Итоги «первой пятилетки» ПЦУ

Сравнение ПЦУ с обновленчеством – соблазнительный полемический ход. Действительно, и та и другая структуры возникли в результате политического заказа как якобы «правильная», «патриотическая» Церковь. И ту и другую поддерживал «коварный Константинополь». И та и другая претендовали на то, чтобы поглотить консервативную «старорежимную» церковь, – но в обоих случаях что-то пошло не так. Тем не менее и различия бросаются в глаза. Всё-таки на фоне резвых модернизаторов-обновленцев, практиковавших всевозможные литургические эксперименты, а в реформировании церковных уставов дошедших до признания женатого епископата, – украинские пэцэушники выглядят практически ретроградами. Единственное «новшество», которое за пять лет ввёл у себя в структуре Епифаний, – это пресловутый «новый стиль». И то, по ощущению, момент оттягивали – так что решились на реформу только в сентябре 2023 года. Поэтому заявка на «удар по русскому миру», озвученная тут Епифанием, выглядела откровенно неубедительно.

При этом в плане более радикальных вещей (например, чаемого западными «партнёрами» Украины признания прав ЛГБТ и, например, поддержки закона о домашнем насилии) дальше разговоров в ПЦУ не пошло. Если зайти на сайт Епифания, то и вовсе делается скучно. То же софринское «самоварное золото», тот же парад архиерейских мод. Те же дежурные новости про «освятил колокола», «встретился с депутатами», «служил в сослужении» и прочая. Изредка всплывает нечто дежурно-патриотическое про «душу украинского народа». Стилистически – никаких отличий ни от УПЦ, ни от какой-либо другой церкви Московского патриархата.

С «русским миром» Епифаний борется явно без огонька. Вся «украинизация» в ПЦУ – с выносом икон «русских святых» и прочая  – результат самоуправства на местах. На системном уровне никаких антимосковских мер в ПЦУ не принято. Лишь однажды за пять лет «Архиерейский собор» ПЦУ обратился к патриарху Варфоломею с призывом осудить доктрину «русского міра» — «націоналістичної етнофілетичної теорії про особливу роль російської нації та держави у світі та в Церкві». Но статус обращения был равнозначен письму в «Спортлото».

Если всерьёз оценивать церковную ситуацию на Украине, то сегодня она гораздо ближе не к 1920-м годам, а году к 1942-му или 43-му – временам немецкой оккупации и противостояния между промосковскими «автономистами» во главе с митрополитом Алексием (Громадским) и националистами-«автокефалистами» во главе с митрополитами Дионисием и Поликарпом (параллель с парой «Филарет – Епифаний» напрашивается сама собой). Догматически, литургически обе эти структуры никак не отличались друг от друга. Все различия упирались лишь в политическую ориентацию и во взгляды на будущее: как будет двигаться линия фронта и кому будет принадлежать территория Украины – СССР или Третьему Рейху.

В этом отношении тогда всё напоминало день сегодняшний. Та же сбивчивая политика оккупантов, не понимающих, что всё-таки для них стратегически более выгодно: одна украинская церковь или несколько. Те же взаимные обвинения церковников, когда одни объявляются пособниками фашистов, а вторые – шпионами НКВД. Всё те же споры о том, допустима ли хоть какая-то «связь Украинской церкви с Москвой». Всё те же попытки «объединительных соборов», во время которых всегда кто-то с чем-то не согласен и называет собратьев «иудами» и «христопродавцами».

Религиозная политика немецких властей в рейхскомиссариате Украины была столь же переменчивой, что и нынешняя политика США по отношению к УПЦ и ПЦУ. В первые месяцы войны оккупационные власти энергично поддерживали «автокефалистов» – точно так же как администрация Трампа поддерживала ПЦУ. От прочих свежеоткрытых приходов при этом не требовали практически ничего, кроме как «молиться за фюрера». Однако «вольница» была недолгой, и православные Украины в буквальном смысле слова оказались заложниками политических амбиций своих внешних руководителей. Позиций, как и сегодня, было две. Одну озвучивал глава министерства новых территорий рейхсминистр Розенберг, полагавший,  что для более эффективной работы на Украине Германии нужна «единая Украинская православная церковь». Вторую воплощал глава рейхскомиссариата Украины Эрих Кох – сторонник более жёстких силовых методов, считавший, что чем больше церковных расколов на Украине – тем выгоднее для Рейха. Известно, что в мае 1943-го конфликт между Розенбергом и Кохом разбирали в ставке фюрера. Гитлер призвал стороны к примирению, но фактически поддержал Коха, то есть разгром церковной жизни на Украине (как выражался рейхсканцлер, «каждая деревня должна быть превращена в независимую секту»).

