадежностью всех своих прихожан. У государства для этой цели достаточно своих агентов, более опытных и осведомленных».

Митрополит Сергий (Страгородский). Фото: общественное достояние
Митрополит Сергий (Страгородский). Фото: общественное достояние

В итоге митрополит Сергий был арестован. Он попал во Внутреннюю тюрьму ОГПУ в Москве на Лубянке.

* * *

В июле 1925 года митрополит Петр обратился с посланием к архипастырям, пастырям и всем чадам Православной Российской Церкви, где резко осуждал обновленчество. 

Письмо вызвало большой резонанс. В ответ на публикацию послания Местоблюстителя, советские газеты начали печатать статьи, обвиняющие его в контрреволюционной деятельности. На обновленческом соборе священник Александр Введенский прочел фальшивый документ, в котором Местоблюститель обвинялся в связях с белогвардейским зарубежьем.

Но перспектива ареста не пугала митрополита Петра. «Меня ожидают труды, суд людской, но не всегда милостивый, – писал он в письме к близким. – Не боюсь труда – его я любил и люблю, не страшусь и суда человеческого – неблагосклонность его испытали не в пример лучшие и достойнейшие личности. Опасаюсь одного: ошибок, опущений и невольных несправедливостей, – вот что пугает меня».

9 декабря 1925 года состоялось заседание комиссии при ЦК ВКП(б) по проведению декрета об отделении церкви от государства. В тот же день по решению комиссии митрополит Петр был арестован. Формально за то, что он не лишил сана митрополита Киевского Антония (Храповицкого). Дескать, раз он защищал уже «изобличенного» контрреволюционера, то и сам контрреволюционер. 

* * *

Митрополита Петра почти год содержали в одиночной камере, сначала во внутренней тюрьме на Лубянке, затем в Суздальском политизоляторе. 

Сначала чекист Тучков потребовал от митрополита Петра отказа от местоблюстительства и благословение на учреждение подконтрольного советской власти ВВЦУ – то есть, Всероссийского Высшего Церковного совета, который был бы полностью подконтролен органам светской власти.

Митрополит Петр отвечал решительным отказом, сославшись на то, что не имеет права распоряжаться местоблюстительством по собственному усмотрению. 

Более того, на допросе 18 декабря 1925 года он заявил, что не будет ни при каких условиях сотрудничать с революционерами: «Социальная революция строится на крови и братоубийстве, чего Церковь признать не может».

После очередного допроса митрополит Петр тяжело заболел и с тех пор здоровье его стремительно ухудшалось. 

* * *

В конце концов, от него отступились. В ноябре 1926 года митрополит Петр был приговорен к трем годам ссылки за контрреволюционные взгляды. И отправили через пересыльные тюрьмы в Тобольск. 

В феврале его переместили в город Абалак, где он должен был проживать в подконтрольном обновленцам Абалакском монастыре. 

Но на этом мытарства владыки не закончились. В начале апреля 1926 года он был вновь арестован и доставлен в Тобольскую тюрьму. По постановлению ВЦИК он был выслан за Полярный круг, на берег Обской губы в поселок Хэ. 

11 мая 1928 года постановлением Особого совещания ОГПУ срок ссылки был продлён на 2 года.

* * *

Между тем, в апреле 1927 г. митрополит Сергий неожиданно для многих вышел на свободу и вернулся к управлению Церковью, что свидетельствовало о достижении им компромисса с властью. 

И действительно, 29 июля 1927 года митрополит Сергий опубликовал свою  знаменитую декларацию, возвестившая, что «церковные деятели не с врагами нашего Советского Государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством»

Ключевая мысль декларации была сформулирована в следующих словах: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи». 

Многих эта фраза привела в недоумение: получалось, что митрополит предлагает разделить с большевиками их успехи и неудачи в борьбе с христианством.

Впоследствии митрополит Сергий не раз оправдывался за эти слова: «Если под управлением советской власти наша родина будет преуспевать во внешнем благополучии, если условия народной жизни улучшатся, то, конечно, это не будет нас огорчать; и, наоборот, если нашу страну посетят голод, разные бедствия, это не будет нас радовать. В этом смысле радости нашей родины – наши радости, а неудачи – наши неудачи, и, конечно, мы не можем радоваться распространению неверия, если хотим быть православными, как о том совершенно определенно заявили в нашем послании».

