«В национальную библиотеку надо заходить, как в храм»

В условиях санкций Ленинка добывает свежую научную литературу, создаёт поисковую систему с искусственным интеллектом, поддерживает региональные библиотеки и борется за новые хранилища, чтобы поместилась вся коллекция. Сейчас это более 48 млн книг на 367 языках. О жизни, проблемах, планах и мечтах национальной библиотеки откровенно рассказывает Ольга Серова, зам. директора Российской государственной библиотеки по хранению и обслуживанию

Фото: Юлия Скоробогатова

Фото: Юлия Скоробогатова

Большинство из нас представляют Ленинку в основном по фильму «Москва слезам не верит»: с зелёными лампами, выдающейся архитектурной эклектикой и старенькими профессорами, то есть по роскошному читальному залу №3. Те же самые лампы и старинные бумажные каталоги и вправду там стоят до сих пор, но сейчас Российская государственная библиотека (РГБ) – современный научный центр, у которого, к слову, Ленина нет в официальном названии. Основная доля посетителей – молодые люди с высшим образованием, которым доступны более 48 млн книг на 367 языках, в бумажном виде, электронном и в виде микрофильмов.

В хранилища РГБ продолжают поступать обязательные экземпляры практически каждой вышедший в России книги. Кроме книг здесь можно взять на изучение этикетки спичечных коробков, карты… Наша национальная библиотека – сложный завод с машинами, телелифтом, 1700 сотрудниками, собственными реставраторами, разработчиками цифровых систем с искусственным интеллектом. Здесь создают программы для региональных библиотек, готовят кадры, решают проблемы, куда девать новые книги, как добиваться правильного микроклимата в хранилищах, где взять новое хранилище и деньги, как уберечь книги от краж, пожара, падения под землю прямо на станцию метро Боровицкая. О насыщенной жизни Ленинки, её амбициозных планах и мечтах мы поговорили с Ольгой Серовой, зам. директора РГБ по хранению и обслуживанию. 

Ольга Серова работает в Ленинке 47 лет. Рассказывая о себе, она вспоминает, как ещё в детстве играла с сестрой-двойняшкой в школу и библиотеку. И теперь сочетает руководство РГБ с преподаванием на библиотечных курсах. Её кабинет утопает в роскошных тропических растениях, которые зам. директора РГБ для души разводит сама. На столе стоят вазочки со сластями, аккуратными стопками лежат документы и книги. В общем, обстановка говорит о любви к делу, а дел очень и очень много. 

Заместитель директора Российской государственной библиотеки по хранению и обслуживанию Ольга Серова. Фото: Юлия Скоробогатова
Заместитель директора Российской государственной библиотеки по хранению и обслуживанию Ольга Серова. Фото: Юлия Скоробогатова

– Кто сейчас ходит в библиотеку?

– За последние пять лет изменилась аудитория. Ещё лет 10 назад это были люди от 40 лет и выше, теперь большая часть – молодёжь от 18 до 30 лет. Не только студенты, кандидаты наук, аспиранты, но и те, кто занят самообразованием. Есть и посетители со среднеспециальным образованием, и школьники – мы записываем детей от 14 лет. Все приходят больше за научной литературой.

– Почему помолодел состав? Профессора перестали ходить?

– Профессоров всегда было мало. Лет 12–15 назад студентов было 48%, сейчас – 28%. Эта цифра отражает сокращение числа вузов в стране.

– А какая динамика по общему количеству посетителей?

– Трудно сравнивать. В 2020 году фактически библиотека была полностью закрыта, в 2021-м тоже работала с ограничениями. Если сравнить 2019-й и 2022-й, увидим сокращение потока с миллиона до 680 тысяч.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– По этой цифре мы видим, сколько образованных людей уехало за пределы страны?

– По этой теме я бы сказала, что в прошлом году процентов на 10 сократилось число мужчин. Их и так было меньше, чем женщин: женщин – 54%, мужчин – 46%. В прошлом году мужчин стало немногим больше 30%. Все политические и экономические процессы за окном, конечно, сказываются на библиотеке. Например, когда стало сокращаться количество вузов, у нас выросла доля студентов техникумов и колледжей. Проблемы демографии, пандемии, гриппа тоже меняют статистику посещения.

