Кофейня «Синий Единорог» и сегодня открыта в самом центре Сан-Франциско, но вот в начале 60-х старый «Единорог» располагался на перекрестке улиц Эшбери и Хайт, где владелец кофейни Херб Джагер купил себе дом всего за 2 500 долларов, что соответствовало тогда стоимости одного килограмма хорошей марихуаны. Но кто бы мог подумать, что квартал Хейт-Эшбери, где полно старых викторианских домов с дешёвой арендой, станет самым модным молодёжным тусовочным местом и там будут собираться толпы студентов из Калифорнийского университета и Беркли; причём настолько модным, что 5 сентября 1965 года писатель Майкл Фаллон посвятил кофейне «Синий Единорог» целую статью, в которой он и назвал завсегдатаев кофейни «хиппи». Но тут, конечно, следует знать вот какую штуку: ещё в 50-х годах среди представителей «бит-поколения» Сан-Франциско уже были «хипстеры», то есть модные джазовые музыканты. Затем так стали называть богемных модников из околомузыкальной тусовки, которые буквально на лету схватывали все новинки моды. А вот слово «хиппи» стало уничижительным производным от «хипстеров»: Майкл Фаллон просто издевался над нелепыми претензиями молодых провинциалов, которые имели наглость вообразить себе, будто бы они смогут стать основателями новой молодёжной культуры.
Разумеется, завсегдатаи «Синего Единорога» – а собирались там члены различных движений за легализацию наркотиков – никогда не именовали себя ни хипстерами, ни хиппи. Не были они и «детьми цветов» – это всё штампы недалёких газетчиков.
Основатели движения хиппи на самом деле называли себя diggers – «диггерами», в честь английских анархистов XVII века, которые выступали против частной собственности на землю и привлекли в свои коммуны тысячи людей. Внешне американские анархисты ХХ века также старались походит на своих кумиров. Все «диггеры» тогда увлекались викторианской эпохой и одевались в старинного покроя рубашки с жёсткими воротничками и булавками. Мужчины носили пальто для верховой езды и шляпы-цилиндры, а девушки – длинные бархатные платья, длинные пальто с пелеринами и женские ботинки на высокой шнуровке.
Правда, землёй американские «диггеры» интересовались мало – они мечтали жить в коммунах и свободно употреблять наркотики, в основном ЛСД, то есть диэтиламид-d-лизергиновую кислоту, которая является синтетическим аналогом двух сильнейших естественных психостимуляторов: псилобицина и мескалина.
Одним из таких «диггеров» был Кен Кизи, будущий автор культовой книги «Пролетая над гнездом кукушки», который в то время работал ночным санитаром в психиатрическом отделении Менло-Парка (именно в этой клинике и происходит действие романа), а днём он участвовал в психологических экспериментах, которые проводил доктор Ричард Альперт из Стенфордского университета.
Том Вулф в своей книге «Электропрохладительный кислотный тест» так описывал эти эксперименты: «Кизи с энтузиазмом принимал участие в опытах, суть которых заключалась в исследовании влияния различных психотропных веществ на испытуемых... Доктора появлялись в белых халатах, с журналами для записей, измеряли кровяное давление и частоту пульса, брали мочу на анализ, заставляли их решать простые логические и математические задачи вроде сложения цифр в столбик или оценки времени и расстояния...»
Но затем в Стенфорде были закрыты все эксперименты с ЛСД – к величайшему огорчению доктора Альперта, который и сам активно принимал психоделики, а позднее объявил себя религиозным гуру по имени Рам Дасс. В итоге сдружившиеся Кизи с Альпертом переехали в Сан-Франциско, в квартал Хейт-Эшбери, где они открыли собственную «лабораторию» – коммуну Merry Pranksters («Весёлые проказники»).
Томас Вулф писал: «На крыше дома Кизи установил высококлассные громкоговорители... Кизи оборудовал звуковой аппаратурой не только дом, но и сам лес. На каждом шагу попадалась всевозможная аппаратура – магнитофоны, кинокамеры, проекторы. Гигантские зелёные и оранжевые полосы светящейся краски поднимались по стволам парящих в вышине секвой и мерцали в темноте...»
Сам наркотик растворялся в большой фляге кулера с питьевой водой, которая затем раздавалась всем желающим – совершенно бесплатно.
Вскоре клиентами Merry Pranksters стали все местные музыканты и поэты, включая музыкантов культовой группы The Grateful Dead и основателей мотоклуба «Ангелы Ада».
В 1965 году Merry Pranksters решили и вовсе устроить самый массовый наркотический трип: с этой целью они организовали первый музыкальный рок-фестиваль «Электрокислотные тесты».