Нынешняя ПЦУ, по сути, находится сегодня в том же положении, что и УАПЦ 80 лет назад. Получив поддержку властей на старте, при Порошенко, с мая 2019 года она была поставлена в условия жёсткой конкуренции. А о том, чтобы стать единственной церковью Украины – структуре Епифания сегодня не приходится даже мечтать. Даже чаемое звучное название – «Украинская православная церковь» – отсудить у митрополита Онуфрия епифаниевцам так и не удалось. Не получилось также запретить конкурирующую структуру через известный законопроект 8371. Основные тренды 2023 года – война юристов и «война спама» – работают скорее на УПЦ, чем на ПЦУ. Равно как и распространение в мировой прессе сведений о рейдерских захватах храмов УПЦ со стороны ПЦУ и включение темы гонений на УПЦ в повестку СБ ООН. Да и слова нового председателя ГЭСС Виктора Еленского, сменившего в декабре 22 года Елену Богдан, о том, что отныне «визитной карточкой Украины является религиозный плюрализм, при котором ни одна религия не является доминирующей», едва ли говорят о каком-то надёжном покровительстве Епифанию со стороны режима.

Епифаний и Петр Порошенко на объединительном соборе Украинской православной церкви. Фото: The Presidential Administration of Ukraine

Внутри самой ПЦУ также нарастает кризис. Несмотря на то что конфликт 2019 года между Филаретом и Епифанием сошёл на нет за счёт нейтрализации почти столетнего «почётного патриарха», две исходные части ПЦУ – экс-КП и экс-УАПЦ – так и не срослись окончательно. Бывших «филаретовских» клириков то и дело обвиняют в том, что они «притесняют» выходцев из УАПЦ. А недавняя история про «епископа Ровенского и Сарненского» Гавриила Кризину, который разругался со своими коллегами из окружения «благочинного» Даниила Ковташа настолько, что клирики отказались друг с другом служить и взаимно обвиняли друг друга в «работе на Москву», очень, судя по всему, характерная.

Тем не менее пить шампанское конкурентам ПЦУ, безусловно, рано. Даже если официальная статистика по приходам ПЦУ завышена украинскими властями в два раза и вместо семи тысяч приходов у ПЦУ их всего три, называть их «пустым местом» – значит заниматься самообманом. ПЦУ возникла вследствие политической конъюнктуры, но совсем не с нуля. Спор между «автономистами» и «автокефалистами» уже может считаться частью религиозной традиции Украины, и вряд ли это «биполярное расстройство» будет излечено быстро, как бы ни складывалась ситуация на фронте.

Социологические исследования также не говорят о том, что конфессиональная структура украинского православия в ближайшее время сколь-нибудь решительно изменится. Как показывают, например, результаты фокус-групп, проведённых Центром Разумкова в 2021 году, верующие на Украине далеко не всегда могут чётко объяснить, к какой церкви они относятся. Некоторые из опрошенных признались, что так и не поняли, чем отличаются УПЦ (МП), ПЦУ или УПЦ КП, и потому вообще не видят смысла перехода из одной церкви в другую.

Что может всерьёз повлиять на положение ПЦУ – это ситуация в мировом православии. И тут вопрос в том, как сложится пасьянс будущих предстоятелей в православных церквах. На данный момент структура Епифания остаётся в статусе «частично признанной». Помимо Константинополя её признают Элладская, Александрийская и Кипрская церкви. Соответственно, шантаж со стороны Фанара в отношении условно «промосковских» поместных церквей – Сербской, Чешской, Польской, Болгарской, а также условно «нейтральной» Грузинской, с требованием признать ПЦУ – вопрос ближайшего будущего. И чем больше предстоятелей в конечном итоге согласятся сослужить с Епифанием и его коллегами, тем сложнее будет «прокрутить фарш назад» будущим поколениям православных.