– Может ли библиотека ответить на вопрос о богатстве или бедности посетителей?

– Это мы не изучали. Но, например, спрашивали, какими платными услугами вы бы могли воспользоваться. Каждый второй ответил о возможностях посетить наши экскурсии. Но этот вопрос не очень многое показывает: повторно же на них не пойдешь.

– Что ещё можно сказать о ваших посетителях, об их уровне культуры?

– Люди хотят работать с живой бумажной книгой. Это и для глаз приятно, и есть гарантия, что текст соответствует оригиналу. Мы гарантируем аутентичность текста, а множество хостингов в сети – нет. Культура людей скорее снизилась. У нас пуфики появились на лестницах, и теперь на них может кто-то лечь, снять обувь, что этически недопустимо. Ещё молодёжь на подоконники норовит сесть. Я понимаю, что они привыкли к демократичным пространствам, но так не принято себя вести ни в одной национальной библиотеке мира. В университетских – да. В национальных библиотеках – другой дух: ты входишь в них, как в храм. Некоторая молодёжь не чувствует этой разницы. Это, конечно нехватка культуры.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Вы затронули интересную тему. Давайте попробуем сравнить Ленинку с национальными библиотеками других стран?

– Наша основная роль совпадает: это собирание, сохранение, предоставление знаний обществу. У себя дома вы можете выбросить или отдать кому-то библиотеку, собранную родителями. Национальная библиотека так не поступит никогда. Мы храним, даже если нет спроса, спрос ведь может когда-нибудь появиться. Например, он появляется, когда мы вводим новую информацию в электронный каталог. Но в нём есть далеко не всё. Люди даже не знают, что у нас есть и открытки, и этикетки от спичечных коробков. Есть отделы изобразительного искусства, нотный, отдел рукописей… Всё это тележками телелифта доставляется в читальные залы, абонемента у нас нет. В целом по автоматизации мы немного отстаём от лучших библиотек мира. В Британии, Германии, Америке электронные каталоги появились в конце 1980-х, у нас он начал создаваться в 1995 году.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Электронный каталог в итоге создан?

– Работа продолжается. Всего у нас 47 млн книг, в электронном каталоге – только 11 млн, ещё вводить и вводить. Но 47 млн не означает столько же новых названий – это количество экземпляров. С другой стороны, мы больше, чем иностранцы, уделяем внимание контактной работе читателя и сотрудника. Всегда виден читатель из-за рубежа: он никогда с ходу ни о чём не спросит, сначала сверит каждую букву. Нашему читателю поговорить хочется. Даже если он что-то знает, обязательно спросит, где лучше и быстрее. У нас менталитеты разные – в Европе бесплатных справочных в библиотеках нет. Та же картина в аптеке: мы запросто спросим, что посоветуете от головы, и нам ведь предложат!

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Это хорошо?

– С одной стороны, хорошо, с другой – сложнее прийти к роботизации: робот никогда не заменит живое общение. Чат-боты, например, меня раздражают. Звонишь в банк и 10 минут не можешь добиться информации. Робот говорит: «Задайте свой вопрос по-другому». А я не знаю по-другому! Абсолютно то же в библиотеке: у каждого читателя свой запрос, и он его говорит, как ему удобно. Библиотекарь сам переформулирует, как ему надо. А от собственного чат-бота мы отказались: многие нам звонят не по бесплатной связи, и вообще мы хотим быть открытыми.  Ещё мы продвинулись в очень важном вопросе – доставке документов из хранилища. В основном 19-этажном здании в центре Москвы установили очень дорогую и удобную систему доставки документов из хранилища – телелифт. Его автоматические вагончики ездят по всем 19 ярусам, привозят книги напрямую в читальный зал и отвозят обратно. Между прочим, в Библиотеке Конгресса доставка книг – лифтом или ручная, и я понимаю, почему.  Встроить современные технологии в старое здание – сложная, не всегда возможная задача, мы сами это проходили. Такие системы съедают много места, что уж говорить про оформление различной документации для работы в здании, которое является памятником культурного наследия. А вообще телелифты не что-то исключительное для национальных библиотек: они есть в Белоруссии, Латвии, Швейцарии, Британии, Германии. Например, в немецкой библиотеке во Франкфурте есть всего три яруса, но каждый – огромный, рассчитанный на 6 млн книг. Из них сейчас заполнены два. И пока ты дойдёшь до конца, потеряешь много времени, поэтому они  кроме телелифта использовали ролики, чтобы ездить по широким проходам. У них, как и у нас, произошло сокращение персонала, но, между прочим, по субботам они не доставляют читателям новых книг – только заказанное ранее. Некому работать.  А у нас, даже если некому работать, всё равно работаем, потому что это нужно людям.