– Мы сняли Портовый зал недалеко от Рыбацкого причала Сан-Франциско, – вспоминала Кэролин Адамс, супруга Джерри Гарсия, отца-основателя The Grateful Dead. – Туда пришли около 400 или даже 500 человек – это было такое откровение. Все ходили с открытыми ртами, удивляясь: «Откуда взялись все эти странные люди? Я думал, только мои друзья были такими!».
На следующий «Трип-фестиваль» 1966 года собрались уже пара тысяч человек.
А затем настал 1967 год, который изменил буквально всё.
Сначала я январе в парке «Золотые ворота» у одноименного моста в Сан-Франциско прошёл «Human Be-In» – грандиозный контркультурный праздник, фестиваль протеста против введённого несколькими месяцами ранее властями Калифорнии запрета на ЛСД.
Затем состоялось ещё несколько митингов и концертов после войны во Вьетнаме: как раз тогда американская армия понесла крупнейшие с начала войны потери, было принято решение об увеличении воинского контингента США во Вьетнаме, и призывники десятками тысяч жгли документы из военкоматов и уезжали из родных мест. Куда? Да в Сан-Франциско, конечно, где всегда тепло и можно жить без крыши над головой.
Затем грянул фестиваль психоделической рок-музыки в Монтерее – тихом городке, находящемся в трёх часах езды от Сан-Франциско, куда прибыли десятки рок-групп, согласившихся выступать за общий гонорар в ноль долларов (кстати, именно в Монтерее впервые выступили Джимми Хендрикс и рок-группа The Who).
И вскоре в квартале Хейт-Эшбери появился свой палаточный городок студентов, не желающих никуда ехать. Вскоре в парке «Золотые Ворота» жили десятки тысяч «диггеров», а фестиваль поэзии и музыки продолжался каждый день.
– Мы чувствовали, что достигли нирваны, утопического общества, – говорила Кэролин Адамс-Гарсия. – Если вы протянете руку за помощью, навстречу вам вытянутся 10 рук.
Газеты писали о «Лете любви» в Сан-Франциско – дескать, на улицах города происходят самые невероятные массовые оргии в истории, чем ещё больше привлекали школьников и студентов.
Впрочем, идеей всеобщей любви заразились и городские власти, которые поначалу пребывали в полном ступоре от такого нашествия непрошенных гостей в город. Но потом власти открыли пункты раздачи бесплатной еды и бесплатную клинику Дэвида Смита (кстати, продолжающую свою работу по сей день), а сердобольные граждане стали обеспечивать всё возрастающее число сбежавших призывников поношенной одеждой, Именно эти пункты раздачи одежды секонд-хенд и породили «хипповский» стиль: расклешённые джинсы и линялые бомжеватые рубахи, которые «умельцы» в Сан-Франциско от скуки стали красить разноцветными «кислотными» разводами.
Увы, но как и всякая попытка построить коммунизм – или «Царствие Небесное» на земле – силами людей, «Лето любви» было обречено на провал, хотя оно и оставило глубочайший след в мировом искусстве и моде.
Финальным аккордом недолговечной «эпохи хиппи» стал музыкальный фестиваль «Вудсток», прошедший 15–18 августа 1969 года на ферме вблизи города Бетел, что в штате Нью-Йорк.
– «Поколение «Вудстока»?» – саркастически вспоминал лидер группы Creedence Clearwater Revival Джон Фогерти. – О да! Класс! 50-мильная автомобильная пробка, ни еды, ни воды, ни крыши над головой, негде спать. Льёт дождь, все спят в грязи. «Мужик, это было классно! Кого, спрашиваешь, я слушал прошлой ночью? Так я же обдолбанный был, забыл, кого слушал!».
Ответом на психоделическую революцию ЛСД стало закручивание гаек в американском обществе и «крестовый поход» против наркотиков.
Губернаторские выборы в Калифорнии выиграл республиканец и сторонник войны во Вьетнаме Рональд Рейган, который пообещал избирателям «очистить от бунтарей калифорнийские университеты». Палаточный городок в Сан-Франциско был снесён, в студенческих кампусах прошли погромы. И «диггеры» разъехались кто куда: одни отправились на Гоа постигать индийские духовные практики, другие – в радикальные террористические организации типа «Чёрных пантер», третьи же остепенились и вернулись домой.
Одним из вернувшихся был и Кен Кизи: после ареста за хранение наркотиков, побега в Мексику, повторного ареста и отсидки в тюрьме он вернулся на семейную ферму в Плезент-Хилле, где и провёл остаток своей жизни, занимаясь семьёй и сельским хозяйством и тщательно избегая общения с журналистами… Да и о чём ему с ними было говорить?
Разгром кампуса Беркли