* * *

Митрополит Петр, находясь в приполярной глуши, не сразу смог определить свое отношение к посланию своего заместителя. Лишь в 1929 году он получил необходимые документы и смог сформулировать свою позицию. 

«Мне тяжело перечислять все подробности отрицательного отношения к Вашему управлению, о чем раздаются протесты и вопли со стороны верующих, от иерархов до мирян, – писал он в письме митрополиту Сергию. – Картина церковного разорения изображается потрясающая. Долг и совесть не позволяют мне оставаться безучастным к такому прискорбному явлению. Побуждаюсь обратиться к Вашему Высокопреосвященству с убедительнейшей просьбой исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение, вызвавшую в ней раздоры и разделения, и омрачившую репутацию ее предстоятелей; равным образом прошу устранить и прочие мероприятия, превысившие Ваши полномочия...». 

Конечно, митрополит Петр не мог не понимать, что за действиями заместителя, стоял чекист Тучков из «антицерковного» управления. Поэтому он специально не стал указывать ни на вину митрополита Сергия, ни какое-то конкретное действие, которое поставило Церковь в унизительное положение. 

* * *

Ответ пришел со стороны ОГПУ. В августе 1930 года митрополит Петр был вновь арестован и из поселка Хэ отправлен в тюрьму города Свердловска. 

В подготовленной вскоре после этого сводке Секретного отдела ОГПУ «об антисоветской деятельности политических партий и церковников» было сказано: «Вокруг административно высланного митрополита Петра Полянского, проживающего на Урале, образовалась группировка… митрополит Петр решил потребовать от своего заместителя митрополита Сергия отчет о политической деятельности последнего, ставя ему в вину «соглашательскую» по отношению к советской власти политику... Приняты меры к ликвидации группировки. Митрополит Петр переводится в изолятор».

* * *

В свердловском изоляторе митрополиту Петру вновь предложили отказаться от местоблюстительства - очевидно, в пользу митрополита Сергия. 

«В сущности местоблюстительство лично для меня не представляет интереса, наоборот, оно все время держит меня в оковах гнета, - объяснил свою позицию митрополит Петр в письме к председателю ОГПУ В. Р. Менжинскому. -  Но я должен считаться с тем обстоятельством, что решение данного вопроса не зависит от моей инициативы и не может быть актом моей единоличной воли. Своим званием я неразрывно связан с духовными интересами и волей всей Поместной Церкви. Таким образом, вопрос о распоряжении местоблюстительством, как не являющийся личным вопросом, не подлежит и личному усмотрению, в противном случае я оказался бы изменником Святой Церкви».

В. Р. Менжинский. Фото: общественное достояние
В. Р. Менжинский. Фото: общественное достояние

Кроме того, в случае его ухода и митрополит Сергий автоматически должен будет оставить свою должность. 

«Моя смена должна повлечь за собою и уход моего заместителя митрополита Сергия, – писал митрополит Петр. – К такому обстоятельству я не могу отнестись равнодушно. Наш одновременный уход не гарантирует церковную жизнь от возможных трений, и, конечно, вина ляжет на меня...»

Тогда Тучков предложил ему свободу в обмен на секретное сотрудничество с органами госбезопасности. Но и вновь митрополит Петр ответил решительным отказом.

«Расстроенное здоровье и преклонный возраст не позволили бы мне со всею серьезностью и чуткостью отнестись к роли осведомителя, взяться за которую предлагал тов. Е. А. Тучков... Нечего и говорить, что подобного рода занятия несовместимы с моим званием и к тому же несходны моей натуре»

* * *

Митрополит Петр более года находился в одиночном заключении без права передач и свиданий. От нечеловеческих условий владыка заболел цингой и астмой, у него отнялась нога и частично рука.

В ноябре 1930 года против него было возбуждено уголовное дело по обвинению в том, что, находясь в ссылке, он «вёл среди окружающего населения пораженческую агитацию, говоря о близкой войне и падении сов.власти и необходимости борьбы с последней, а также пытался использовать Церковь для постановки борьбы с сов. властью». 