 

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова


– Сегодня взаимодействие с европейскими библиотеками рухнуло?

– Не рухнуло, но значительно осложнилось. Первой отказалась от межбиблиотечного сотрудничества Чехия – в мае прошлого года. За ней ещё несколько стран, но не все. А потом всё так или иначе вернулось. Чехия месяцев через пять написала, что хотела бы возобновить совместную работу. Все ж понимают, что без сотрудничества не обойтись, им же тогда и наши издатели прекратили поставку книг. Мы нужны друг другу в том или ином виде. В прошлом году из Европы мы по международному сотрудничеству получили больше 300 заказов на научные издания. Но сами практически ничего не отправили: на наши книги не было заявок. Одна из проблем этого сотрудничества – оплата услуг. Был показательный случай. Мы нашли у себя два издания в виде копий, оригинала не было. Нам нужно было снять копию с этого документа, но, по правилам библиотеки, мы имеем право снимать копию только с оригинала. Что делать? Оригинал был в наличии только в Колумбийском университете США. Мы направили запрос в США, и университет нам сделал копию, причём бесплатно. С Шанхаем в подобной ситуации удалось договориться об оплате ваучером IFLA (International Federation of Library Associations and Institutions) – его используют вместо денег разные библиотеки мира. Главная проблема – с сетевыми удалёнными зарубежными ресурсами. От сотрудничества отказываются агрегаторы, предоставляющие доступ к библиотекам, журналам, издательствам. Крупнейший агрегатор ProQuest, который давал доступ к периодике, нам отказал ещё в мае прошлого года. В середине года уйдёт библиотечный discovery-сервис, благодаря которому мы не только получали полнотекстовые документы в электронном виде, но и – главное – искали документы по удалённым ресурсам, которые не являются нашими. Это было очень удобно для пользователя: не нужно заходить в каждую базу данных отдельно. Сейчас думаем, каким путём пойти, чтобы нивелировать потерю сервисов для читателей. Иностранная научная периодика востребована очень сильно.

– И что делать?

– Вот думаем! Сейчас Китай издаёт много баз данных на английском. Можно покупать их базы, где частично содержатся и тексты. Китай тоже активно развивает пустые ниши, как и мы. Сначала будет падение, но потом – развитие.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Ленинка – прежде всего научный центр, правильно?

– Да, но мы, конечно, универсальная библиотека. У нас есть все российские диссертации в электронном и печатном виде. Текст диссертаций доступен не целиком, но в прошлом году мы вышли на показатель 95% от содержания документов, это очень хорошо. Докторские диссертации уже оцифровываем вглубь: занимаемся 1950-ми. В них встречаются вклеенные фото и чертежи от руки. Удалённый доступ к ним не предоставляем: не забывайте об авторском праве. Но многие вузы имеют виртуальный читальный зал и договор с нами, и наши документы можно читать не только в Москве.

– Правда ли, что у вас есть все книги, выпущенные в России?

– Почти все. Сегодня как раз на совете директоров московских библиотек я выступала по этой теме. По закону, каждое выпущенное издание тиражом свыше 100 экземпляров должно поступать в наш филиал – Российскую книжную палату. При этом изданий тиражом меньше 100 тысяч выпускается в России 400 тысяч в год. Это, как правило, книги тиражом 100 и 500 экземпляров. Нам их не направляют. И каковы шансы получить их у других библиотек? Подумайте: библиотек, входящих в Министерство культуры РФ, – 40 тысяч. Сколько из этих 40 тысяч библиотек смогут купить книгу, вышедшую тиражом 100 или 500 штук? И это мы ещё за скобками оставляем вопрос, есть ли у них деньги на покупку. РГБ получает свои обязательные экземпляры, но, к сожалению, закон соблюдают не все типографии. И нет механизма, как их привлечь к суду. По периодическим изданиям, газетам, журналам, алгоритм есть. Специальные агентства следят, и можно подать в суд за то, что нам не прислали экземпляр, получить и компенсацию, и журнал. По книжным изданиям, брошюрам, такого механизма нет.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

 

– Роль библиотек в мире постепенно меняется. Они становятся мультикультурными пространствами. Как вы к этому относитесь и подходит ли для таких форматов Ленинка?

– Мультикультурность больше подходит муниципальной библиотеке в населённых пунктах, где не хватает культурных центров, тем более бесплатных. Нам нужно работать более широкими мазками: заниматься в том числе развитием региональных библиотек, методикой, методологией, подготовкой кадров. Вдумайтесь: специалистов, которые занимаются реставрацией и консервацией книг, максимум 400 человек на всю страну. А что такое библиотека, особенно наша? Это старинные книги, которые могут погибнуть от грибка, если не соблюсти температурный режим, уровень влажности. А летом жара, что ещё хуже для книги, чем холод. Страницы становятся хрупкими.  Особенно стремительно разрушается плохая бумага, характерная для послереволюционных изданий 20–40-х годов прошлого века.  Хранилище переполнено, а нашей системе вентиляции больше 20 лет, и ищем пути: переносные системы, ещё что-то. И реставраторы, консерваторы очень нужны, их не хватает. Нужно увеличить финансирование библиотек!

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Какие у вас планы по цифровым проектам?

– Внести все документы в электронный каталог, что-то оцифровать. С оцифровкой всё непросто, я ещё и председатель экспертного совета по отбору на оцифровку. Есть очень похожие издания вроде буклетов КПСС разных регионов или слишком распространённые, как роман «Идиот» Достоевского. Мы в таких случаях оцифруем только первоисточники или издания, где особенное предисловие или участвовали известные иллюстраторы. Прежде всего оцифровываем старые издания, включённые в реестр «Книжные памятники», рукописи, которым больше 300–400 лет. И затем эти оригиналы реставрируем, кладём оригинал в контейнеры или бескислотный картон – для будущих поколений. Но мало оцифровать. Как по оцифрованным документам искать нужную информацию? Есть у нас идея использовать искусственный интеллект при поиске, особенно это касается оцифрованной периодики.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Это очень интересно!

Мы этот проект прорабатываем. Набрали сотрудников, которые создадут наш собственный продукт – такой, как в Финляндии или Германии. Когда-то было проще купить готовый продукт в Европе. Но сегодня нам в любой момент могут отказать в продолжении сотрудничества, то есть ситуация вынуждает иметь своё вплоть до последнего гвоздя. Мы оцифровали газету «Советский спорт» и хотим создать сервисы, которые будут – как в Google или Яндекс – по запросу находить статьи, иллюстрации. Схема сложная, но за ней будущее. Ещё один наш большой проект – реконструкция первого подъезда. Это будет принципиально новая доконтрольная зона с записью читателей. Сегодня у нас запись происходит в одном подъезде, вход в библиотеку –  в другом. К сожалению! Исторически запись и была в первом подъезде, но это создавало очереди на вход.

– Очереди и сейчас, я слышала, есть?

– Уже нет. К нам можно записаться через Госуслуги, получить уникальный номер билета, по нему пользоваться электронными ресурсами. Но, придя в библиотеку, нужно получить пластиковую карту. Это быстро, потому что всё уже оформлено, нужно просто сфотографироваться. Также в этой зоне у нас получилось удобно расположить большую информационную зону с ответами по всем вопросам работы библиотеки, магазин и гардероб,  где со временем камеры хранения будут работать по читательскому билету. Было время, когда нашими бесплатными камерами хранения пользовались люди с улицы, не читатели. Теперь без билета не пройдёшь. И, надеюсь, успеем сделать виртуальный контрольный листок. Это очень сложная задача – проконтролировать расчёт между читателем и библиотекой. Сейчас мы просто ставим отметку о выдаче и сдаче, бывают подделки.

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– У вас много краж?