23 июля 1931 года Особое совещание ОГПУ приговорило его к пяти годам лагерей, однако приговор, по правилу «революционной законности», не был приведен в исполнение – владыку оставили в тюрьме, во внутреннем изоляторе. 

Заключение в одиночной камере, без контактов с людьми и без свежего воздуха, было для него невыносимо. Митрополит Петр писал властям с просьбой послать его хотя бы в лагеря: «Я постоянно стою перед угрозой более страшной, чем смерть. Меня особенно убивает лишение свежего воздуха, мне ещё ни разу не приходилось быть на прогулке днём; не видя третий год солнца, я потерял ощущение его. … Болезни все сильнее и сильнее углубляются и приближают к могиле. Откровенно говоря, смерти я не страшусь, только не хотелось бы умирать в тюрьме, где не могу принять последнего напутствия и где свидетелями смерти будут одни стены» 

Власти ответили на просьбу владыки ужесточением его содержания: в июле 1933 года ему были запрещены прогулки в общем дворе (даже ночью) – они были заменены на прогулки в маленьком сыром дворике, где воздух был наполнен испарениями отхожих мест. 

Несмотря на это, митрополит Петр был непреклонен и продолжал отказываться от сотрудничества с «органами» и от сложения своих полномочий. 

* * *

Где-то между февралем 1934 года и июлем 1936 митрополит Петр был переведен из Внутреннего изолятора ОГПУ в Свердловске в Верхнеуральский политизолятор – тюрьму для содержания особо опасных с точки зрения власти политических заключенных. 

Там в августе 1937 году Патриаршего Местоблюстителя застиг «Большой террор», когда тюремное начальство приступило к ускоренной фабрикации расстрельных дел. Не миновала эта участь и митрополита Петра, который в расстрельнызх документах значился как «заключенный № 114». 

Вот сроки из рапорта от одного из чекистов на имя начальника особой части тюрьмы, «Он (то есть, митрополит Петр – Авт.) рассказал мне, что он до сего дня считает себя местоблюстителем патриаршего престола, что он за это-то и сидит, т. к. категорически отказался от предложения ОГПУ снять с себя этот сан в пользу “разных проходимцев, отлученных мною же от церкви”...  При этом заключенный выразил мысль, что Соввласть несправедлива, содержа его «невинного в заточении, добиваясь смерти», т. к. из этого ничего не получится, ибо при его жизни уже назначено 3 заместителя в завещании, а каждый заместитель, в свою очередь, назначил 3-х заместителей и таким образом заместителей “хватит на 1000 лет”, как он выразился. Это, мне кажется, было сказано исключительно в том смысле, что данная им зарядка церковникам обеспечивает активную борьбу с Соввластью на бесконечно долгий срок». 

На основании этого рапорта была составлена справка: 

«Полянский Петр Федорович, отбывая заключение в Верхне-Уральской тюрьме, проявляет себя непримиримым врагом Советского Государства. Клевещет на существующий государственный строй, якобы действующий вопреки конституции, обвиняя в “гонении на церковь и ее деятелей”. Клеветнически обвиняет органы НКВД в пристрастном к нему отношении, в результате чего якобы явилось его заключение в тюрьме, т. к. он не принял к исполнению требований НКВД отказаться от сана местоблюстителя патриаршего престола». 

2 октября 1937 года тройкой НКВД по Челябинской области святитель Петр был приговорен к расстрелу. 

10 октября в 4 часа дня приговор был приведен в исполнение. 

Место его погребения неизвестно – по некоторым данным, тело митрополита  было захоронено в карьере у станции Куйбас, где в братских могилах были захоронены расстрелянные в в тюрьме НКВД в Магнитогорске. 

* * *

Икона митрополита Крутицкого Петра (Полянского). Фото: santosepulcro.co.il
Икона митрополита Крутицкого Петра (Полянского). Фото: santosepulcro.co.il

На Архиерейском Соборе, состоявшемся в феврале 1997 года, было вынесено определение о причислении местоблюстителя патриаршего престола митрополита Крутицкого Петра (Полянского) к лику святых.

8 сентября 1943 года митрополит Сергий (Страгоролский) был избрал патриархом Московским и всея Руси.

Читайте также