– Явные трудно увидеть, вас же не обыскивают. Самое страшное – подделка содержимого книги. К сожалению, это открывается, когда идёт запрос и ты видишь, что содержание книги не соответствует обложке. Этого почти не бывает в зале редкой литературы, где все как на ладони. Хорошую редкую книгу могут продать библиофилам и букинистам. Такие случаи были, преступников вычисляли, но это сложно.

– Это актуально только для Ленинки?

– Нет, общемировая беда, и к сожалению, пока нет эффективной меры против неё. В Европе популярны RFID-метки – такие частотные метки, которые вклеиваются в книгу, и на выходе из библиотеки они вызывают сигналы. Но, во-первых, это очень дорого, во-вторых, никто не знает, сколько RFID-метка живёт. Когда мы общались на эту тему в Швейцарии, нам рассказали, как они обклеили RFID-метками весь свой фонд, 6 млн, но прошло время, и некоторые из наклеек перестали действовать. Есть и другие технологии – например, аппараты, которые сканируют человека на пронос бумаги. В прошлом году они стоили 20 млн рублей. Пока мы себе такое не можем позволить. 

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– Какова ваша средняя зарплата?

– Среднюю считать, как температуру? Сейчас, кажется, больше 70 тысяч рублей в месяц. Понимаете, чтобы поднимать библиотеки, необходимы отличные информационщики, технические специалисты, а они не только нам нужны! Но мы не можем им предложить зарплату, которую им предложит кто-то другой. Они сами себя оценивают не ниже 100 тыс. рублей в месяц. Они высококвалифицированные: не только умеют программы создавать, но и языки знают, умеют найти в системе книгу на древнемонгольском или бурятском. В стране нет ни одной автоматизированной системы, которая могла бы соревноваться с известными мировыми. Но мировые технологии развиваются лет 30, мы над этим работаем меньше. Есть в России неплохая система «Ирбис», но нам она не подходит ни по поиску, ни по поддержке языков. Чтобы был отклик, нужно вложиться. А большинство библиотек даже не имеет денег на закупку.  Вот присоединённые территории. Чтобы укомплектовать библиотеки там, где прошли военные действия, хотя бы по 100 наименований, нужно 2 млрд рублей. Мы на общем фоне безусловно успешные, хотим достойно выглядеть на фоне национальных библиотек мира. Ситуация же в регионах отличается значительно.

– Я слышала, что из-за переполненности вашего хранилища всё 19-этажное здание может провалиться под землю, прямо в метро, которое под ним находится.

– Нет-нет. Когда-то в нулевых по французскому кредиту мы проводили реконструкцию основного хранения при участии комиссии ЮНЕСКО. Тогда открылась станция метро Боровицкая и по стене хранилища пошла вертикальная трещина. Комиссия обследовала фундамент и сказала, что здание сделано хорошо. На безопасность тоже нужны деньги. Мы предусмотрели проекты предупредить пожар в хранилище, чтобы отсеки автоматически закрывались в случае задымления. Нам пожарные службы запрещают использовать пластик, ещё что-то. Я им говорю: «Какой пластик? У нас тут бумаги полно».

Фото: Юлия Скоробогатова
Фото: Юлия Скоробогатова

– А как обстоят дела с хранилищами для электронных ресурсов?

– Проблему кибербезопасности на 100% не решила ещё ни одна библиотека мира. Понятно, что нужны серверы, что издатели об этом не думают – у них другая задача. Но могу сказать, что когда были серьёзные атаки на наш сайт, наша система безопасности выдержала и показала себя одной из лучших в стране. Её мы тоже разрабатывали сами. Нанимали штат специалистов.

– Какой вы видите Ленинку в далёком-далёком будущем?

– Далеко заглядывать не могу. Зато скажу с уверенностью, что печатная книга будет всегда. При переходе с одного носителя на другой можно терять данные, и были такие случаи потери наследия. Вот микрофильмы хранятся 100 лет – их можно положить в бункер, как семена, есть такое хранилище в Сибири. Есть зарубежные аналоги таких хранилищ – в Норвегии, в районе Шпицбергена. Если не будет электричества, что ты увидишь? А книгу видно в любой световой день. Она будет лежать много-много лет. Вот её можно и нужно хранить.

Читайте также